Франциск Скорина - Подокшин Семен Александрович - Страница 2

Разумеется, как сын своей эпохи, Скорина был человеком религиозным. Без веры он не мыслил себе интеллектуально и нравственно совершенного человека. Однако характер его веры далек от ортодоксии. Вера его личная, движет ею индивидуальный моральный Долг, она не нуждается во внешних побудительных источниках, и в частности в посредничестве церкви. Человек самостоятельно, полагал Скорина, без церковного освящения способен постичь религиозно-нравственную сущность «божественного откровения» в результате непосредственного интимно-личного контакта со Священным писанием. Сочинения отцов и учителей церкви, постановления церковных соборов и теологические произведения церковных иерархов, т. е. все то, что относится к области церковного предания, в представлении Скорины не имеет того авторитета, какой ему придается официальной — и католической и православной — традицией. Хотя Скорине и свойствен определенный пиетет по отношению к Библии, однако это пиетет особого рода. Библия для Скорины не столько религиозное, сколько интеллектуально-побудительное, нравственно-назидательное и гражданско-воспитательное произведение. Исходя из такого отношения к Священному писанию, Скорина посредством комментариев стремился расставить в нем соответствующие акценты, внести в библейские повествования, притчи, аллегории новый смысл, заострить внимание на тех общественных и морально-философских проблемах, которые игнорировались или оставались в тени у ортодоксальных христианских философов и поднимались на щит мыслителями-гуманистами эпохи Возрождения.

Читая Скорину, надо помнить советы, которые давал Ф. Энгельс К. Шмидту по поводу изучения Гегеля, а именно: не стремиться концентрировать внимание в произведениях мыслителя на том, что служило ему «рычагами для построений», а «отыскать под неправильной формой и в искусственной связи» исторически истинное и прогрессивное (1, 38, 177). В то же время следует заметить, что, хотя стремление сделать Библию авторитетным источником образования и воспитания человека имеет историческое оправдание, оно свидетельствует и об исторической ограниченности Скорины как мыслителя.

Скорина — великий патриот, верный и преданный сын своего народа. Несмотря на то что как личность Скорина сложился преимущественно в обстановке западноевропейской культуры, он не «латинизировался», как это нередко случалось с его соотечественниками, не порвал связи с родиной, не утратил национального своеобразия, а все силы и знания, всю свою энергию отдал служению «людем посполитым руского языка», обратил на благо своего народа. Не удивительно поэтому, что патриотизм он возвел на уровень высших гражданско-этических добродетелей.

Деятельность, подобную скорининской, К. Маркс рассматривал как свидетельство «пробуждения национальностей» в эпохи Возрождения и Реформации (см. там же, 29, 18). И действительно, Библия Скорины сыграла значительную роль в развитии белорусского литературного языка и белорусской национальной культуры в целом. В языке, отмечал Гегель, проявляется творческая природа человека, все, что он представляет, представляется им как произнесенное слово. Вне родного языка мысли человека чужеродны, не цельны, а поэтому не может быть в полной мере реализована и субъективная свобода человека (см. 38, 198—199). Характерно, что эта же мысль была выражена еще в конце XVI в. одним из основоположников восточнославянской филологической науки — Лаврентием Зизанием, который считал, что родной язык является ключом, «отворяючи всем ум к познанию» (49, 2). Обращение Скорины в процессе перевода Библии к родному языку способствовало духовному раскрепощению народа, выступило существенным элементом формирования национального самосознания, демократизации культуры, превращения последней из привилегии господствующего класса феодалов в достояние более широких социальных слоев общества.

В обстановке жесточайшей феодально-католической реакции и контрреформации идеи Скорины оказали плодотворное влияние на национально-освободительное движение белорусского и украинского народов второй половины XVI— XVII в., на борьбу общественных деятелей и мыслителей за сохранение отечественной национальной культуры и родного языка. В то же время идейное наследие Скорины послужило одним из теоретических источников концепции сближения восточнославянской культуры со светской культурой Запада.

Проблема мировоззрения Скорины и направленности его деятельности — это по сути дела часть глобальной проблемы становления и развития белорусского народа как сознательного субъекта истории, формирования его культуры, классового и национального самосознания; это проблема многовековой борьбы белорусского народа за свое социальное освобождение, национальное существование и государственную самостоятельность.

Глава I. «Братия моя русь, люди посполитые» (Белоруссия в эпоху Возрождения)

илософы, отмечал Маркс, «не вырастают как грибы из земли, они — продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях» (1, 1, 105). Мировоззрение Скорины может быть адекватно осмыслено лишь в контексте эпохи, в которую жил и творил мыслитель, в результате конкретного анализа социально-экономических, политических и культурных предпосылок его деятельности. В настоящей главе характеристика эпохи дана хронологически несколько шире, чем это требуется для выяснения истоков скорининской мысли. Это вызвано главным образом тем обстоятельством, что значение Скорины как культурного деятеля и мыслителя становится более понятным на широком фоне исторических судеб белорусского народа.

Следствием прогрессирующего экономического и социально-политического развития, утверждения феодальных отношений в Древнерусском государстве было начавшееся со второй половины XI в. политическое обособление западно-русских земель. На протяжении XI—XII вв. в западной части Руси образуются относительно независимые княжества (земли)—Полоцкое, Турово-Пинское, Минское, Друцкое, Гродненское и др. В течение XIII—XIV вв. совершается процесс консолидации западнорусских и литовских земель и на этой основе возникает новое государственное образование — Великое княжество Литовское. Возникновение этого государства было обусловлено многообразными социально-экономическими, классовыми и политическими обстоятельствами, и в частности необходимостью для феодалов сильной княжеской власти, стремлением объединить усилия в борьбе против немецкой агрессии, монголо-татарского завоевания и т. д. Пути государственного объединения литовских и западнорусских земель в Великое княжество Литовское были различными: здесь и добровольно-договорные соглашения, и использование силы оружия со стороны литовских князей, и брачные союзы и т. д. (см. 40, 122—130). К концу XIV столетия в состав княжества входили все западнорусские (белорусские), большая часть юго-западнорусских (украинских) и некоторые русские земли. В этот же период назревают условия для сближения Великого княжества Литовского с Польшей. Помимо внешнеполитических причин это сближение было вызвано стремлением литовской знати укрепить свое влияние в белорусских и украинских землях, успешно противостоять политике крепнущего Русского государства и т. д. В свою очередь польские феодалы рассчитывали получить доступ к богатым земельным владениям. В 1385 г. в Крево были определены основные принципы политического объединения (унии) Великого княжества Литовского и Польши.

Образование Русского централизованного государства, стремление с его стороны вернуть захваченные литовскими князьями земли, пробиться к берегам Балтийского моря встретило противодействие феодалов Великого княжества Литовского и Польши. Конфликт обострился к началу XVI в. и в конечном счете привел к Ливонской войне (1558—1583). Ситуация осложнялась постоянными нашествиями крымских татар, усиливающимися антифеодальными выступлениями крестьянства и горожан. Воспользовавшись обстановкой, польские феодалы, преодолев сопротивление магнатов Великого княжества Литовского, добились заключения в 1569 г. в Люблине унии, согласно которой Великое княжество Литовское и Польша объединились в федеративное государство Речь Посполитую с единым выборным королем (он же и великий князь) и сеймом. В то же время страны сохраняли собственные органы власти, законы, финансы, свое название. Белоруссия и Литва оставались в пределах Великого княжества Литовского, Украина и Подляшье присоединялись к Польше.