Иду на «ты» - Подгурский Игорь Анатольевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая

– Грузинский? – насторожился богатырь. Глаза его обрели стальной оттенок.

– Армянский,– с легкой обидой поправил его Петруха и добавил: – «Ахтамар».

– Надо сдать, Петр Трофимович,– твердо посоветовал Илья.– Непорядок. Если комиссар узнает, сам понимаешь. Отчислит, как пить дать. А пить, оно того… вредно.

Петруха понимающе закивал, извлек из чемодана и поставил на стол три бутылки. Илья аккуратно положил на стол кулечек, вытряхнул какой-то мусор из карманов и распихал по ним две бутылки. С некоторым сомнением посмотрел на третью, потом решительно взвалил на плечо меч и со словами «теперь вот акт об уничтожении еще писать» понуро побрел в прибрежные заросли.

Петруха, глядя ему вслед, растерянно и безуспешно пытался закрыть чемодан. На песок высыпались застиранная голубая блуза с трафаретной надписью «Все в ОСОАВИАХИМ!», связка тараньки, кляссер с марками и пионерский горн.

Обер-лейтенант пришел в себя быстрее.

– Илья Тимофеевич! – громко окликнул он богатыря.– Товарищ старший богатырь! Нам-то куда?

Ответа не было.

– Илья Тимофеевич, нам о незаконной попытке провоза коньяка докладывать, или как?

Илья недовольно оглянулся и неспешно почесал в затылке. Хмуро покосился на оставленную им сиротливую бутылку на столе и явно через силу посоветовал:

– Вы это, вот что… Если стаканы есть – до вечера оную того… А пока через рощицу и… Найдете дежурного, доложите о прибытии. Нынче, кроме него, в отряде ни души. Устроит он вас – так валите купаться. Вечером командир с полигона вернется – вызовет на беседу. И не суетитесь, хлопцы.

Богатырь, небрежно и начальственно козырнув, удалился, загребая белый как сахар песок босыми ногами. Петруха принялся собирать рассыпанные под ногами вещи.

– Вы готовы? – обернулся он к обер-лейтенанту минуту спустя.

– Готов,– ответил Николай, разворачивая и разглаживая забытый на столе пергаментный кулечек, вытряхнув из него шелуху семечек.

– Что там написано? – поинтересовался Петруха.

– Ничего,– переворачивая пергамент, ответил обер-лейтенант.– Совсем ничего.

Сразу за рощицей начинался аккуратный, недавно окрашенный невысокий штакетник с узеньким проходом. За штакетником четырьмя стройными шеренгами на просторной лужайке располагался лагерь: штук двадцать деревянных теремков с резными наличниками и уютными террасками. Один из домиков подозрительно напомнил Филиппову юрту кочевников. Между строениями желтели щедро посыпанные песком ровные дорожки, убегавшие к белокаменным палатам с небольшим плацем перед ними.

Неподалеку виднелся спортгородок с полем для мини-футбола, волейбольной площадкой и городошницей. Вдали, за увитой плющом оградой, стояли две-три постройки; одна из них, судя по запаху, явно была конюшней или зверинцем.

Обер-лейтенант Николай Кузнецов и стажер, рядовой красноармеец Петр Филиппов, остановились перед палатами и переглянулись. Петруха нетерпеливо переступил с ноги на ногу и вдруг пронзительно свистнул. Из открытой настежь дубовой двери послышалось негромкое ворчание, и на пороге под резным козырьком появился патлатый, заспанный парнище в английских бриджах, щеголеватых лакированных сапогах и застиранной тельняшке. Перепоясанный лакированной портупеей, он приветственно махнул гостям браунингом, приглашая подняться по лестнице.

Вновь прибывшие коротко представились.

– Задов,– весело отрекомендовался хозяин.– Можно просто Лева. Дежурный по отряду. Проходите.

Просторная полупустая прихожая узенькой дверцей переходила в довольно широкий коридор, устланный цветастой персидской ковровой дорожкой. По стенам коридора висели плакаты военного, революционного и рекламно-пищевого содержания. Были там еще портреты известных и неуловимо знакомых лиц в военной форме и почему-то расписание графика движения поездов по КВЖД [3]. В правом нижнем углу расписания черной тушью каллиграфическим почерком было выведено: «От Чан Кайши на добрую память».

– Значит, так,– остановился Задов у дверцы с лаконичной надписью «дежурная смена».– На этом этаже у нас кабинеты начальства, штабная палата для совещаний, буфет, библиотека и эта, как ее… да, комната психологической разгрузки. Ну и дежурка, разумеется. Вопросы?

Обер-лейтенант явно заинтересовался психоразгрузкой, но, глянув на безмятежного Петруху, промолчал, продемонстрировав щегольски безупречный пробор. Задов одобрительно кивнул и пинком распахнул дверь дежурки. Обстановка ее располагала к покою. Два роскошных дивана стояли вдоль противоположных стен по левую и правую руку от входа. Над занавешенным тюлем небольшим окном висел яркий плакат: «Родина-мать зовет!»

– Это подлинник, товарищи экскурсанты,– прокомментировал любопытствующие взгляды Задов,– самый что ни на есть оригинал.

У окна стоял просторный, практически чистый стол и гнутый венский стул. Еще один столик – с чайным сервизом из гжели, бутербродами, зеленью и бурлящим самоваром – стоял в углу между двумя креслами. В другом углу располагался книжный шкаф. Дополняли вполне домашнюю картину торшер, ковер и чучело лохматого полосатого медведя.

– Трофей. Располагайтесь,– последовательно кивнул Задов на чучело и на диван справа.– Вас Илья встретил?

– Да, на берегу.

– Странно. Он вообще-то сейчас в увольнении со своими парнями. Энергии кот наплакал, так они на Белых песках у шлагбаума околачиваются. Там микроклимат – благодать, и рыбалочка имеется. Имейте в виду. Остальные – на полигоне. Ну-с, ладненько, ребята, докладывать пора.

Задов потрогал самовар, хмыкнул, выбрал одну из тарелочек, плюнул, протер рукавом и присел к столу. Затем, открыв нижний его ящик, достал румяное спелое яблоко и небрежно катнул его по тарелке. Секунд двадцать яблочко, переваливаясь с бока на бок, вяло каталось вдоль васильковой каемочки. Затем дно блюдца посветлело.

– Ну? – раздался требовательный бас.

– Прибыли Филиппов и Кузнецов. Досмотр прошли благополучно. В лагере порядок.

– Филиппову дай акт на ознакомление. Кузнецова в тир.

– А пожрать и умыться с дороги им можно? Или как?

Блюдечко взяло паузу. Затем последовало невнятное бурчание, и связь прервалась.

– Душа-человек,– осклабился Задов.– Слуга царю, отец солдатам. До утра оба свободны. Ладно, пора и перекусить чего-нибудь. А ты, Петюнь, акт все ж таки глянь. Все равно он на тебе повиснет…

– Это что, серьезно? – поинтересовался Петруха у Задова спустя пару минут, дочитывая поданную ему бумагу.

– А что вас, собственно, не устраивает, товарищ стажер?

– Все.

Немногословный доселе Кузнецов, прихлебывая чай, вальяжно раскинулся в кресле и поинтересовался:

– Зачитаешь?

– Запросто, дядь Коль.

– Подпишешь? – полюбопытствовал Кузнецов.

– Нет,– решительно ответил Петруха, откладывая бумагу в сторону.

– А я бы подписал,– посоветовал Лева, нехорошо улыбаясь.

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая