Путь волшебника - Адамс Джон Джозеф - Страница 24

• Предыдущая
• 24/145
• Следующая

— Грешник, конечно, не мог бы, — заметила Дебора. — А вот человек, который раскаялся…

— Я же сказал, что грешник, а не святой, — резко прервал ее Эвери и ушел в лачугу.

Вернулся он с длинной трубкой — Проктор не видел таких у знакомых курильщиков табака. Эвери взял в зубы мундштук, пососал, а потом с силой швырнул трубку на камни.

— Без толку! С тех пор как кончился опий, все без толку!

Голос его дрожал.

Части головоломки сложились. Эвери не был волшебником. На нем лежало проклятие. Проклятие за все злодеяния, за его пиратство. Он мог вывести корабль в реальный мир, но лишь на краткий миг, словно в насмешку.

— Вы можете поднять паруса и появиться в нашем мире, — сказал молодой человек. — В мире живых людей. Вот почему ваше судно так часто замечали среди островов. Но остаться там вы не в силах. Вас затягивает обратно точно так же, как затянуло в туман нашу лодку. Именно поэтому вас не могли найти.

— Вполне возможно, — спокойно ответил Эвери.

После этих слов он сразу показался Проктору несчастным и жалким. Достав четыре надколотые чашки, безумец наполнил их слабо подкрашенной горячей водой из кувшина.

— Не желаете чая? К моему стыду, не могу предложить ни сливок, ни сахара.

Проктор принял из его рук чашку и, стараясь не передернуться от отвращения, пригубил. Мутноватая водичка и вкус имела помойный. Дебора, заметив его гримасу, сразу отставила чашку.

— Так что же с вами случилось? — спросил молодой человек.

— Я слышал, что рассказывал ваш друг. По большей части это правда. Неподалеку от берегов Малабара мы напали на мусульманское судно. Оно плыло в Мекку, его снарядил Великий могол, чтобы отправить дары имаму. Также на нем совершали паломничество все жены и наложницы могола. Грузовой трюм там был — сплошная сокровищница. Груды золотых монет, россыпи драгоценных камней, штуки тончайшего шелка, брикеты чистейшего опия. — Он нервно облизнулся. — Но нам и этого показалось мало. Когда жадность охватывает человека, когда жадность охватывает толпу людей, никакой добычи не хватит. Мы пытали всех моряков и жен… — Он кинул взгляд на Дебору. — Мы пытали всех моряков, одного за другим, — хотели знать, где еще спрятаны сокровища. Тридцать дней кряду терзали их, вынуждая открыть все тайны до единой, отдать даже мелочь, припрятанную на черный день. И вот на тридцатый день мы нашли величайшую ценность — волшебника Великого могола. — Эвери помолчал. — Он выдал свои тайны, но они обернулись проклятием. — Безумец воздел руки. — И вот теперь я здесь. Вы слышали поговорку «поймать тигра за хвост»? Поймав его, нельзя разжимать рук, иначе… Эй! Вашему другу не надо так играть со смертью! — Эвери вскочил на ноги.

О’Брайан раскачивался на веревочном мосту на полпути к острову с беломраморным дворцом.

— Он наш спутник, но не друг, — возразил молодой человек.

Но Эвери не слышал его. Он сбежал к береговой линии и принялся звать Эзека.

Дебора подошла к Проктору.

— Эвери — дурной человек, сотворивший множество злодеяний, — проговорил тот. — Думаю, он многое нам не рассказал. Особенно о женах Великого могола.

— Знаю, — ответила Дебора. — Но его должен судить Бог, а не мы.

— А если Эзек не ошибся и это ад? — высказал ужасную догадку Проктор.

— Думаешь, мне такая мысль в голову не приходила?

— Если это ад… и даже если нет… — Он тотчас пожалел о словах, которые сорвались с языка. Но, зная, что их уже не вернуть, решил выпустить на свободу и остальные. — Я хочу знать… — Все же Проктор не рискнул спросить «Любишь ли ты меня?». — Есть ли у тебя хоть какое-то чувство ко мне?

Дебора отошла в сторону. Ее лицо представляло собой целую книгу чувств, но Проктору не хватало умения читать их. Она выросла в краю, где ведьм убивали, а потому умела хранить тайны и скрывать мысли. Упрекать за это девушку он не мог. Но хотел знать правду.

Глянув Проктору в лицо, она поняла, что ему нужна какая-то подсказка. Слово или знак. Вернувшись, Дебора прикоснулась к его запястью.

