Храни меня, любовь - Полякова Светлана - Страница 34
- Предыдущая
- 34/59
- Следующая
Она долго лежала в темноте и не могла расслабиться и заснуть, пока он не вздохнул во сне о чем-то своем и не перевернулся на другой бок. Только тогда, когда она интуитивно угадала, что он уже не улыбается, она вздохнула с облегчением, и — сон пришел к ней…
Когда за Димой закрылась дверь, Тоня повернулась к Шерри.
— Ну, — сказала она. — Рассказывай. Я весь вечер была как на иголках…
Почему? — скорчила Шерри удивленную рожицу. — Тонь, уже три часа… Завтра на работу. Я же тебя не спрашиваю, что за отношения связывают тебя с этим милым парнем… Кстати, он правда милый.
Она чмокнула Тоню в щеку и исчезла в ванной. Оттуда доносился плеск воды и тихое пение.
Тоня толкнула дверь. Она, как и ожидалось, была закрыта на задвижку.
— Шурка, открой!
— И никакого нрава на интимное времяпровождение, — вздохнула Шерри, открывая дверь.
Она чистила зубы, поэтому получилось у нее — «и ниаоо аа а…», но Тоня поняла.
— Никакого, — мрачно кивнула она. — Колись. Отчего ты так возрадовалась?
Шерри засмеялась:
— Тебе не нравится, когда я источаю флюиды несчастья. Тебе не нравится, когда я смеюсь и радуюсь. Ты непостоянна в желаниях.
— Да радуйся себе на здоровье, только удовлетвори любопытство-то, — отозвалась Тоня.
— А любопытной Антонине… Блин, ну и что мне делать-таки с фингалом?
— Замазать тональным кремом, — машинально посоветовала Тоня.
— Ага, я пробовала, — сказала Шерри, внимательно рассматривая свой синяк. — Он еще безобразнее становится…
— Ну, очки…
— И прямиком в фешенебельный ресторан, — фыркнула Шерри. — Матрица форевер.
— Да там все как из матрицы, в ресторане…
До Тони наконец дошел смысл фразы.
— Погоди… А в какой это ты ресторан намылилась? Неужели и правда снова это «мачо» проявилось?
— Какое? Бравин? Да он сдохнет от жадности по дороге к ресторану, — рассмеялась Шерри.
«Ну, все интереснее и интереснее становится, — подумалось Тоне. — Значит, это не Бравин вновь нарушил наш девический покой, уже хорошо. Хотя с Шуркиными вкусами не думаю и не надеюсь, что новое увлечение окажется более приличным…»
— Тогда кто?
— Тонь, не приставай, да?
— Нет уж. Говори. Кто?
Она закрыла дверь.
— Не выйдешь, пока не скажешь.
— Тонь…
— Я уже знаешь сколько лет гордо ношу это имя?
— Да столько и не живут, — хихикнула Шерри.
— Заплатишь за неуместные шуточки… Говори, кто он?
— Тонь, а если я сглажу?
— Что? — удивилась Тоня. — Что ты сделаешь?
— Сглажу, — совершенно серьезно сказала Шерри. — Я скажу тебе все, и мне ужасно хочется тебе рассказать, прямо рвется из меня, но… Вот я тебе поведаю, поделюсь с тобой, а он исчезнет. Какая-нибудь тварь ведьмаческая подслушает — и конец моему хрупкому счастьицу…
Тоня хотела сказать — говори шепотом, чтоб не услышали, но в глазах Шерри было столько страха, что она и сама прониклась этим священным ужасом, даже оглянулась.
— Ладно. Но я тоже тебе ничего не скажу.
— А и не надо, — улыбнулась Шерри. — У вас обоих и так все на лице было написано… Хочу остаться, и глупая девица Шерри только мешается под ногами. Я даже побаивалась, что меня сейчас колеса вашей любви раздавят ненароком…
— Ах ты! — шутливо возмутилась Тоня и даже схватила полотенце.
— Не надо, второй фингал будет уже совершенно лишним в моем завтрашнем вечернем прикиде! — закричала Шерри, прикрывая лицо руками.
— Очень даже будет кстати! Введешь новую моду на симметричные фингалы!
— Не хочу! Пусть сами моды свои вводят!
— Пускай вводят, — легко согласилась Тоня. — Шурка, а он… Он правда на меня особенно смотрел, да?
— Особенно, — кивнула Шерри и лукаво улыбнулась. — С плохо скрытым отвращением. Специально сюда притащился, чтобы на тебя так вот посмотреть…
Топя вздохнула.
