Походка пьяницы - Пол Фредерик - Страница 20

• Предыдущая
• 20/33
• Следующая

– Спасибо, Мастер Конут. А еще я не успел убрать со стола пепельницу, и Мастер Карл заметил ее. Но сказал только, что хочет поработать с книгами.

Студент провел их в большой зал с кондиционированием, где хранились микрофильмы и пленки, составляющие Университетскую библиотеку. Библиотечный компьютер был подключен к той же цепи, что и Стики Дик; все компьютеры Университета образовывали единую сеть.

Рейм разглядывал помещение.

– С тех пор как я здесь учился, оборудование стало сложнее, – заметил он. – А Мастер Карл знал, как им пользоваться?

Студент улыбнулся.

– Ему казалось, что да. Но потом он потребовал меня. Он был в ярости, потому что не мог получить те данные, которые хотел. Я попытался помочь, но это были данные со спецдоступом. Результаты всеобщей переписи.

– О, – сказал Конут.

– Что? – обернулся к нему сержант Рейм.

– Думаю, я знаю, чего он добивался. Это Вольгран.

По счастью, Рейм понял, о чем идет речь, ибо самому Конуту и в голову не пришло бы, что кто-то не знает о законе распределения Вольграна.

– Я использовал в своей работе специальные функции Вольграна, – сказал Рейм. – Мне не совсем ясно, какая здесь связь с переписью населения.

Конут уселся и начал объяснения. Не глядя, он протянул руку, и Лусилла, которая по-прежнему сопровождала его, взяла его руку в свою.

– Это не имеет отношения к расследованию. По крайней мере, мне так кажется. Предмет исследования – некоторые аномалии в распределении Вольграна применительно к результатам переписи; они существуют, хотя очевидно, что их быть не должно. Поэтому я взял эту тему для изучения. – Конут нахмурился. – Я думал, что справлюсь, но столкнулся с проблемой. Некоторые величины, вытекающие из составленных мной уравнений, оказались… нелепыми. Я попытался получить истинные данные, но столкнулся с тем же, что и Мастер Карл, – они выдаются только по спецдоступу. Глупо, конечно.

Студент неожиданно вмешался.

– Мастер Карл сказал, что это идиотизм. Сказал, что собирается получить их, чего бы это ни стоило.

И умолк, залившись краской.

– Понятно, – сказал Рейм. – Я полагаю, он так и поступил. А что за показатели вас интересовали?

– Не важно, – ответил Конут, покачав головой. – Мои результаты неверны. Только я не могу найти ошибку. И решил проверить вычисления опытным путем. Видимо, Карл рассуждал так же и решил взглянуть на результаты переписи в надежде найти разгадку, как до этого поступил и я.

– Давайте взглянем, – предложил Рейм.

Библиотекарь пригласил их к компьютеру, но Конут кивком отослал его в сторону. Он сам сделал запрос.

– Данные по возрастам, – пояснил он. – Никакой особой важности они, конечно, не представляют. Нет причин засекречивать их. И все же…

Он закончил манипуляции с клавиатурой и вывел результат на экран. Экран замигал, появилась алая надпись: «Информация выдается по спецдоступу».

Рейм уставился на экран, затем произнес:

– Я не знал, что такое бывает.

Конут понял, что он имел в виду.

– Я тоже вначале не поверил. Карл был главой факультета, ему казалось, что у него есть определенные права…

Полицейский кивнул.

– Что скажешь, сынок? Как он реагировал? Возмущался?

– Он был злой как черт, – с удовлетворением сообщил библиотекарь. – Сказал, что дойдет до самого Президента и выяснит, как получить эти данные. Кричал, что это идиотская, так и говорил, идиотская, некомпетентная бюрократия.

Сержант взглянул на Конута.

– Достаточно. Вот мы и выяснили, что хотели.

– Думаешь, он мог убить человека? – резко спросил Конут.

– Мастер Конут, – медленно проговорил полицейский, – я же не утверждаю, что он хотел это сделать. Но Карл достиг предела. Он был вне себя от ярости и, кто знает, что могло случиться.

Он лишил возможности Конута продолжать спор, сказав библиотекарю:

– Думаю, это все. Если, конечно, Мастер Карл не говорил еще чего-нибудь.

