Летос - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/85
• Следующая

— А если я откажусь?

— А таких вариантов нет. — Его зеркальные глаза были безучастны. — Ты найдешь указывающую. Ее зовут Шерон. Сопроводишь ее в Талорис. Там и поговорим.

Он хлопнул Тэо по плечу, и того накрыла волна тошноты. Ноги стали ватными.

— Вечно забываю, какие вы нежные, — проворковал демон, но руки не убрал, лишь сжал пальцы на плече еще крепче, и акробат взвыл, ударил что есть силы чудовище в подбородок и тут же оказался на земле.

Получил пинок ногой в живот, отчего все же не удержал завтрак. Перед глазами носились тени, спину жгло огнем, казалось, из нее вот-вот вылезет нечто, разрывая мышцы и кожу.

— Слабая плоть. Какой же ты жалкий червь. — Шаутт носком ботинка приподнял подбородок Тэо, заглядывая тому в лицо. — Но кровь твоя помнит, хотя не помнишь ты.

Пружина попытался встать, но его повело, и тогда он просто сел и сказал непослушным языком:

— Я видел тебя там. В окне. Почему же ты пришел только сейчас?

Слабый удар стопой в грудь опрокинул его на спину, но на этот раз акробат совершил задний кувырок, оказываясь на ногах.

— Знай свое место.

Страх сменился злостью. Тэо хотел лишь одного — уничтожить это существо. За то, что оно сделало с Хенрином. Пружина не знал, прочел ли шаутт его мысли или понял все по лицу.

Житель с той стороны с пренебрежением пожал плечами:

— Он мертвец. Давно бы уже гнил, если бы не я.

— Мог бы найти кого-нибудь другого.

И вновь акробат пропустил тот момент, когда демон начал двигаться и внезапно оказался рядом.

— И в кого же мне стоит войти? В тебя? Или, быть может, в ту чудесную толстуху, что кормила тебя столь аппетитным завтраком? — Он мотнул головой в сторону того места, где этот завтрак теперь остался. — Тебе бы понравилось, если бы я был в ее теле, а?

Шаутт рассмеялся, и Тэо тодвинулся от него, стоящего почти вплотную, источающего вокруг себя тяжелый и необычный запах, незнакомый Пружине.

— Передай указывающей.

Что-то упал к его ногам.

А в следующее мгновение то, что не было Хенрином, находилось от него в добрых двухстах ярдах, направляясь через поле к городу.

Ей не стоило возвращаться в Нимад. В первый раз эта мысль пришла, когда шторм только, начинался. Но после схватки с уинами, когда море выкинуло Лавиани на берег, провезя по камням, а затем тут же схватило за ноги, решив утащить назад, в пучину, она вновь подумала о том же.

Дождь лил стеной, и не было сил идти дальше. Море выпило ее, как жадный до бренди пьяница опустошает попавшую ему в руки дармовую бутылку.

Досуха.

Она, кашляя и дрожа, спряталась под одной из лодок, там, куда долетали соленые брызги. От этого холода можно было умереть, хотелось спать, но сойка знала, что делать. Думать об огне. Это вселяло в ее тело жизнь.

Через несколько часов, к середине ночи, она, точно ящерица, нагревшаяся на солнце, выползла из своего укрытия. Все так же шел холодный дождь, но его мягкую песнь заглушал грохот волн.

Маяк горел синим светом, словно все шаутты мира собрались возле него на званый ужин. Она не знала, что там случилось — выбрался на берег кто-то с погибшего судна и умер или же просто смотритель отдал душу тьме, — не собиралась проверять и пошла в другую сторону, но сочла, что предзнаменование не слишком хорошее.

В свете молний увидела вдалеке фигуры троих людей, спешащих к месту, где появился заблудившийся. Лавиани не хотела показываться им на глаза, потому спряталась за камнями, кляня дождь, уин, раздражающий глаза синий свет, холод и острый, как ее нож, ветер.

