Дневник эльфийского сутенера (СИ) - Туканов Николай Петрович - Страница 18

Тролль подавил зевок и спросил:

— Сколько стоит украденная мандолина?

— Не меньше пятнадцати тысяч золотых, — любезно сообщила вторая близняшка.

Урр–Бах почувствовал, что его челюсть упала куда‑то вниз и поспешил вернуть ее на место. Он с Кархи должен был получать по пять золотых в месяц, что было очень неплохо: конюх в богатом доме получал не больше служанки, то есть всего три золотых, а приказчик в дорогой лавке зарабатывал не больше десяти золотых. Хороший дом в приличном квартале стоил от семисот до тысячи золотых. Стоимость мандолины вводила в трепет. А представив дорогой и хрупкий инструмент в лапах гоблина, который держит ее как кувшин пойла, тролль поежился.

— Молитесь богам, чтобы ваш инструмент не украли гоблины или орки, — пророкотал Урр–Бах, заставив эльфиек вздрогнуть от неожиданности. — Эти разгвоздяи даже не смогут донести мандолину в целости до лавки скупщика краденого. А лучше копите на новый инструмент. Если как следует ужаться и поменьше есть, то с вашими доходами лет за пять–семь  можно накопить.

Зариэль, которая только позавчера потратила на новые костюмы и украшения к ним больше пятисот золотых, не выдержала и засмеялась. Не отставали от нее и подруги, которые спустили вместе с ней не меньшие суммы.

— Слышала, подружка? Начинай копить, — подтолкнула Зариэль в бок Лариэль, убирая каштановый локон со лба. — Может, продадим и твои брошки с розовыми жемчужинами, сколько ты за них отдала, три тысячи?

Урр–Бах, не зная, куда деться от смущения, кашлянул и произнес:

— Я и мои коллеги приложим все силы, чтобы госпожа Зариэль не пошла на улицу, то есть не пошла продавать свои вещи. Если мандолина в Эркалоне, то мы ее найдем.

— Ты только поменьше закрывай глаза, — посоветовала Зариэль, насмешливо улыбаясь.

— С закрытыми глазами легче думается, — возразил тролль, вновь подавляя зевок. Громкое бурчание в животе оповестило окружающих, что желудок тролля вновь готов приступить к работе.

— Иди ешь, — махнула рукой Зариэль. — Девочки, нам тоже пора подкрепиться. Эльфийки, подтрунивая друг над другом, скоро скрылись в палатке. Урр–Бах заработал множество любопытных взглядов и, решив не вызывать раздражение окружающих, слез с валуна и направился к походной кухне, где кашеварил пожилой орк. Тот без слов наложил Урр–Баху большую миску гречневой каши с крупными кусками баранины и поставил кружку сидра. После того, как тролль во второй раз попросил добавки, немой орк выразительно взмахнул тесаком, которым разделывал мясо и кивнул в сторону. Урр–Бах намек понял и поспешил удалиться от явно не в своем уме повара. Потом оглянулся вокруг и потихоньку вернулся к валуну. Еще раз удостоверившись, что никто на него не глазеет, тролль с чистой совестью завалился на камень и задремал.

«Интересно, почему этот импресарио говорил о том, что Зариэль уйдет из группы, если не найдут ее мандолину, — лениво думал отдохнувший Урр–Бах, следя за полетом то ли орла, то ли коршуна в синеве небес. — Эта эльфийка не очень огорчена. Примерно как я, когда башмаком наступаю в глубокую лужу — неприятно, но жить можно. Может, она набивает себя цену? Или хочет стрясти побольше с этого эльфа, Арфиэля. Надо запомнить, Арфиэль сын арфы. А арфа похожа на…».

Тролль попытался припомнить, не видел ли он когда арфу, но на ум лезли только гномьи медные тарелки, которыми пьяные недомерки любили бить друг о друга или по головам окружающих, если последние громко выражали свое недовольство гномьим музыкальным искусством. Плюнув на арфу, тролль вернулся к мандолине. Насколько он понял, ее украли перед вселением в гостиницу после очередного выступления. Иначе было непонятно, как гоблины могли украсть инструмент из хорошо охраняемой гостиницы, к которой их и не подпускали. А найти в гостинице нужную комнату, где лежит нужный инструмент — дело и вовсе невозможное, если ты посторонний вроде гоблина–строителя.

