Сказочное невезение - Джонс Диана Уинн - Страница 42

• Предыдущая
• 42/56
• Следующая

– Сойдет, – сказал он.

Действие ложка возымела почти мгновенное. Лицо у Кристофера сделалось синевато-бледным, а когда мы вернулись к дверям, у него уже подкашивались ноги.

– То, что надо, – одобрил он. – Пошли.

Мы выскочили обратно в вестибюль – красный резиновый мячик, если меня не обманывали глаза, успел куда-то испариться. Впрочем, высматривать его мне было некогда, потому что Кристоферу уже было не по силам нести корзину – причем он не притворялся. Он тяжело дышал и пошатывался; пришлось мне взяться за одну ручку.

– Не пугайся ты, Грант, – попросил он ворчливо. – Это такая волшебная аллергия.

На деле-то я чуть не в ужасе искал глазами пропавший мяч, а по спине ползли мурашки, но признаваться в этом не хотелось. Я отвел Кристофера обратно в подклеть, помог ему опустошить корзину в обувной кладовке, а потом дотащил его до средней залы, где подавали завтрак. Там уже собрались почти все; вид у Кристофера был как у смерти, которую слегка разогрели на сковородке.

Актеры дружно ахнули. Фэй самолично повела Кристофера к миссис Балдок, и та решила, что жить ему осталось всего ничего, – как, впрочем, и все остальные. Кристофер вновь появился в дверях средней залы, бледный до синевы; он едва брел, с одной стороны его поддерживала Фэй, а с другой – миссис Балдок.

– Позовите Гранта! – прохрипел он. – Пусть Грант отведет меня наверх!

Я знал, что он имеет в виду: серебряную ложку необходимо вернуть на место до того, как мистер Амос обнаружит пропажу. Я тут же вскочил и театрально перекинул руку Кристофера через плечо. Кристофер привалился ко мне, да так крепко, что я сам едва не рухнул.

К моему изумлению, все начали протестовать.

– Ты ему не слуга! – хором выпалили сразу несколько актеров.

А другие добавили:

– Пусть Фэй поможет тебе его отвести!

А Грегор изрек:

– Я, пожалуй, смог бы его донести.

Миссис Балдок произнесла тревожно:

– Ты уверен, что тебе хватит сил, Конрад? Он мальчик крупный. Пусть лучше кто-нибудь другой.

– Грант! – из последних сил настаивал Кристофер. – Грант!

– Не волнуйтесь, – успокоил их я. – До лифта я его как-нибудь дотащу, а там уж просто.

Они отпустили нас, правда не без колебаний. Я поволок Кристофера к лифту – дальше у меня сил всяко бы не хватило. Вид у Кристофера сделался настолько больной, что я искренне разволновался. Я вытащил ложку из кармана его жилета и переложил в свой еще до того, как открыл двери лифта, – на случай, если нас кто-нибудь подслушивает. В лифте обнаружился Хьюго – он сидел на полу, обхватив колени руками, и таращился в пустоту. Пришлось закрыть дверь. Я повернулся к Кристоферу и обнаружил, что он порозовел и стоит без посторонней помощи – вот как быстро прошла его аллергия.

– Ты еще поизображай больного, – посоветовал я, и мы, шатаясь, двинулись через вестибюль.

Там мы встретили Антею – она сбежала по лестнице и промчалась было мимо.

– Что это с ним такое? – осведомилась она.

– Хроническая мышечная дисфункция, – ответствовал Кристофер. – Сокращенно ХМД. У меня она с колыбели.

– На мой взгляд, ты здоров как бык, – высказалась Антея.

По счастью, она очень спешила и больше вопросов задавать не стала.

Мы, старательно покачиваясь, побрели дальше, в верхний вестибюль, а оттуда в утреннюю столовую – там Кристофер быстренько огляделся.

– Положи ее на место, Грант, – распорядился он. – А мне пора.

И он умчался прочь по главной лестнице.

Я слегка обозлился на него, а потом вздохнул и проскользнул в столовую.

Едва оказавшись внутри, я понял, что там призрак. В комнате ощущалось чье-то присутствие, а воздух казался гуще обычного. Пахло не выпечкой и кофе, как полагалось, а сыростью и пылью. Я постоял, гадая, что страшнее – призрак или обвинение в покраже серебряной ложки. Мистер Амос страшнее, решил я. Намного страшнее. Но когда я наконец-то заставил себя подбежать к буфету, спина у меня так и дрожала. Я как можно быстрее положил блестящую ложечку туда, откуда, по моим понятиям, ее взяли.

