Путь Врат - Пол Фредерик - Страница 12

• Предыдущая
• 12/41
• Следующая

Поверхность Венеры в этом месте покрыта похожим на пепел песком. Сверла быстро прорезали ее. Слишком быстро. Когда я забрался в иглу, оно почти заполнилось отходами сверления. Мне пришлось поработать, чтобы подобраться к машинам и повернуть их так, чтобы отходы вылетали через шлюз.

Грязная работа, но она не заняла много времени.

Я не стал возвращаться в самолет. По радио связался с Коченором и девушкой. Они были видны мне в иллюминатор. Я сказал им, что мы близко.

Но как близко, не сказал.

На самом деле мы были всего в метре от аномалии, так близко, что я не позаботился убрать все отбросы. Просто расчистил место, чтобы можно было передвигаться в иглу.

Потом изменил направление движения сверл. И через пять минут показались следы голубого металла хичи – признак настоящего туннеля.

Еще десять минут спустя я включил микрофон в шлеме и крикнул:

– Бойс! Дорри! Мы нашли туннель!

Либо они уже были в скафандрах, либо оделись быстрее любой туннельной крысы. Я только раскрыл шлюз и выбрался, чтобы помочь им… а они уже выходили из самолета, держась за руки и сопротивляясь давлению ветра.

Оба выкрикивали вопросы и поздравления, но я их остановил.

– Внутрь, – приказал я. – Увидите сами. – Кстати, им и необязательно заходить. Голубое сияние они могли увидеть, заглянув в шлюз.

Я прополз вслед за ними и закрыл внешний вход в шлюз. Причина очень проста. Пока туннель не прорезан, неважно, что вы делаете наверху. Но в нетронутом туннеле хичи внутреннее давление лишь чуть превышает нормальное земное. Если вы не запечатали иглу, как только вы вскрыли туннель, в него врывается девяностотысячемиллибарная атмосфера Венеры вместе с высокой температурой, разрушительным действием воды и едких химикалиев и всем прочим. Если туннель пуст или то, что в нем, достаточно прочно, тревожиться нечего. Но в музеях можно увидеть странные куски и обломки – тот, кто обнаружил эти машины хичи, впустил предварительно атмосферу, и они превратились в хлам. Если вы нашли сокровище, то можете в одну секунду уничтожить то, что сотни тысяч лет ждало открытия.

Мы собрались вокруг шахты, и я указал вниз. Сверла прорыли ровный ствол с круглыми стенками диаметром от семидесяти до ста сантиметров. А на дне виднелось холодное голубое сияние наружности туннеля. Сверла лишь чуть поцарапали эту поверхность и забросали отходами бурения, которые я не успел убрать.

– Что теперь? – спросил Коченор. Голос его звучал хрипло от возбуждения – впрочем, это естественно, решил я.

– Будем прожигать стенку.

Я как можно дальше, насколько позволяло иглу, отвел своих клиентов от ствола, они прижались к оставшимся грудам отходов. Затем высвободил огненные резаки. Сам расположился, раздвинув ноги, над стволом. Огнеметы аккуратно спустились на кабеле, пока не повисли в нескольких сантиметрах над поверхностью туннеля.

Я включил их.

Можно подумать, что человек не в состоянии создать что-нибудь более горячее, чем Венера, но огнеметы – это совсем особое дело. В ограниченном пространстве иглу нас охватил жар. Охладительная система скафандров заработала с перегрузкой.

Дорри ахнула.

– Ох! Мне кажется, я… Коченор схватил ее за руку.

– Если хочешь, падай в обморок, – яростно сказал он, – но смотри, чтобы тебя не вырвало в шлеме. Уолтерс! Сколько это будет продолжаться?

Мне было так же трудно, как и ему. Практика не помогает привыкнуть к тому, что стоишь перед печью с раскрытой дверцей.

– Может, минуту, – выдохнул я. – Держитесь, все в порядке.

На самом деле потребовалось чуть больше, может, секунд девяносто. Больше половины этого времени приборы моего скафандра тревожно сигналили о перегрузке. Но скафандр рассчитан на перегрузки. Если не испечешься в нем, сам скафандр выдержит.

Потом мы прошли. Полуметровый круглый участок поверхности туннеля провис, опустился и повис, раскачиваясь.

Я выключил огнеметы. Все несколько минут усиленно отдувались, охладители скафандров постепенно восстанавливали температуру.