«Кстати, — оживился Урр–Бах, — это мысль. Орков эльфийки тоже вряд ли допускают в свои комнаты, значит, украсть могли или слуги эльфиек, или одна из них, мало ли у них какие друг к другу счеты. Певцы не терпят соперников.», — тролль вспомнил, как у них в деревне родственники мутузили друг друга на Празднике Плодородия, когда каждый из них пытался затянуть свою любимую застольную песню, перед этим нехорошо отозвавшись о завываниях соседа кулаком в челюсть. Урр–Бах не сомневался, что и среди эльфов это встречается, только они морду не бьют, а по–тихому сопрут инструмент или перережут струны перед выступлением.

— Урр–Бах, говорят, ты пытался заигрывать с эльфийками, причем со всеми сразу, — ехидный голос не вовремя явившегося Кархи нарушил размышления тролля.

— К такому видному парню как я, женщины слетаются как мухи на мед, — Урр–Бах открыл глаза и нехотя слез с валуна.

— О чем ты с ними болтал? — полюбопытствовал гоблин, жалея, что пропустил эту сцену — он в это время торговался в Поющем Овраге, сбивая цену на местный самогон.

— Уточнял детали кражи. Ты хоть знаешь, что тебе надо искать в городе?

Кархи задумался и неуверенно сказал:

— Манд…, мандолину какую‑то.

— Во! — тролль назидательно поднял указательный палец. — Какую‑то. А это инструмент самого Ситариэля Второго и стоит он не меньше пятнадцати.

— Золотых? — не поверил Кархи.

— Тысяч золотых, — важно поправил Урр–Бах, с удовольствием наблюдая за округлением глаз гоблина.

— За такие деньги можно притащить сюда весь Шаманат, и они тебе целый год будут петь и играть не переставая. Может, инкрустация какая есть, — с надеждой спросил Кархи, у которого не укладывалась в голове стоимость обычного инструмента. — Эти богатенькие любят пихать драгоценности на все, что видят, от кинжалов до ночных горшков.

— Чистое дерево, — покачал головой Урр–Бах. — Это же эльфийская работа.

— И как она выглядит, эта мандолина? — спросил Кархи.

Урр–Бах повторил в воздухе движения Зариэль. Потом понял, что мандолина у него получилась размером с эльфийку и поднял руки, чтобы сделать вторую попытку.

— Ну и задница у твоей подружки! — восхищенно произнес один из орков, случайно оказавшийся поблизости.

— Специально выбирал, — откликнулся тролль, решив не втягиваться в долгие объяснения.

— Счастливчик, — откровенно позавидовал орк и пошел к роще полить какой‑нибудь кустик.

Тролль еще раз повторил очертания мандолины, внимательно следя за размахом рук, и сказал:

— Она покрыта лаком темно–коричневого цвета. И у нее на грифе написано имя мастера по–эльфийски. Разберешься.

— Разумеется, я же по–эльфийски читаю с пяти лет, — ухмыльнулся Кархи. — Ладно, приблизительно понятно, что это за штука. В Эркалоне зайду в музыкальный магазин и посмотрю, как она выглядит, а то у тебя все получается какая‑то эльфийка. Ты часом не влюбился?

Урр–Бах рассерженно рыкнул и показал болтуну кулак.

— Ладно, общение с эльфийками предоставим троллям, а я пообщаюсь с простым народом.

— Не надерись только, — предупредил тролль.

— Не бойся, при всем желании мне достанется только пара капель. Все‑таки дюжина гоблинов.

Тролль махнул рукой и пошел к роще. Неподалеку от деревца Урр–Баха четверо гоблинов лениво выкапывали выгребную яму. Судя по выкуренным косякам на земле, яму глубиной с локоть копали уже полдня. У подбежавшего гнома с глазами тоже было все в порядке. Пообещав лентяям пинок под зад через минуту после того, как приспичит господину Арфиэлю, гном убежал, чтобы разнести двух гоблинов, которые с вороватым видом тащили в рощу последнюю стремянку.

Пройдя вглубь рощи, Урр–Бах вышел на небольшую полянку, густо усеянную подосиновиками. Обрадованный тролль снял куртку и принялся собирать грибы, которые не ел несколько лет. Собрав приличную кучку, Урр–Бах вспомнил о нелюбви прочих рас к грибочкам, что ставило крест на его плане сварить грибной суп в котелке немого повара.

К грибам у рас Каэры отношение было резко отрицательным. Орки считали грибы ушами демонов, у людей они были хлебом неупокоенных мертвецов, эльфы с отвращением смотрели на следы проклятого бога Глорхеля. Гномы своего мнения не имели, пока не спустились с гор и не стали общаться с другими расами. После этого они пришли к мнению, что от поедания грибов ничего хорошего не будет. Насчет гоблинов Урр–Бах точно не знал, но то, что мухоморы назывались у них проклятием шамана определенно говорило об опаске, с которой зеленокожие относились к одному из любимых лакомств троллей.