Студент помялся, а потом ухмыльнулся.

– Только одно. Уходя, он дал мне еще десять штрафных очков за курение на дежурстве.

Наутро Конута вызвали в Канцелярию для оглашения завещания Карла. Он не особенно удивился, узнав, что начнется единственным наследником. Однако был тронут. И опечален, так как ему сообщил об этом голос самого Карла. Запись наиболее важных документов на пленку была нововведением. Что ж, похоже на Мастера Карла – пребывать в уверенности, что распоряжения насчет его скромного имущества имеют первостепенную важность.

На пленке с изображением Мастера Карла были записаны несколько звучных фраз: «Будучи в здравом уме и твердой памяти, я завещаю своему дорогому другу, Мастеру Конуту…» Конут, щурясь, смотрел на изображение. Оно было полно жизни. Несмотря на то, что пленку с голосом можно подделать, как и любой документ. Но никто в мире не сможет подделать видеопленку так мастерски. Голос, который слышал сейчас Конут, гремел из миллионов телевизоров в течение десятилетий. Конут поймал себя на том, что не обращает внимания на слова, а пытается понять, когда именно Карл принял решение оставить все ему. Он смутно припомнил, что эту одежду Карл носил когда-то раньше, но когда он сменил ее на другую?

Теперь это не важно. Все, что касается Мастера Карла, уже не имеет значения. Динамик затрещал, и лицо Карла исчезло с экрана.

Лусилла тронула его за локоть. Чиновник бодро произнес: – Ну вот и все. Все ваше. Вот опись. Конут быстро проглядел список. Более тысячи книг – чиновники все подсчитали, наверное, трудились день и ночь! – на пятьсот долларов с небольшим. Одежда и личные вещи – Конут невольно улыбнулся – произвольно оценены в один доллар. Наличных денег чуть больше тысячи долларов, включая те монеты, что нашли у него в карманах. Доля в университетском пенсионном фонде – восемь тысяч четыреста шестьдесят долларов; задолженность по зарплате, высчитанная на час смерти – двести семьдесят один доллар; гонорар, причитающийся за использование пленок с его лекциями, – пятьсот долларов. Конут содрогнулся. Карла бы это задело, но его старые записи, действительно, использовали все меньше, появились новые профессора, новые методики. В списке значился также гонорар, причитающийся за мнемонические песни, совершенно возмутительный – пятьдесят долларов.

Конут не стал читать подробный перечень вычетов – налог на наследство, подоходный налог, какие-то счета. Он взглянул только на окончательную сумму – чуть больше восьми тысяч.

Управляющий похоронными делами медленно вышел из глубины комнаты и важно провозгласил:

– Обозначим сумму в восемь тысяч. Вас устраивает? Тогда распишитесь здесь, Мастер Конут.

«Здесь», то есть внизу стандартного посмертного соглашения со стандартным разделением наследства пополам между наследниками и похоронным ведомством. Конут быстро проглядел его, чувствуя некоторое облегчение. Все прошло гладко. Установленная законом минимальная плата за обычные похороны составляла две с половиной тысячи долларов; если же имущество стоило меньше пяти тысяч, наследовалось только то, что превышает стоимость похорон. А если сумма не достигала двух с половиной тысяч, наследник не получал ничего и должен был доплачивать разницу за похороны. Таков был закон.

Нередко наследник, обязанный нести расходы на похороны, вспоминал о покойном отнюдь не с состраданием.

(В самом деле, попадаются такие нищие, которые используют завещание как инструмент мести. За бутылку ликера стоимостью в сто долларов они готовы завещать свое ничтожное имущество злейшему врагу – поставщику спиртного, который рано или поздно обнаружит, что неизбежно должен заплатить две с половиной тысячи долларов за похороны.)

Сержант Рейм ждал их на улице.

– Не возражаете? – он вежливо протянул руку за бумагами.

Конут передал ему посмертное соглашение с описью имущества Карла. Полицейский вдумчиво прочел его, покачал головой.

– Не так уж много. Хотя много ему и не требовалось, не так ли?

Он взглянул на часы.

• Предыдущая
• 20/33
• Следующая