Нашествие квантовых котов - Пол Фредерик - Страница 45

• Предыдущая
• 45/55
• Следующая

— Не откажусь!

— Тогда пошли! — И мы двинулись к штабу. — Теперь все по е… — уныло бросил он через плечо.

Генерал сказал, что он хочет выпить кофе. Полковник с газетой уныло взглянул на меня, но я поспешил укрыться за генеральскими звездами. Он ничего не сказал, когда Крысья Морда вынул из кофейника две чашки и протянул одну из них мне.

— Новая операция, генерал… — начал я.

— Да-да! Я надеюсь, мы прервем ее! Но мы потеряли много времени!

— Времени, сэр?

— Русские! — пояснил Магрудер. — Они забегали!

Он долго возился с кофе: до точки кипения оставалось только два градуса, и маленький глоток обжег мне горло. Глотка генерала была луженой.

— Слова улетучиваются словно дым! — устало пояснил он. — Пленники сказали охране, а те проболтались подружкам. Раненые поделились с медсестрами, те признались репортерам. Недолго нам удалось сдерживать крышку… Какие-нибудь проблемы, полковник? — спросил он у коменданта.

Полковник отложил в сторону газету и сказал извиняющимся тоном:

— Простите, сэр! Но, кажется, этого человека зовут Доминик Де Сота! Да? О Боже, Де Сота, какого черта вы здесь? Вас давно ждут в точке вылазки! Поднимайте свою задницу и дуйте прямо в зоопарк!

Магрудер прилип ко мне как банный лист. Не говоря ни слова, он прыгнул вместе со мной в джип, а я не спорил. Машина рванула с места. На дороге машин было мало: гражданских предупредили, и они больше не высовывались. Дорожные цвета возвращались на свои места, освещенные фарами, а мы пролетали перекрестки, не останавливаясь, пока не завернули на авеню.

Авеню полностью блокировали. Это напоминало парадный строй вдень инаугурации, словно эту маленькую улицу наводнила вся военная мощь республики. Офицеры в золотых и малиновых шлемах беспокойно шагали туда-сюда перед транспортом и переговаривались в плечевые рации. Но они готовились не к параду, а к вылазке через портал, за мадам президент… и еще одна неуместная деталь. Через проход эвакуировали крупных животных, не переносивших шума и стресса. Транспорт, походивший на фургоны для лошадей, но имевший крепкие решетки, уносил львов, леопардов и горилл. Да ними следом через горячую вашингтонскую ночь обезумевшие сторожа гнали жирафов, зебр и слонов. Наш водитель раздраженно ударил по гудку, бешено заревел в ответ слон.

— Вот дерьмо! — закричал Магрудер в мое ухо. — Нам никогда здесь не проехать! Но пройти сможем, наверное.

Даже пешая прогулка не приносила радости. Военный транспорт почти не двигался; увертываясь, они старались не попасть под ноги слонов и не ехать по огромным массам слоновьего дерьма. Магрудер, Крысья Морда, двигался так, будто был защитником, несущим мяч сквозь рукопашные схватки, он что-то орал через плечо. Я не мог слышать, что именно, но пытался не отставать.

Сквозь портал ничего не проходило.

— Дерьмо! — снова крикнул Магрудер. — Живей!

И он направился к кафетерию зоопарка, где возле телеэкрана сгрудились командиры.

— Какие проблемы? — поинтересовался он.

Двухзвездный генерал поднял глаза.

— Смотрите сами! — он показал рукой на экран. — Это прямая трансляция со спутника из Женевы с заседания Лиги Наций.

Толстяк в пенсне читал свою речь в объектив камеры, слышался женский голос, делающий синхронный перевод с русского на английский.

— Русские? — догадался Магрудер.

— А вы очень догадливы! — сказал генерал-майор. — Это представитель Советов! Видите, какой он сонный, там сейчас около шести утра, и он, наверно, не спал всю ночь.

— Что он сказал? — спросил я.

— Он сказал… — вежливо ответил генерал. — Как же он выразился?.. Что они имеют неопровержимые доказательства того, что мы хотим напасть на их страну через параллельное время. Он заявил, что, если мы тотчас не остановим «агрессию», его народ будет считать, что мы атакуем их собственную страну… Смешно, не правда ли? Русские защищают американский народ от американцев!