— Спроси еще раз, когда выберемся, где бы мы ни оказались. А до тех пор разговор не имеет смысла.

Эвери, жалкий оборванец, изнуренный многолетним вынужденным затворничеством, бегал по краю острова и кричал на О’Брайана.

— Ну, не знаю, — ответил Проктор. — Если убежать не удастся, то, возможно, в этом разговоре смысла все-таки будет больше. Эзек сказал, что хочет поискать на большом острове лодку.

— У нас есть даже не лодка, а корабль. — Дебора указала на «Воображение». — Может быть, проклятие удерживает здесь только Эвери, а не судно? Если поднимемся на борт без Эвери, управишься с парусами?

— Даже если управлюсь, как нам пробраться через эти коварные проливы? Как разрушить заклинание, что гонит все суда на скалы? Как открыть двери обратно в наш мир?

— Я уже обдумываю заклинание, — ответила Дебора.

— А какие слова ты намерена использовать? — Он напряг разум в попытке помочь. — Предлагаю Иова. «Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?»[3]

— Слишком любишь Ветхий Завет.

— А ты чего ждала? Меня воспитывали пуритане.

— Я думаю, это не ад и мы не мертвы. Поэтому в голову приходит кое-что из Деяний Апостолов: «Но Ангел Господень ночью отворил двери темницы и, выведя их, сказал…»[4]

Голос Эвери повысился настолько, что достиг их слуха.

— Я последний раз предупреждаю! — кричал он с пеной на губах, как на гребнях волн. — Если не вернешься, где угодно тебя найду и вырежу твое растреклятое сердце!

Эзек стоял на берегу большого острова, держа у бедра пистолет. Дуло смотрело прямо на Эвери.

— Только попробуй, ходячий мертвец, и я закончу работенку, с которой не справилось время. У тебя нет никакого права на сокровище, к которому ты не сумел подобраться за сотню лет!

Он повернулся и зашагал к дворцу. Эвери, издав вопль слепой неистовой ярости, зажал нож в зубах и полез на канатный мост. О’Брайан расхохотался и припустил бегом.

— Ты в самом деле считаешь, что нам понадобится Эзек? — спросила Дебора.

Проктор глянул на дряхлый корабль с хитросплетением реев, мачт и парусов.

— Похоже, без него не обойтись.

— Тогда стоит пойти и помочь ему. Коль уж помочь сразу двоим не получается.

Эвери уже достиг противоположного берега, проворно спрыгнул на камни и побежал по следам Эзека к мраморному дворцу. Проктор поправил томагавк на поясе, поплевал на ладони и взялся за канат.

Наступив обеими ногами на веревку, Проктор почувствовал, как она просела под его тяжестью.

Этот мост оказался гораздо длиннее, чем между кораблем и островом, где жил Эвери, и провисшие канаты окунали Проктора в волны до пояса. Добравшись наконец до берега, он увидел две цепочки мокрых следов. Отпечатки тяжелых сапог О'Брайана сопровождались неровными отметинами, которые оставили босые ступни безумца Эвери, но оба следа сходились под сводчатой дверью мраморного дворца.

Проктор, прежде чем войти, ненадолго задержался.

Здание выглядело каким-то неправильным. Вблизи работа по камню вовсе не казалась мастерской, а мелкие резные украшения расплывались, делались нечеткими всякий раз, когда он пытался на них сосредоточиться. Кроме того, сам дворец был меньше, чем подобного рода сооружения, если довериться опыту. Больше похоже на мавзолей. Шпиль на куполе венчала двурогая луна. Настоящая луна, тоже полумесяц, висела в небе позади Проктора. Он осознал, что за время его пребывания здесь ночное светило не сдвинулось ни на волосок.

Чем быстрее они с Деборой уберутся отсюда, тем лучше.

— Эзек! Эвери! — прокричал он. — Вернитесь! Давайте спокойно все обсудим!

В ответ он услышал только далекие голоса. Будто бы двое спорили в конце длинного коридора. Оглянувшись на Дебору и ослабив ременную петлю на томагавке, Проктор шагнул через порог.

Ни факелов, ни свечей, ни других светильников он не заметил, но широкий коридор был залит холодным светом, исходящим из мраморных стен. Снаружи дворец выглядел не слишком большим, примерно как Старая Северная церковь в Бостоне, а коридор все тянулся и тянулся. Впереди он казался прямым, но если Проктор оглядывался, то видел повороты и изгибы.

• Предыдущая
• 24/145
• Следующая