Дома с привидениями - Фламмарион Камиль - Страница 43

лился в комнате, превращенной им в святилище. Xoi;i господин Бонфуа и был, по его признанию, убежденным материалистом, горечь утраты и невыразимая тоск:'. заставили его соорудить некое подобие алтаря, где с ч поместил портрет умершей и вещицы, которыми он.' дорожила при жизни. Он также иногда упоминал в св( - их обращениях к портрету умершей и мое имя, иг^ надеялся, что сие обстоятельство послужит дополнительным стимулом к пробуждению души и активным действиям. Однако все было напрасно... И все же однажды ночью ему показалось, что по комнате проскользнула чья-то тень, и его охватил столь жуткий страх, какого он никогда не испытывал прежде, но, немого успокоившись, господин Бонфуа приписал свое видение разыгравшемуся воображению и прихотливой игре света уличного фонаря.

Если принять высказанную только что гипотезу за вполне вероятную, то, следуя ей, можно предположить, что неодушевленные материальные предметы способны регистрировать и сохранять в себе следы движений и излучений различных тел и существ, в том числе и лишенных телесной оболочки, точно так же, как наш мозг (то есть его ткани) способен регистрировать и сохранять воспоминания о движении мысли. А из всего вышесказанного можно сделать вывод, что наше подсознание, наделенное способностью осуществлять телепатическую связь,- может обладать и способностью улавливать и анализировать эти сохранившиеся в "п; мяти" предметов следы движений и излучений.

Вслед за господином Боццано мы можем сказат что явления эти по своей природе абсолютно анал' гичны. По его мнению, ничто с научной точки зрет не мешает нам предположить, что неживая матерянаделена теми же способностями, что и живая. И сие предположение не вступает в противоречие ни с одним из известных законов физики.

Не могут ли некоторые феномены, связанные с действиями привидений, объясняться самой атмосферой, создавшейся в некоторых жилищах?

Вслед за господином Боццано мы можем сказать, что явления эти по своей природе абсолютно аналогичны. По его мнению, ничто с научной точки зрения не мешает нам предположить, что неживая материя

наделена теми же способностями, что и живая. И сие предположение не вступает в противоречие ни с одним из известных законов физики.

Не могут ли некоторые феномены, связанные с действиями привидений, объясняться самой атмосферой, создавшейся в некоторых жилищах? Не могут ли стены и мебель дома накапливать в себе некие колебания, производимые душами умерших, с тем чтобы при стечении определенных обстоятельств вокруг особо чувствительных людей создалась атмосфера, при которой эти люди смогли бы ощутить эти колебания? По крайней мере, этому нас учит такая наука, как психометрия. Кстати, доктор Люис не раз подтверждал мои предположения на практике, когда я присутствовал на демонстрации им своих опытов в больнице Шарите; мне кажется, что и профессор д'Арсонваль весьма благосклонно относится к данной гипотезе.

В своей книге "Сверхъестественные явления в жизни преподобного отца Дж. Б. Фергюссона" доктор Николс рассказывает следующую историю:

"Одна из моих добрых знакомых внезапно ощутила себя бесконечно несчастной, когда поселилась в некоем доме, весьма приятном с виду и очень удобном. Бедняжка чувствовала себя крайне подавленной в любой из комнат своего нового жилища, но как только она входила в гостиную, бывшую самой красивой комнатой в доме, так тотчас же впадала в полнейшую депрессию и у нее возникало непреодолимое желание выброситься из окна, нараставшее с каждой минутой. Когда же сия чувствительная дама оказывалась на улице, так от подавленности, мрачных мыслей и тяги к самоубийству не оставалось и следа. И все начиналось сначала, стоило несчастной переступить порог собственного дома... Осознав, что стала жертвой какого-то наваждения, моя знакомая отказалась от дома и переехала на другую улицу.

