Лестница на небеса - Полякова Светлана - Страница 3
- Предыдущая
- 3/65
- Следующая
Она отпрянула — ему даже показалось, что она испугалась. Он усмехнулся про себя: «Я пугаю маленьких девочек…»
Быстро, стараясь не подчиняться сильному желанию оглянуться, — хотя бы для того, чтобы попрощаться с ее глазами, — он вошел в магазин, где убогая реальность сразу вернула его к себе, и теперь девочка эта казалась ему просто внезапным, стихийным видением, призраком, тенью..;
«Но, Бог ты мой, — подумал он, — до чего же мой поступок напоминает бегство!»
Мышка снова остановилась. «Как же я глупо себя веду», — подумала она.
Он покупал сахар. Толстая продавщица смотрела на него с плохо скрытым недовольством. Он же словно не замечал этой застывшей презрительной гримасы. Безмятежно улыбаясь, он забрал пакет и сказал:
— Вы сегодня великолепно выглядите, дорогая леди… Особенно вам идет сочетание голубого с зеленым…
Продавщица нахмурила брови и уже собралась ответить, но передумала. Ее взгляд обратился на Мышку, и она сурово спросила:
— Тебе чего?
Теперь обернулся и он, глядя на нее удивленно и, как ей показалось, немного насмешливо.
«Глупо-то все как, — еще раз подумала она. — Убого все…» От обиды на саму себя, совершающую такие смешные и нелепые поступки, ей хотелось исчезнуть с лица земли как можно скорее, чтобы никто не заметил, как она краснеет.
— Спички, — буркнула она. Денег-то у нее не было… Только эта случайно завалявшаяся на донышке кармана копейка…
Забрав спички, она выбежала прочь, стараясь не оборачиваться. Она не знала, почему ей хочется плакать. Где-то вдали грохотали колеса поезда, только теперь ей было не страшно, наоборот — она вдруг испытала невероятное облегчение, как будто неминуемое уже свершилось, и ничего исправить нельзя, невозможно… Но слезы все равно жгли ее изнутри, и она очень быстро пошла к скверу — удаленному от любопытных глаз, потому что ей сейчас было необходимо спрятаться.
Мышка села на спинку скамьи, поскольку иначе было невозможно: сиденье грязное, размытые следы чьих-то ног плотно впечатались в светло-желтые доски. Она порылась в портфеле. На самом дне лежала распечатанная пачка кубинских сигарет. Кислые на вкус, они тем не менее ей нравились — из-за яркой, красивой пачки.
Мышка огляделась — поблизости никого, — достала сигарету, зажгла спичку и прикурила. Стало немного легче — и спокойнее… В конце-то концов, философски подумала она, ничего не случилось. Ничего, что заслуживало бы траурного внимания…
— Мне кажется, что тебе рано курить, — услышала она за спиной. Невольно вздрогнув, обернулась.
Насмешливые зеленые глаза смотрели на нее. И длинные светлые волосы с рыжеватым оттенком, и этот голос, и… поезд, грохочущий где-то. И хотя ты прекрасно знаешь, что поезд далеко, что-то внутри тебя подсказывает — это пока… Он уже очень близко. Гораздо ближе, чем тебе хотелось бы…
— А мне не кажется, — сказала Мышка.
Она старалась сохранить на лице невозмутимое выражение, хотя давалось это нелегко — на самом-то деле внутри у нее все дрожало, и плакало, и смеялось, и вообще ее душа жила собственной жизнью и рвалась наружу, как будто хотела покинуть хозяйку и остаться с этим человеком, встретившимся случайно, или — не случайно?
— Нахальные теперь пошли ребятишки, — посетовал он. — Подойдешь к ним предупредить о пагубных последствиях дурных привычек — так тебе еще и нахамят…
— А нечего подходить, — произнесла она тихо.
Он что-то еще хотел сказать, но удержался. Взял у нее из рук пачку, едва заметно поморщился и положил на место. Потом достал из кармана свои сигареты и протянул ей:
— Если уж к тебе пристала эта зараза, кури хорошие.
Потом повернулся и пошел прочь.
