Храни меня, любовь - Полякова Светлана - Страница 29
- Предыдущая
- 29/59
- Следующая
Чтобы не скучать, Шерри включила телевизор, посидела немного, тупо наблюдая, как Розита целуется с Педро, и почему-то ей впервые стало скучно наблюдать за ними. А ее жизнь показалась ей куда интереснее бразильского сериала. И этот Андрей с маленькой дочкой, и то, как Шерри им медведицу добывала — ах, Шерри и сейчас улыбнулась и прикрыла глаза, так здорово было ей вспоминать все это! И в осеннем воздухе вдруг отчетливо запахло весенней свежестью, такими милыми были эти воспоминания…
Она переключилась на другой канал, там шли местные новости. Показывали школьников, и серьезная девчушка, чем-то похожая на Анечку, рассказывала, что у них сейчас в школе проходит неделя Добра. Шерри почему-то стало еще веселее — потому что, сама того не зная, она тоже в эту неделю Добра включилась, и надо было продолжать.
Она поднялась, потянулась и принялась за «продолжение добрых дел». Сначала она убралась в квартире — чисто-чисто, сама даже удивилась, что получилось все так замечательно. Потом приготовила ужин, с надеждой, что к завершающему моменту появится и Тоня. И за ужином Шерри ей все расскажет. И как ей руку поцеловали, и про мишку, и про неделю Добра. Подумав, она достала бутылку кагора, стоящую в холодильнике, и красиво сервировала стол.
А Тони все не было…
Шерри уже разволновалась не на шутку — стрелки на часах неумолимо двигались к девяти вечера, Тоня никогда так не задерживалась.
Шерри хотела все-таки позвонить ее матери — вдруг она осталась ночевать, и сделала уже шаг к телефону, но услышала, как в дверном замке поворачивается ключ и дверь открывается, а еще она услышала тихий, приглушенный Тонин смех.
Она вышла в коридор и застыла.
Тоня пришла не одна! Вместе с ней на пороге стоял светловолосый высокий парень и отчаянно смущенно глядел на Шерри. Она даже догадалась без труда, что ему очень хочется понравиться ей, как будто от Шерри зависела его дальнейшая судьба, разрешит ли она ему остаться рядом с подружкой…
— Знакомьтесь, — сказала Тоня, — это Дмитрий. А это — Шерри…
«Да ладно, — снисходительно подумала Шерри, — ты мне нравишься… Конечно, у меня на этот вечер были другие планы, но… Я всегда успею рассказать Тоне о сегодняшнем удивительном дне. В конце концов — неделя Добра же…»
И она широко и приветливо улыбнулась, сказала, что ей очень приятно с ним познакомиться, и она словно чувствовала — достала бутылочку вина, так что — сейчас они будут ужинать…
— И пить на брудершафт, — тихо добавила Тоня, глядя на своего спутника новыми, счастливыми глазами, и оба почему-то тихонечко засмеялись.
«Вот так дела, — подумала Шерри. — Похоже, Антонина-то моя влюбилась…»
И еще подумала, что она сама тоже хотела бы влюбиться, и даже знает в кого…
В Андрея.
И не было в ее голове ни одной мысли о Бравине.
Потом, когда уже они с Тоней оказались на кухне, предоставив Диме украшать стол, она тихо призналась в этом Тоне.
— Знаешь, а я почему-то сегодня только вспомнила про Бравина…
— Да о нем и вспоминать не стоит, — улыбнулась ей Тоня, не переставая тереть морковь для салата. — Урод он.
Ага, урод, — кивнула Шерри. И засмеялась, вспомнив, как смешон этот Бравин с его важной физиономией. И ведь ничего собой не представляет… А Андрей — совсем другой. Простой он, улыбчивый и смущается все время. Она оглянулась на собаку, сидящую на диване. И снова тихо и счастливо засмеялась.
И этот Дима Тонин — видно же, что он из этих, из элиты, кажется. Шерри слово забыла, там другое было, кажется, в каком-то фильме она слышала. А, вот — богема…
Видно ведь, что Дима этот из богемы — а тоже улыбается так хорошо и смущается… А Тоне спасибо надо сказать — если бы не она, Шерри никогда бы с Андреем не познакомилась… И тут Шерри подумала — он ведь искал Тоню. А если у них с Тоней чувство зарождалось и она туда теперь бестактно влезла, растоптав это самое чувство грязными сапожищами?
Ей даже стало нехорошо, тревожно, она перестала резать огурец — и остановилась, глядя на Тоню со смертельным ужасом.