Мне рассказали об этом прелюбопытнейшем факте, и я пожелал найти разгадку тайны, а потому попытался провести небольшое расследование. И вот что я узнал: оказывается, прежде в этом доме жила супружеская пара, причем жена страдала манией преследования и несколько раз пыталась покончить с собой; в

конце концов она выбросилась из окна гостиной и умерлч на месте. На основании всего вышесказанного не може:-- ли мы сделать вывод, что стены дома как бы пропитались злом, что в гостиной создалась атмосфера, пере насыщенная безумием, и что эти ощущения передались по наследству особе, поселившейся в доме поел" смерти несчастной женщины? Очевидно, именно сама атмосфера гостиной способствовала тому, что у моен знакомой возникло то же самое желание самоубийства, что терзало ее предшественницу...

Кстати, должен заметить, что моя знакомая не была уроженкой того город и ничего не знала о прежних жильцах, так что предположить, что на состояние ее нервов и рассудка повлиял сей печальный факт, просто невозможно".

Случай, описанный доктором Николсом, разумеется, не может не привлечь нашего внимания, в особенности если мы сравним его с другими сходными случаями.

Одну интереснейшую историю привел в качестве примера господин Подмор. Вот что рассказала некая Элен Уилер, знакомая Подмора:

"Летом 1874 года мы обосновались в доме, где проживаем и по сей день (Оксфорд, Хай-стрит, 106). Дом этот мы сняли задолго до того, как поселились в нем, ибо сдавали его в субаренду, но потом все же приняли решение не стеснять себя более и устроиться со всеми удобствами. Итак, под спальню мы выбрали себе комнату, расположенную над воротами.

В первую же ночь я внезапно проснулась без четверти час (я определила время точно, ибо часы на церкви как раз отбивали удары). И проснулась я из-за того, что у меня возникло тягостное чувство, будто бы на потолке нашей спальни скрывается что-то ужасное. Я не знала четко и ясно, я не представляла себе, что же это могло быть, но я оказалась во власти навязчивой идеи, не дававшей мне уснуть. Проворочавшись в постели около часа, я собралась с духом и разбудила мужа, чтобы сообщить ему об охватившей меня тревоге. Мой муж, человек рассудительный и весьма скептически настроенный, сказал, что все это пустые дамские страхи. Он вообразил, что рюмочка ликера

сеет их, однако я никак не могла избавиться от странного чувства. Сна не было, как говорится, ни в одном глазу. Я чувствовала, что атмосфера в спальне все более и более сгущается и становится для меня просто невыносимой. В конце концов я встала и провела остаток ночи в гостиной. Могу сказать одно: как только я покинула спальню, все неприятные ощущения у меня мгновенно исчезли.

На следующую ночь все повторилось вновь: я внезапно проснулась без четверти час... В течение многих недель у меня по ночам возникало все то же странное чувство, я не могла спать и часов до пяти утра пребывала во власти навязчивой идеи, что под слоем штукатурки на потолке кроется нечто ужасное.

В результате из-за бессонницы и из-за постоянной тревоги здоровье мое пошатнулось, и я была вынуждена уехать из Оксфорда и поселиться в доме моего брата в Кембридже.

И вот во время моего пребывания в Кембридже я получила письмо, в коем муж извещал меня о том, что потолок в нашей комнате внезапно обрушился и упал на нашу кровать. Итак, мои дурные предчувствия полностью оправдались! Я, откровенно говоря, сначала очень обрадовалась тому, что оказалась права, а затем и думать забыла о сем случае. Однако несколько недель спустя мне сообщили о факте, который сначала от меня скрыли: дело в том, что среди обломков перекрытий и кусков штукатурки был обнаружен высохший скелетик младенца, причем шея у бедного малютки была' свернута, а череп разбит. Короче говоря, некто скрыл в комнате вещественные доказательства страшного злодеяния".

Нам остается только добавить, что муж рассказчицы подтвердил истинность ее слов, а господин Подмор нашел на страницах газет того времени сообщения об ужасной находке.

Примеры подобной связи жилищ с явлениями сверхъестественными далеко не единичны. В своей работе "Видимое и невидимое" мисс Кетрин Бейтс рассказывает историю своих собственных приключений.