— Знала бы ты, как я себя весь вечер стеснялась, — призналась она. — Он такой умный. Красивый. А я…
— Продавщица, — тихо, почти шепотом отозвалась Шерри грустно. — Он — такой прекрасный. Принц из сказки. И глаза… Тонька, я никогда таких глаз не видела в жизни! Точно там все. Как, помнишь, мы пьесу смотрели? «Лишь бы на меня смотрели твои глаза…» Пожар и Мрак, в общем. И — утонуть там можно запросто. И плакать хочется и смеяться, а душа с этим согласна. Полностью. И только голосок внутри мерзкий — ты для него только развлечение. Девочка из магазина. На тебе эта печать — разве ты в силах что-то изменить? Лучше бы ты не открывала эту дверь. Кто знает, чем это обернется? Сказать можно все — как ты бросила в запальчивости, что готова и жизнью заплатить… Но — разве оно стоит того? Стань же собой прежней. Ни к чему тебе все это… Смотри на жизнь проще. Разве это не будет справедливым — сделать развлечение из пего, опередить его, разве так — не лучше для тебя, глупая Шерри?
Ей даже плакать захотелось. И Тоня поняла это, коротко вздохнула, обняла за плечи, притянула к себе.
— Ну, ты что?
— Так, — выдохнула коротко Шерри. — Тонь, почему мы с тобой такие несчастные?
— Несчастные? — удивленно переспросила Тоня. — Почему мы с тобой несчастные-то? Вот, сидим в ванной. Разговариваем. Где-то там ангелы за нами наблюдают и улыбаются. Слушай…
Она вспомнила про сегодняшнее приключение и даже всплеснула руками.
— Я сегодня в церкви была. Мне так плохо было, потому что у Пашки нелады со здоровьем, и мама стареет, и я себе казалась такой несчастной, что хоть к реке беги срочно!
— Господи, — испугалась Шерри. — С Пашкой-то что?
— Подозрение на туберкулез, — сразу помрачнела Тоня. — Мама обещала его к врачу отвести хорошему. Еще из папиных знакомых. И Дима обещал…
— Тоня, а откуда взялось это подозрение?
— Фтизиатр сказала…
— О, эти… — презрительно махнула рукой Шерри. — Слушай, к нам же ходит одна врачиха! Помнишь, старая такая, мы над ней еще посмеивались? Ей уже лет восемьдесят с хвостиком, а она все косметику затаривает!
— Помню, только я над ней не смеялась, я ей завидовала, если честно…
— Да я тоже. Мне бы так, чтобы до самой старости женщиной оставаться! Так вот, она-то, кажется, окулистка какая-то… Но знакомые у нее наверняка есть! Хочешь, я с ней поговорю? Или ты сама…
— Нет, лучше ты… У меня язык перестает слушаться, когда о чем-нибудь попросить нужно, — призналась Тоня.
— Вот и дура ты, — деловито заметила Шерри. — Не оторвется твой язык от простой человеческой просьбы. А фтизиатров этих слушать не надо. Это логика такая — кто чем занят но жизни, тому вокруг это и мерещится.
Она вздохнула. По этой же логике ей должны были мерещиться исключительно флакончики духов, тюбики туши и шампуни с гелями для душа, а мерещилась ей всякая гадость, в виде Бравина, например. О Бравине лучше вообще было не вспоминать — Шерри почему-то каждый раз, когда вспоминала о нем, ощущала себя падающей в пропасть, прямо с высоты, а на высоте был Андрей, и ей совсем не хотелось именно сейчас расставаться с ним. Пусть даже воображаемый — он должен был пока быть с ней. «Там посмотрим, а сейчас…»
— В общем, раньше времени переживать не стоит, — заключила она, ободряюще улыбаясь. — Лучше расскажи про церковь…
— Ах да. Я и забыла. Так вот, я туда зашла. Потому что вдруг так остро поняла — не к кому мне больше за помощью обратиться, Шурка. Нет у меня никого. Говорят, Его Отцом зовут. А мне сейчас так нужен отец… Глупо, да?
— Почему глупо?
— Да мне было плевать, как я выгляжу. Я просто вошла туда. Боялась очень, почему, не знаю… Наверное, потому, что нам в детстве еще все эти ужасы внушали. Ну, там бабки набросятся, и священник тоже… И вообще, откуда я знаю, почему у нас этот дурацкий страх сидит.
— Из пионэрского детства, — фыркнула Шерри. — Вот откуда.
— Ну да. Наверное, — невольно засмеялась Тоня. — В общем, никто там на меня не набросился. И вообще — мне там вдруг так спокойно стало, только стыдно нестерпимо. Как будто я и в самом деле к отцу пришла, про которого в хорошие минуты забывала. И мне было все равно, как Он там, без меня. Может, Ему одиноко было или Он болел… А сейчас, когда саму-то приперло, я к Нему и бросилась со всех ног… Стыдно, очень было стыдно! Я даже заплакала, кажется. Стою, слезы катятся, ловлю на себе сочувственные взгляды, кто-то даже мне платок протянул, и какая-то бабулька спросила — что со мной… А я только плачу и не могу признаться, что это — от стыда моего. И вот в этот миг я вдруг почувствовала Его ответ…
- Предыдущая
- 34/59
- Следующая