Город встретил ее утопающими в воде улицами, мертвыми домами, желтыми фонарями и пустотой заброшенного кладбища. Она не была здесь долгие десятилетия и плутала по пустынным кварталам окраин, пытаясь вспомнить дорогу.

Надежд у сойки было немного, но дом, который в детстве она считала своим, уцелел. Фонаря на нем не висело. Вполне ожидаемо. Те, кто когда-то был ее семьей, давно отправились на ту сторону.

Попасть внутрь не составляло труда, несмотря на запертую дверь и опущенные ставни. Она цепко забралась по стене и проникла в здание через прохудившуюся, не чиненную много лет крышу. Перекрытия на втором этаже сгнили и частично обрушились, спуститься вниз было непросто.

Лавиани нашла сухой угол, сняла мокрую одежду, выжала ее. Огонь разжигать не стала, не желая привлекать внимание. Села, поджав ноги, и закрыла глаза, пытаясь разобраться в своих чувствах.

Сойка ощущала злость. Из-за гибели циркача, с которым она так долго возилась, точно он был ее сыном. Из-за того, что дом ее детства давно мертв. Она бежала через половину мира, надеясь скрыться от Борга, а в итоге загнала себя туда, откуда уже некуда идти.

Нимад можно было назвать краем обитаемого мира. Заброшенным медвежьим углом, где нет ничего, кроме моря, овец и опасных ночей.

Эта жизнь казалась ей чужой.

Утро, бледное и робкое, воровато прокралось в дом под непрекращающийся шелест дождя, заглядывая тусклым светом через ненадежную крышу. Лавиани дремала, не меняя позы, пока не услышала на улице разговоры. Кто-то дернул запертую дверь, затем раздался приглушенный голос:

— Вряд ли он прячется здесь.

— Зачем было забирать ребенка?

— Не знаю. Идем дальше.

Лавиани выслушала диалог не пошевелившись, лишь глаза открыла, отмечая, что при дыхании изо рта облачками вырывается пар. Несмотря на конец лета, было холодно, как поздней осенью.

Ей некуда было спешить и не к чему стремиться. Сойка так рвалась сюда последние несколько месяцев, что, оказавшись здесь, не представляла, как жить дальше. Чистить рыбу? Заниматься пряжей? Пытаться добыть золотые жемчужины?

Это было не ее. Все последнее время она просто хотела вернуться туда, где родилась. Оставить прошлое позади. Увидеть дом, который почти забыла. И вот теперь ее постигло разочарование.

— Разочарование свойственно напрасным надеждам, — негромко произнесла она.

— А чего ты ожидала? Город давно забыл тебя.

Голос, раздавшийся над ее головой, показался Лавиани неприятным. Она прыгнула с места, прокатившись через спину, ничуть не хуже, чем Тэо, и подхватила с пола широкий кусок доски, прикрывшись ею, съежившись и постаравшись стать как можно меньше.

Но выстрела из арбалета не последовало. Никто не метнул нож или еще какую-нибудь восточную пакость, вроде стальной розы, которой так любят убивать наемники из Мута.

Раздался лишь смешок. Неприятный. Холодный. Мертвый.

— Неплохо для старого мяса.

Лавиани рискнула выглянуть из-за своего импровизированного щита.

Непрошеный гость сидел на массивной потолочной балке, под самой крышей, и из-за густой тени разглядеть его было не так-то просто.

— Что тебе надо? — Ее рука скользнула к ножу.

Он помедлил и ответил с набитым ртом:

— Я завтракаю. Тут удобно.

— Найди себе другое место.

— У меня иное предложение. — Даже отсюда она услышала, как его зубы обгладывают кость. — Ты найдешь себе другое место, старуха. И я даже укажу тебе его. Как насчет Талориса? Отличная нора для такой опасной и жестокой крысяндры, как ты. Не все же тебе убивать детей.

— Проваливай. Мне нет дела до безумцев.

— А если не уйду?

— Тогда я заберусь наверх и сброшу тебя вниз. Ты начинаешь меня утомлять, незнакомец.

• Предыдущая
• 37/85
• Следующая