За спиной раздался какой-то глухой стук.

Я резко обернулся и увидел, что большая ваза с фруктами, стоявшая посреди стола, того и гляди опрокинется. А стукнул апельсин, который вывалился первым. За ним последовали яблоки, груши, нектарины, еще апельсины – они раскатились по столу и попадали на пол. Ваза стояла покачиваясь и пыталась вытряхнуть толстую гроздь винограда.

– А ну прекрати! – заорал я.

Ваза рывком вернулась на место. Больше ничего не произошло. Я простоял там, наверное, минут пять, а волосы у меня так и норовили встать дыбом. Потом заставил себя подойти, собрать фрукты и положить на место.

– Я это делаю только для того, чтобы мистер Амос потом не ругался, – объяснял я, ползком собирая яблоки. – Это я не тебе помогаю. Хочешь – иди дразни мистера Амоса, а меня не надо. Вот его не мешает как следует напугать.

Я втиснул в вазу последние яблоки – поверх винограда – и пустился наутек. Совсем не помню, как добрался до средней залы. Слишком был напуган.

Помню, как оказался в зале – и актеры хором принялись меня приветствовать.

– Давай садись, – ворковали они. – Мы тебе завтрак оставили. Хочешь, поделюсь сосиской?

Полли Варден сказала:

– Я очень рада, что ты не заболел. Нам нравится твое общество, Конрад.

– Вот только зря ты постеснялся принять помощь насчет Кристофера, – сказала Фэй Марли. – Вовсе не обязательно тебе было одному тащить его на чердак.

На это мне ответить было нечего. Я только сумел выдавить:

– Ну, Кристофер… э-э… он особенный.

– Вовсе нет. Не больше, чем ты, – ответил Франсис.

– Лапушка, он просто корчит из себя звезду, – сказала Фэй. – Не поддавайся ты на этот выпендреж.

А мистер Прендергаст пояснил:

– Может, у человека и есть задатки, но право быть звездой еще надо заслужить. Что такого невероятного совершил юный Кристофер, что получил право считаться особенным?

– Ну… он скорее с этим родился, – ответил я.

Это им тоже не понравилось. Мистер Прендергаст сказал, что он не верит в благородную кровь, а другие сообщили мне, каждый на свой лад, что звездой человека делает только упорный труд. А Полли и вовсе смутила меня своими словами:

– А вот ты никогда ничего из себя не корчишь, Конрад. И ты нам нравишься.

Я даже обрадовался, когда настало время идти подпирать стенку – пока граф Роберт заглатывал свой завтрак; похоже, он спешил не меньше, чем Антея. Призрак никуда не делся. Думаю, именно из-за него Манфред уронил себе под ноги и расквасил горячую пикшу, – впрочем, Манфред запросто мог это проделать и без посторонней помощи.

В то утро мистер Амос повел нас всех на бальный этаж: сперва в большой банкетный зал, где показал, как накрывают стол для парадного ужина, а потом – в главный салон, где заставил одну половину понарошку подавать кофе другой. Дела шли не слишком гладко. Изменения следовали одно за другим, сдвиг за сдвигом, и после каждого сдвига кто-нибудь непременно ошибался. Одна позолоченная подставочка для ног оказывалась в стольких разных местах, что даже мистер Амос не мог этого не заметить. Да и как тут не заметишь, если Манфред споткнулся о нее ровно шесть раз. Мистер Амос решил, что это мои шуточки.

– Нет-нет, не наговаривайте на парня, – вступился мистер Прендергаст, вставая между мной и мистером Амосом. – Просто здесь завелось привидение. Тут поможет изгнание злого духа, а не нотация. Вам нужен толковый человек с колокольчиком, книгой и свечой. Мне много раз доводилось играть епископов, так что я с удовольствием выступлю в роли клирика и попробую что-нибудь сделать.

Мистер Амос посмотрел на него еще свирепее, чем до того смотрел на меня.

– В Столлери, – произнес он, – отродясь не было призраков и никогда не будет.

• Предыдущая
• 42/56
• Следующая