Мышка застыла, сама не зная, что с ней происходит. Смотри же, сказала она себе, он уходит… Он же сейчас уйдет, и ты никогда больше его не увидишь. От него у тебя останется только початая пачка «Винстона»…
Потом что-то с ней произошло — оцепенение исчезло, и она побежала за ним вслед. Ей самой казалось, что она выглядит смешно, нелепо и наверняка неприлично — ну и пусть, сердито отмахнулась она. Это все не важно…
Догнав его, она снова испытала невольный страх перед «последствиями».
— Подождите, — попросила она. — Пожалуйста, подождите…
«Какой бред, — думал он. — Зачем я за ней пошел? Сие необъяснимо, впрочем, как необъяснимо мое упорное нежелание перестать видеть ее глаза… Черт, а что в ее глазах?»
Он на секунду замедлил шаг и снова увидел ее — в рассеянной дымке внутренних ощущений, и она отчего-то была в белой одежде, с небольшими прозрачными крыльями за спиной… Ее глаза и в самом деле сверкали, как адаманты, — он невольно поморщился этому банальному сравнению, но тут же признался, что другого слова не подберешь… Можно было сравнить со звездами — но, во-первых, это сравнение тоже попахивало банальностью, а во-вторых, звезды были далеко, звезды казались холодными и равнодушными, а ее глазищи были близко, и одиночество в них сочеталось с нежным вопросом: не могли бы вы понять меня? Или хотя бы попытаться меня понять?
Мог бы, наверное, ответил он, и тут же одернул себя, прогоняя видение, — нет, не хочу… Вон есть огромный плакат, зовущий нас стройными рядами в светлое будущее… Есть этот нищий магазин. Есть троллейбус, уныло плывущий мимо меня… А этих глаз нет, слишком уж ярки они для этого мира…
Он снова ускорил шаг, напоминая себе беглеца, вот только его не покидало ощущение, что сбежать-то все равно не удастся… Эта девочка будет преследовать его ночами. Днями.
«Я вообще-то до сегодняшнего дня был нормальным мужиком», — усмехнулся он. Старость подкралась незаметно, и ты, Кинг, стал с интересом смотреть на подростков… Он невольно рассмеялся — женщина, шедшая мимо, посмотрела на него и отшатнулась, бормоча себе под нос что-то о его волосах…
Ее ворчание неожиданно помогло Кингу вернуться на землю, и он немного успокоился. Стоя на перекрестке, он подумал: «Я же ушел… И я никогда ее не увижу…»
От этой мысли стало немного грустно. Он шагнул уже на белую полоску перехода, но тут снова зажегся красный свет, а за спиной он услышал ее голос:
— Подождите! Пожалуйста, подождите!
Он остановился.
«Что я делаю?» — подумал он. И тут же обернулся, потому что ему надоело думать о последствиях.
Она смотрела на него с таким страхом и надеждой, что он невольно улыбнулся. Рука сама потянулась к ее коротко остриженной голове — она же просто замерзла, подумал он. Это ребенок. Замерзший ребенок…
Может быть, он не имеет права сейчас уходить. Подняв голову к небу, он привычно поискал там свою лестницу — на одну секунду ему показалось, что она и в самом деле появилась, так высоко, почти незаметная — только блеснули в солнечном свете тонкие перекладинки-ступеньки, ведущие к Богу.
«Однако иногда было бы неплохо узнать Твое мнение, Господи, — обратился он мысленно к Тому, Кто прятался за облаками. — Или это — Твой очередной замысел?»
«Что я делаю, — ужаснулась Мышка, когда его рука коснулась ее волос. — Зачем я его остановила?»
— Я…
Слова слетели с ее губ раньше, чем она успела их остановить.
— Не уходите, — попросила она. — Вы сейчас уйдете, и я никогда вас больше не увижу… Или, увидев, побоюсь к вам подойти…
Она сама испугалась своей искренности и отчаянно покраснела, украдкой, впрочем, продолжая смотреть в его глаза. Казалось, он был потрясен ее смелостью и какое-то время разглядывал ее серьезно, молча, пытаясь понять смысл только что произнесенной фразы.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я не уйду… Я вообще не ухожу, если меня об этом просят… Только надень шапку, замерзнешь…
— Но вы-то без шапки!
— Согласись, у меня куда больше волос, — серьезно сказал он. — А ты зачем-то постриглась…
— Потому что они ходят с косами, — насупилась Мышка. — Или с завитыми волосами… Я хотела вообще побриться, но мне стало жалко родителей… Им и так несладко со мной.
- Предыдущая
- 3/65
- Следующая