– Ух ты! – сказала Дорота. – Ничего себе!

В свете, выходящем из шахты, я видел, что Коченор хмурится. Я молчал. Включил огнеметы еще на пять секунд, чтобы срезать круглый участок. Тот со стуком, как камень, упал на дно туннеля.

Потом я включил микрофон.

– Нет разницы в давлении, – сказал я.

Коченор не перестал хмуриться, но продолжал молчать.

– Это означает, что туннель уже вскрыт, – продолжал я. – Кто-то нашел его, вскрыл, вероятно, очистил, если там что-то было, и просто не сообщил об этом. Пойдемте в самолет, помоемся.

Дорота закричала:

– Оди, что с вами? Я хочу спуститься и посмотреть, что там внутри!

– Заткнись, Дорри, – с горечью сказал Коченор. – Ты разве не слышала, что он сказал? Это выстрел впустую.

Конечно, всегда есть вероятность, что туннель вскрыт каким-нибудь сейсмологическим происшествием, а не туннельной крысой с режущим огнеметом. В таком случае там может остаться что-нибудь интересное. И мне не хватило совести одним ударом покончить с энтузиазмом Дороты.

Поэтому мы один за другим спустились вниз по тросу и оказались в туннеле хичи. Осмотрелись. Насколько можно видеть, он пуст, как и большинство других. Впрочем, видеть можно недалеко. Еще один недостаток вскрытых туннелей – чтобы их исследовать, нужно специальное оборудование. С испытанной перегрузкой наши скафандры годились еще на пару часов, но и только.

Поэтому мы прошли по туннелю с километр, видели голые стены, иногда на них срубленные наросты, которые некогда могли что-то удерживать, но ничего подвижного. Даже мусора не было.

Коченор и Дорри захотели вернуться и подняться по тросу к самолету. Коченор справился самостоятельно. Дорота тоже, хотя я готов был ей помочь. Но она поднялась сама с помощью петель на тросе.

Мы вымылись и приготовили еду. Есть нужно, но Коченор был не в настроении для своих гурманских блюд. Дорота молча бросила в нагреватель таблетки, и мы мрачно поели блюда из полуфабрикатов.

– Ну, что, это всего лишь первый, – сказала наконец Дорота, решив приободриться. – И всего наш второй день.

Коченор сказал:

– Заткнись, Дорри. Если я чего-то не умею, так это проигрывать. – Он смотрел на рисунок, по-прежнему остававшийся на экране. – Уолтерс, сколько еще туннелей не обозначены, но пусты, как этот?

– Откуда мне знать? Если они не обозначены, о них нет никаких данных.

– Тогда эти следы могут ничего не значить, верно? Можем раскопать все восемь, и все окажутся пустышками.

Я кивнул.

– Возможно, Бойс.

Он пристально посмотрел на меня.

– И что?

– И то, что это не самое плохое. По крайней мере этот след означал реальный туннель. Я водил группы, которые сошли бы с ума от радости, если бы им удалось найти даже вскрытый туннель после нескольких недель, когда мы раскапывали только пустоты и интрузии. Вполне вероятно, что в семи остальных вообще ничего нет. Не придирайтесь, Бойс. Вы за свои деньги по крайней мере кое-что получили.

Он отмахнулся от моих слов.

– Вы выбрали это место, Уолтерс. Вы что, не знали, что делаете?

Знал ли я, что делаю? Единственная возможность доказать, что знал, найти невскрытый туннель, конечно.

Я мог бы рассказать ему о том, как месяцами изучал данные, собранные после первой высадки. Как пришлось стараться, сколько правил я нарушил, чтобы заглянуть в данные военных, как далеко пришлось мне поехать, чтобы поговорить с людьми из Обороны, которые принимали участие в одной из ранних раскопок. Я бы мог даже рассказать, какого труда мне стоило отыскать старого Джоролемона Хеграмета, который сейчас преподает экзотическую археологию в Теннеси. Но я сказал только:

– То, что мы нашли этот туннель, доказывает, что я знаю свое дело. Вы за это и платите. Вам решать, будем мы продолжать или нет.

Он задумчиво смотрел на свои ногти.

– Подбодрись, Бойс, – жизнерадостно сказала Дорри. – Посмотри, как нам уже повезло. И если даже ничего не найдем, как забавно будет рассказывать об этом в Цинциннати.

• Предыдущая
• 12/41
• Следующая