Приключения в книжном магазине - Тузиков Александр Федорович - Страница 55

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая

Итак… Здоровье или работа, третьего не дано. А верна ли эта постановка вопроса? Разве нельзя сочетать заботу о здоровье с научной работой? Не увлекаться одним, отказываясь от другого, а именно сочетать? Ведь он читал, что принцип целостности мышления его связь с психическим и физическим здоровьем. Иванов писал о том, что наше состояние всегда влияет на наше мышление, и вопрос лишь в том, насколько мы это осознаем. А значит, посмотреть на свою жизнь стратегически, в широком масштабе — полезно…

Волна Сомнения отступила, но вскоре вновь вернулась. Конечно, неплохо бы учесть фактор времени, старение организма и угасание его функций… Да, это логично, с некоторой неохотой признался себе Эпифан Эпифаныч. Кто же не хочет быть здоровым? Правда, есть и другой вариант: просто не думать о потерях и утратах, жить, как живется… В общем-то, раньше он так и делал… Так легче, но эта легкость обманчива, и со временем оплачивается дорогой ценой…

И все же фактор времени включает в себя некую безысходную предопределенность. Ведь время идет… «Время уходит, и мы молчаливо с годами стареем, дни убегают, и нам их невозможно сдержать» — писал римский поэт Овидий. Да, с грустью подумал Эпифан Эпифаныч, течение времени постепенно уносит все наши достижения.

Подъехал нужный автобус, и Свиридов удобно устроился на свободном сиденье. До дома еще минут двадцать… Почему бы не вступить в мысленный диалог с Ивановым? Есть ли у того в книге что-нибудь на тему времени? Ага, вот глава «Отношение к старению»… Посмотрим, посмотрим…

«Осознание того, что со временем мы все больше стареем, нельзя оценивать однозначно. Само по себе это чувство не вредно и не полезно. Человек может унывать и тосковать, он может бояться приближения старости. Но обязательно ли подчиняться этим чувствам? Обязательно ли пассивно выжидать, «подчиняясь неотвратимости»? Нет, не обязательно. Человек сам решает, к каким чувствам и мыслям ему прислушиваться, а какие игнорировать. А значит мы вполне способны избрать дня себя Вариант Развития. «Если время самая драгоценная вещь, то растрата времени является самым большим мотовством» — утверждал Бенджамин Франклин. Даже самое малое время можно и нужно использовать для саморазвития».

Эпифан Эпифаныч задумался. Как относиться к этому? Все отчетливее вырисовывалась стереотипная мысль: «Ведь все равно уже ничего не изменишь. Какой смысл копошиться?». Однако Эпифан Эпифаныч решил поискать противовес этой мысли. Ведь существуют долгожители, а также их образ жизни. Пожалуй, стоит поискать соответствующую информацию. И даже не «пожалуй», а точно…

Следующая фраза книги укрепила его решимость. «Все зависит от наших желаний. Нужно лишь создать мощное желание измениться, преодолеть свои ограничения и действовать. Путь к настоящей свободе существуем и человек вполне способен избавиться от множества вредных ограничений, которым он раньше подчинялся».

Ладно, еще один отрывок, и хватит на сегодня. «С давних времен мыслители призывали человека к самопознанию. «Вместо того, чтобы высоко ценить внешние знания, полученные из книг и от учителей, лучше обратить внимание на сосуд, в котором их хранишь» (Э. де Мелло)». Ох уж лот Иванов… Прямо нарочно подбирает такие цитаты, которые просто тянут к глубоким размышлениям. Или это просто у него самого такое состояние, которое располагает к думам?

Эпифан Эпифаныч закрыл книгу и погрузился в собственные мысли. Они были необычны и в ю же время очень просты. Пытаемся ли мы понять других? Пытаемся ли понять самих себя? Есть ли у нас, вообще, такое желание? Ставим ли перед собой такую цель? Обычно очень редко. Как правило, мы предпочитаем замыкаться в своих мыслях, в обдумывании своих любимых идей…

А вот и его остановка. Скоро он придет домой, к своей Марье, которая уже столько лет его спутница жизни… Может, и в самом деле все бросить и съездить с ней на курорт?