— Тонь, а этот Андрей, — наконец набралась она решимости, — он тебе кто?
Тоня подняла на нее удивленные глаза.
— Андрей? — переспросила она. — Какой Андрей?
— Этот… в плаще.
— В плаще? — снова не поняла ее Тоня. — В каком плаще?
— В таком, — сообщила Шерри. — В синем. Он тебя спрашивал сегодня…
— Меня? В синем плаще?
Тоня выглядела озадаченной. Этим она Шерри немного успокоила — или и в самом деле она этого Андрея не знает, или ее Дима очень отвлек от Андрея.
— Так ведь мы с ним так и познакомились… Он спрашивал про тебя.
Тоня пожала плечами.
Она уже хотела снова сказать, что не знает, но тут вспомнила. Синий плащ. И та коробочка духов… Правильно, она же потом подарила их Шерри! Как смешно. Сначала она подарила эти духи, а потом Шерри с ним познакомилась… Она засмеялась, но тут же осеклась. А вдруг он вспомнил про эти самые духи? И Шерри узнает, что…
Но тут же успокоилась, прогнала эту мысль. Да зачем ему об этом говорить? Если он хотел понравиться Шерри и сделал это, судя по ее глазам мечтательным, вполне успешно, к чему ему портить впечатление рассказом о другой женщине, которую он одаривал духами?
Да и что она, в самом деле, прицепилась к этой мысли?
Она улыбнулась Шерри, поймав ее ответную улыбку, и удивилась тому, что в Шерриных глазах появилось что-то новое, незнакомое — пожалуй, Тоня назвала бы это «мерцающей загадкой». «Откуда в ней это, в Шерри? Может быть, было, да я этого не замечала? Или — спрятано было так глубоко, что и заметить-то сложно? Или — это живет в каждой женщине, дремлет до назначенного часа, а потом — раскрывается, как цветок по весне под действием солнечных лучей?»
И вечер был странный, тихий, как будто ветер унес на крыльях все недоразумения, все несчастья нынешнего дня, оставив только золотистый свет лампы, тихую музыку в приемнике и аромат позапрошлого века…
Тоне почему-то стало легко, и она невольно рассмеялась. Дима посмотрел на нее и тихо сказал:
— А тебе говорили, что ты смеешься так, точно колокольчики звенят?
Она кивнула:
— Говорили, только немножко не так…
— А кто бы ей сказал? — вступила в разговор Шерри. — Мы ведь общаемся-то с грубыми, неотесанными личностями все больше. У них комплименты знаете какие?
И презрительно фыркнула. Но тут же вспомнила об Андрее и подумала — нет, не всегда…
— А вы с такими не общайтесь, — посоветовал Дима. — Пусть друг с другом разговаривают, раз у них с русским языком плохо…
— А куда от них денешься? Работодатели. Покупатели.
Шерри чуть не добавила «содержатели», вспомнив про Бравина, но осеклась — Тоню-то это не касалось, а мало ли что мог этот Дима подумать?
— Ну, когда вы с ними общаетесь, читайте про себя стихи, чтобы их глупостей не слышать, — рассмеялся Дима. — Очень помогает!
Шерри представила себе эту картинку — как Бравин с ней разговаривает, в обычном своем стиле, продолжая при этом жевать бесконечную свою «орбитовую» жвачку без сахара, а она, Шерри, про себя повторяет, как мантру, «Наша Таня громко плачет», и ей захотелось самой и плакать и смеяться. Одно она поняла — Бравин теперь почему-то в ее жизнь не вписывался. Совсем. Рядом с Андреем. Рядом с Димой. Ну, не стоялось ему в этой компании, Бра-вину…
А она, Шерри, нормально выглядела тут, даже со своим фингалом… Как будто от общения с Андреем она взяла да изменилась. Вроде немножко, а вот, нате вам…
И ей почему-то так сильно захотелось, чтобы это все продолжалось — и Дима был с Тоней, и она была с Андреем, и чтобы все они были счастливы, счастливы, счастливы…
Телефонный звонок заставил ее очнуться — она вздрогнула. Почему-то ей пришло в голову, что это — Бравин. Как не вовремя, подумалось ей. И она хотела уже крикнуть Тоне — не подходи, но Тоня, в глазах которой метнулась тревога, уже бросилась к телефону.
— Она за Пашку беспокоится, — объяснила Диме Шерри.
Он знал.
- Предыдущая
- 29/59
- Следующая
