Франциск Скорина - Подокшин Семен Александрович - Страница 20

Трактовка в духе раннехристианского гуманизма некоторых евангельских сюжетов получает у Скорины определенное актуально-социальное звучание. В частности, его комментарии на Послание апостола Павла к Филимону содержат косвенную мысль об обязанности феодалов гуманно относиться к беглым крепостным крестьянам. «Той Онисим,— пишет Скорина,— был ест раб Филимонов, и, втекши от него, приде в Рим, и послуговаше Павлу, и бысть его велми пилен. Павел пак, занеже любляте Филимона яко брата, не хоте оскорбити его, прото ж и отсылаеть к нему раба его. Дивным же обычаем и дивными примолвами пишет за ним, дабы не толико гнев отпустил ему, но к тому, яко брата возлюбленнаго, принял его» (там же, 149—150). Если учесть, что в эпоху Скорины бегство являлось самой распространенной формой антифеодального протеста, то данное высказывание свидетельствует о критической ориентации социальных взглядов мыслителя. В качестве социально-нравственных пороков у Скорины фигурируют «неволя», «нелютость» (безжалостность) и др. Отметим, что у социальных мыслителей Великого княжества Литовского рассматриваемой эпохи понятие «неволя» означало не только рабство, но и крепостничество. В духе апостола Иакова Скорина учил, что «богатии, обидяще убогих, приимут отмщение». «Убогим» же он рекомендует «все до часу терпети и на бога вскладати» (там же, 122). Мыслитель в соответствии с Посланием апостола Павла к селуянам осуждает тех, кто «суть безчинни и празнующе», и утверждает: «Кто не хощет делати, да не ясть и к делу приставлен будет» (там же, 146). Скорина осознает различие между реальной социальной действительностью своей эпохи и идеалом. В качестве социального идеала мыслитель утверждает раннехристианский принцип «ровная свобода всем, общее имение всех» (там же, 96). Это аспект «посполитого права», т. е. естественного человеческого закона. Для Скорины социальное и имущественное равенство не историческая перспектива, а далекое прошлое, «золотой век», времена раннехристианских общин. «Тым законом,— пишет он,— живяху верующий во Христа по вшествии его на небеса» (там же, 96). Социальная ориентация мыслителя, таким образом, свидетельствует о влиянии на его мировоззрение радикально-реформационных идей. Социальные воззрения Скорины, находясь в русле идей раннего христианства, в определенной степени являлись оппозиционными по отношению к существующей феодальной действительности.

В основе политических и социальных взглядов Скорины лежит этическое начало. В его понимании, всякая социально-политическая деятельность должна базироваться на нравственно прекрасных принципах: человеколюбии, справедливости, мудрости, мужестве и т. д. Руководящий принцип социально-политической концепции мыслителя — служение общественному благу, подчинение индивидуальных интересов интересам общества. Это требование одинаково обращено как к государственным деятелям, так и к простому народу, как к богатым, так и к бедным. Скорина пытается рассматривать политико-правовые институты как человеческие установления, относительно независимые от божественного провидения и религиозно-церковного учения. Догматы церкви и библейские тексты у мыслителя не имеют силы юридического закона. В то же время тесная связь права и политики с моралью, которую устанавливает Скорина, еще отвечает духу средневековых представлений. Абсолютизируя в вопросах права и политики моральный фактор, мыслитель по сути дела игнорирует их подлинные классово-экономические основы. Некоторые политико-правовые идеи Скорины, в частности идея взаимосвязи божественного, естественного и человеческого права, по-видимому, заимствованы у Аквината (см. 133, 374—375).

Скорине свойствен социальный демократизм. Он ориентируется на «людей простых, посполитых» и постоянно апеллирует к ним. В отличие от многих гуманистов эпохи Возрождения мыслитель чужд чувства элитарности, он не третирует простой народ как темную и необразованную массу, неспособную воспринять философскую мудрость, науку, а, напротив, обращается к народу как к равному, верит в его интеллектуальные и моральные возможности.