Я сглотнул комок в горле:

— Что они хотят делать?

— Они объявили нам войну! Кажется, это имеется в виду. Делайте ноги! Мы еще задержали дополнительные группы до того момента, пока кто-нибудь не придумает, что предпринять… И слава Всевышнему…

Видимо, оттого, что она была одной из очень немногих, кто мог понять невнятную речь мужчины, ей единственной позволялось возить его инвалидную коляску по ухабистым древним дорогам колледжа. Но она никак не могла справиться со ступеньками. «Помогите, хоть кто-нибудь! — крикнула она и обернулась, услышав глубокий вздох. — О нет! Не беспокойтесь, доктор Хоукинг!» Даже в знойную жару английского августа помочь известному ученому с мировым именем, управлявшему Кембриджем, было большой честью. И очень ответственным делом. Когда она вернулась с рослым мужчиной из королевского колледжа, она вскрикнула от неожиданности. «Но он ведь не мог встать с кресла!» — заплакала она. Тем не менее, кресло было пусто, хотя ремни по-прежнему застегнуты, а подножки установлены на уровне его усохших ног.

Стив Хоукинг совсем недавно был здесь.

Во время прыжка из одного параллельного времени в другое вы ничего не ощущаете, даже когда знаете, что происходит.

Я не знал.

Все, что я помнил, это то, что в один миг я спускался с лестницы, спеша к своей возлюбленной. Затем без ощутимой задержки (хотя это могли быть часы, дни) я уже лежал на спине и слышал чей-то сладкий голос. Голос шептал в мое ухо, чтобы я ни о чем не беспокоился, и как раз это начинало меня тревожить. Я знал, что лежу, и был испуган.

Боялось мое сознание, а тело находилось в абсолютном покое и было совершенно расслаблено. Я не думаю, чтобы раньше я был так расслаблен, за исключением тех моментов, когда кувыркался в постели со своей Найлой. Тогда мы лежали в узде, совершенно отрешившись ото всего. Я вовсе не намекаю на то, что мое нынешнее состояние было сексуальным… просто я находился в состоянии абсолютного физического покоя.

Но для этого не было повода. Зато было много причин для тревоги — это показывали мои напрягшиеся мышцы и взвинченные нервы. В поле зрения и в области слуха не было ничего успокаивающего. Я лежал на жесткой койке в комнате, смахивающей на морг. Здесь стояло еще около дюжины других кроватей, и на каждой лежало чье-то тело. Пахло медикаментами и чем-то отвратительным… полагаю, как в морге.

Человек, который шептал в мое ухо, также не успокаивал. Он (или она!) не имел(а) лица. Вы не можете назвать лицом странную пустоту телесного цвета между подбородком и волосами. Пустота колебалась, когда раздавался голос, но не открывала черт. Она (или он) говорила: «Вы должно быть, сильно напуганы, у-у-у, сенатор, у-у-у, Де Сота! Успокойтесь». И он посмотрел на меня (или она), хотя я и не мог видеть глаз, потому что он(а) прикоснулся(лась) ко мне здесь, потрогал(а) там… и везде, где он (она) прикоснулся, было резкое покалывание или внезапная боль.

Со мной что-то делали. И я разрешал это.

Нет, я давал этому произойти! Я не имею в виду, что мне все было безразлично, нет, боялся очень, ужасно. Но здравый рассудок говорил мозгу, что тело мое расслаблено и податливо. Этого даже не нужно объяснять словами, достаточно прикосновений и жестов — и тело мое удерживалось, переворачивалось или представляло свою часть для чего-то.

Однажды я видел нечто похожее, когда Найла-Без-Пальцев и Мо были усыплены во время нашего бегства из нью-мехиканского мотеля… Но они только уснули, а здесь было намного-намного хуже. И к тому же раньше я был простым наблюдателем. Я не мог представить себе унижения своего тела, перевернутого и приподнявшего крестец для финального выстрела.

В этом месте до меня дошло, что я абсолютно голый. Я бы и не заметил этого, если бы не голос: «Вам необходимо встать и одеться, а потом дождаться остальных у парилки».

• Предыдущая
• 45/55
• Следующая