На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/101
- Следующая
Садко виновато показал чудом сохранившуюся лыжную палку.
– Неважно, – махнул рукой Малюта. – Спишем.
Садко и Сусанин, удивленные безразличием начальства, удивленно переглянулись.
– Да, о чем это я? – замялся Скуратов. – Ага… Неминуемая утечка артефакта из реальности предотвращена. И по случаю успешного выполнения задания – всем амнистия. Рапорт напишу лично. Вас ознакомлю. В курилке рекомендую придерживаться его содержания неукоснительно.
Скуратов поднял глаза на Садко и внезапно обозлился.
– А если какая-нибудь сволочь… Повторяю, если какая-нибудь новгородская сволочь будет трепать языком – сгною в своих подвалах.
Сусанин и Садко переглянулись вторично и на этот раз облегченно: начальство пришло в себя.
– По местам! – заорал Скуратов, досадуя на себя за минутную слабость. – Поехали, милая.
Карусель, поднимая столб снежной пыли, завертелась. Необычный для этих широт смерч наблюдался обывателями не только уездного городка и окрестных сел, но даже и в Можайске. Однако тишь трое бывалых вояк на карусели могли слышать, как репродуктор исторг лирические слова древней песни про опытного партизана-моряка. Впрочем, налетевшая вьюга быстро стерла не только следы от карусели, но и развеяла грустное эхо:
Он шел на Одессу…
А вышел к Херсону…
– Это она про Богарне, – услышал Скуратов пояснения Садко.
…Пелена, белая пелена, сплошь сотканная из маленьких колючих снежинок…
– Ах ты, тройка-Русь, – шептал Малюта. – Вот зараза!
- Предыдущая
- 17/101
- Следующая