Глава VI. «Песнь вкупе тело пением веселит, а душу учит» (эстетические суждения и оценки)

предисловии к Псалтыри Скорина приходит к выводу, что познание не может ограничиваться логико-рассудочными средствами, что в этом процессе большую роль играют также и чувственно-эмоциональные факторы. «Святые писма,— пишет мыслитель, — уставлена суть к нашему навчению, исправлению, духовному и телесному различными обычаи». В числе этих «обычаев», или средств воздействия на человеческое сознание, находятся песни и псалмы, «от царя Давыда и от иных божиих певцев сложеные» (3, 9). Скорина, следовательно, ставит проблему художественно-эстетического познания трансцендентного и реального.

Предисловие к Псалтыри — наиболее яркий документ, характеризующий эстетические представления мыслителя. Как известно, Псалтырь является одной из книг Ветхого завета. Ее название происходит от щипкового музыкального десятиструнного инструмента типа лиры, арфы или гуслей. Псалтырь — сборник поэтических произведений, предназначенных для вокального исполнения. Употреблялась Псалтырь вначале в древнееврейском, а затем в христианском богослужении. На старославянский язык Псалтырь была переведена еще Кириллом и Мефодием, а впервые напечатана в 1491 г. в Кракове. Псалтырь служила основным учебным пособием в Древней Руси, на протяжении многих столетий являлась настольной и подорожной книгой образованных православных людей России, Украины, Белоруссии.

Если каждая в отдельности библейская книга, полагал Скорина, имеет локальную задачу, затрагивает тот или иной аспект веры, морали и т. д., то Псалтырь оказывает на человеческий дух всестороннее влияние. «Псалтырь же,— писал мыслитель,— сама едина вси тые речи в собе замыкаеть и всех тых учить и все проповедуеть» (там же, 9—10). Как справедливо отмечает В. М. Конон, в данном высказывании мыслителя «содержится интересная догадка о многозначности содержания искусства в отличие от однозначности научных понятий» (82, 48). Скорина считал, что музыка максимально мобилизует дух, активизирует познавательные возможности, оказывает катартическое воздействие на внутренний мир человека. «Псалмы,— писал мыслитель,— якобы сокровище всих драгых скарбов, всякий немощи, духовный и телесный, уздравляють, душу и смыслы освещають, гнев и ярость усмиряють, мир и покой чинять, смуток и печаль отгоняют, чювствие в молитвах дають, людей в приязнь зводять, ласку и милость укрепляють, бесы изгоняють, ангелы на помощь призывають» (3, 10). Учение о музыке и песнопении, приводящих в состояние гармонии душевный настрой человека, врачующих человеческую психику, освобождающих от страстей, совершенствующих нравы, имело давние и глубокие традиции. Оно разрабатывалось пифагорейцами, Аристотелем, Боэцием, отцами церкви, византийскими философами и богословами. В частности, вышеприведенное высказывание Скорины о псалмах, по всей вероятности, является парафразой панегирика псалму Василия Кесарийского (см. 96, 105).

Так же как и Аристотель, который считал, что «музыка способна оказывать известное воздействие на этическую сторону души» (121, 368), Скорина подчеркивает нравственно-воспитательное значение музыкального искусства и его роль в развитии интеллекта человека: «Там ест справедливость, там ест чистота, душевная и телесная. Там ест наука всякое правды. Там мудрость и разум досконалый[10]. Там ест милость и друголюбство без льсти и вси иншии добрые нравы якобы со источника оттоль походять» (3, 10). Скорина обосновывает концепцию единства искусства и морали. В то же время он пытается рассматривать эстетическое как суверенный фактор духовного мироощущения человека. Музыка, согласно Скорине, имеет не только познавательное, очистительное и воспитательное значение, но и самостоятельную эстетическую ценность как бескорыстное, незаинтересованное наслаждение человека красотой. «Псалом,— утверждает мыслитель,— ест... покой денным суетам и роботам, защититель младых и радость, старым потеха и песня, женам набожьная молитва и покраса, детем малым початок всякое доброе наукы, дорослым помножение в науце, мужем моцное утверьжение... Псалом... свята украшаеть... Псалом жесткое сердце мякчить и слезы с него, якобы со источника изводить, всякую противность, еже ест бога ради, усмиряеть. Псалом ест ангельская песнь, духовный темъян, вкупе тело пением веселит, а душу учить» (там же, 10. Курсив наш. — С. П.). В то же время большую роль отводит Скорина музыке и пению как средствам религиозного воспитания человека (см. там же, 10—11). Псалтырь мыслитель сравнивает с гуслями, на струнах которых играет божественный дух (см. там же, 11).