Петр относился к жизни легко. Очень легко. Возможно, даже слишком легко. Он считал, что жизнь так удивительна, интересна и забавна, что о ней необходимо как можно чаще говорить. И желательно подольше…

Говорить же Петр просто обожал а главное, умел. В разговоре с ним люди как-то по-особому расслаблялись и охотно доверяли самое сокровенное. Трудно сказать, почему. Возможно, потому, что в отличие от многих других любителей побеседовать, Петр не набрасывался на человека, а начинал диалог вкрадчиво, не торопясь. Во время разговора с ним почти у всех собеседников на лице появлялось одинаковое выражение. Это было некое благодушие, смешанное с сонно-задумчивой радостью. Многие с удивлением замечали, что им «влезли в душу» лишь после разговора с Петром. Но поздно тайные мечты и наболевшие переживания были уже высказаны, и оставалось лишь надеяться, что Петр сохранит их в секрете. Иногда так и было…

Свою способность к общению Петр подметил еще в детстве, и с тех пор не раз удивлялся себе. А со временем перестал удивляться, решив, что это Дар Свыше, которым грех не пользоваться. Возможно, из Петра вышел бы великий артист, пойди он в театральное училище, как предлагали школьные учителя…

Но потом все изменилось, поскольку Петр увлекся пивом, вином и водкой. Как это началось, он и сам толком не заметил. Эти популярные напитки он стал употреблять еще с десятого класса — понемногу, по праздникам, а после поступления в университет помногу и далеко не только по праздникам…

— Ну что, выпьем пивка? предлагали ему знакомые. А то здоровья слишком много, надо же его тратить…

— Можно! — соглашался Петр. — Кстати, а вы знаете, что алкоголь полезен для здоровья?

— Да ну?

— Конечно! В небольших количествах его выделяет и сам организм… Так давайте ему поможем!

Очень скоро, уже на первом курсе, здоровье стало пошаливать — кололо в правом боку, часто болела голова, дрожали руки… Но главным было то, в чем Петр не хотел признаваться самому себе его Дар угасал. Постепенно это проявлялось все сильнее. Все чаще попытки завязать разговор оканчивались неудачей, а с трудом завязанные беседы неожиданно прекращались. Причина, как смутно понимал Петр, была связана с самоконтролем. Он разучился вовремя делать паузы. Произнося речь, увлекался и не мог остановиться. В очередной критический момент Петр ясно чувствовал, что его опять понесло. И при этом прекрасно видел, что на лице собеседника зреет удивление, превращается в улыбку, а улыбка исчезает, уступая место нетерпению. Видел — но ничего не мог с собой поделать. Или — не хотел…

— Понимаете, наша Вселенная бесконечна! восторженно внушал он девушке, которая слушала вполуха, набирая сообщение на сотовом телефоне. — К тому же она еще и расширяется! Как известно, галактики разбегаются друг от друга — причем чем дальше они от нас расположены, тем быстрее… Что из этого следует? Как вы полагаете?

— А? девушка рассеянно посмотрела на него. — И что же?

— Ну как же? Конечно, то, что когда-нибудь Вселенная начнет сжиматься! Впрочем, расширение может быть и бесконечным… Понимаете, приблизительно через 10 миллиардов лет после Большого Взрыва…

— Вообще-то, я спешу, небрежно сказала девушка. — Вот, кстати, моя маршрутка.

— Ясно… с досадой произнес Петр. А номер телефончика оставите?

— В другой раз.

— Когда же? Ведь Вселенная бесконечна!

— Рано или поздно. Ведь когда-нибудь она начнет сжиматься.

Таким образом, столь любимый Петром процесс общения теперь стал часто прерываться весьма неприятным образом. Один за другим собеседники уходили, оставляя Петра голодным. Но он не сдавался, вновь и вновь предпринимая попытки — иногда успешные, но все чаще и чаще провальные…

В тот осенний вечер Петр возвращался со дня рождения, который отмечали в общежитии его случайные знакомые. Добредя до остановки, прислонился к дереву и стал ждать. Но то ли автобус все не приходил, то ли Петр часто засыпал и пропускал один рейс за другим, только уехать никак не удавалось. Сознание временами гасло, а когда наступало прояснение, Петр смутно ощущал рядом какое-то движение. Вроде были какие-то звуки, кто-то что-то ему говорил, но ответить не хватило сил. Затем внимание опять куда-то ускользнуло, и все погрузилось в засасывающий мрак.

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая