Искры гаснущих жил - Демина Карина - Страница 74

• Предыдущая
• 74/108
• Следующая

— Вали отсюда!

Он щипает Кэри. Больно же! И она, с трудом сдержав слезы — обида горше боли, — выбирается из укрытия. Отходит недалеко и некоторое время просто стоит, прислушиваясь к сбивчивому дыханию Сверра.

Что она сделала не так? Или дело в книге? Кэри ждет и ждет. Ей хочется в туалет, но чердак огромен, а она не помнит дорогу назад и боится заблудиться среди белых призраков мебели. Следы почти исчезли в пыли.

Сумрачно.

Сквозь чердачное окно проникает свет, и в столпах его пляшет пыль. А на протянутую руку Кэри присаживается солнечный зайчик.

Страх исчезает.

Кэри бредет, касаясь кончиками пальцев старого шкафа, слишком большого, чтобы его спрятали под тканым пологом. И шкаф приоткрывает дверцу. В нем, в чехлах, висят старые платья, вышедшие из моды, но слишком роскошные, чтобы просто их выбросить. Кэри расстегивает пуговицы и трогает ткани, жесткую парчу и мягкий, гладкий атлас. За шкафом скрыт древний клавесин.

Кэри хотела бы научиться играть, но леди Эдганг запретила прикасаться к инструменту. Выродку ни к чему лишние знания, а от звуков музыки у леди Эдганг мигрень начинается. Но здесь ее нет, и, подтянув кресло, Кэри забирается в него. Она поднимает крышку и касается клавиш. Дребезжащий жалобный звук нарушает тишину чердака. И еще один. Клавесин слишком долго молчал, голос его ломкий, осипший, был неприятен, но Кэри продолжала собирать ноты в подобие мелодии. Она так увлеклась, что не заметила, как появился Сверр.

— Не останавливайся. — Он присел на пол и устроил голову у нее на коленях. — Прости.

— Ничего.

Обида подкатилась комком к горлу.

— Врешь. — Сверр погладил руку. — Прости, Кэри, но… мне не следовало тянуть тебя сюда.

Он смотрел снизу вверх, и в светлых прозрачных глазах его скрывались солнечные зайчики.

— Ты не сердишься?

— На тебя?

На него невозможно сердиться, потому как без Сверра в этом доме Кэри, наверное, совсем бы не жилось.

— На меня. — Сверр прижал ладонь к губам. — Пыльная какая… скажи своей надзирательнице, что я тебя заставил.

И мисс Элшби, пока живая и увлеченная очередным романом, подожмет губы, поправит круглые очочки, за которыми скрываются круглые же, слегка навыкате, глаза, но промолчит. Правда, через день или два она накажет Кэри за иной проступок, какую-нибудь мелочь, на которую в ином случае не обратила бы внимания, но… такова цена.

— Не сержусь. — Кэри касается светлых волос брата. И ленту стягивает. Ему не нравится, когда они связаны, у Сверра голова начинает болеть, а Кэри гасит головную боль, разбирая волосы по прядке. Она зажимает эти прядки между пальцев и тянет, медленно, представляя, что вместе с ними вытягивает из головы Сверра темную муть, клейкую, вязкую, на деготь похожую…

— Ты хорошая. — Сверр закрывает глаза. — А играешь отвратно.

— Просто не умею.

Он знает про запрет и пока не решается перечить матери. До Каменного лога остается два года, но Сверр уедет раньше. Домашнее обучение прекратится, и его отправят в школу. Леди Эдганг выйдет провожать экипаж и в кои-то веки не сумеет сдержать слез. Только вот смотреть Сверр будет не на нее…

…он вернется на каникулы и первым делом проберется в комнату Кэри.

— Здравствуй, сестричка. — В темном школьном кителе Сверр будет выглядеть чужим, незнакомым и странно повзрослевшим. Но он обнимет, закружит и, поставив на землю, скажет: — Спасибо, что писала.

Каждый день. И письма скапливались. Кэри прятала их под матрасом, а когда старый Эдди, конюх, отправлялся в город, ему отдавала. Значит, доходили…

— Если бы ты знала, — Сверр будет держать ее крепко, — как мне не хватало тебя…

…Кэри отвернулась и часто заморгала.

Почему память не отпускает ее? Сверра нет, но он все равно рядом, уже и не враг, но и не друг. Брат, который однажды превратился в чудовище. Или же чудовище, что очень долго притворялось братом.

Как ей понять, что было тогда? И как разобраться в том, что будет?

Кэри умылась — вода в кувшине остыла за ночь, но холод унес и печаль. А механическое сердце едва слышно тикало, двигая стрелки по крохотному циферблату. В этом новом, подаренном ей времени Кэри не станет грустить.

Тем более что ее сегодня ждут…

…и не только у мисс Грай.

Ригер мерил холл шагами. Он был взбудоражен и, кажется, пьян. И Фредерик, замерев у порога, следил за незваным гостем.

— А, мышка Кэри соизволила проснуться! — Ригер пошатнулся и раскрыл объятия, но Кэри ускользнула. — Не поцелуешь старого знакомого?

— Нет.

— Леди, вам не следует… — Лицо Фредерика выражало крайнюю степень неодобрения. Кажется, он сожалел, что вообще пустил Ригера на порог.

— Не волнуйтесь, я справлюсь сама.

— Справится. Наша мышка Кэри со всем справится, — засмеялся Ригер. От него несло не только перегаром, но и дешевыми духами, которыми пользовались девицы в борделе. — Она у нас только выглядит тихоней… а на самом-то деле… ах нет, не скажу. Ты слишком благопристоен, Фредди, чтобы слышать такое. Еще сердце прихватит ненароком, Брокк мне такого не простит.

— Ты пьян.

— Пьян. — Ригер отвесил шутовской поклон, и лицо его покраснело, под глазами набрякли мешки, а на брусвяного цвета жилете виднелись засохшие желтые пятна. — Но это не помешает мне сохранить нашу маленькую тайну.

Кэри испытала огромное желание ударить эту сволочь.

— Идем.

Она развернулась, строго велев себе успокоиться. Ригер вновь проигрался и пришел за деньгами, уверенный, что ему не откажут. И Кэри даст денег…

Он шел за ней, сунув пальцы за лацканы сюртука, покачиваясь и насвистывая веселую мелодию.

В сиреневой гостиной камин не разжигали. И окна затянуло толстой коркой льда. Проникающий свет сгущал краски, и светло-лиловые обои казались почти черными. Мебель — массивной, а сама комната — крохотной.

— Вот. — Кэри расстегнула ридикюль и вытащила конверт, заготовленный загодя.

— А… мышка Кэри все-таки приняла правильное решение. — Ригер не спешил забрать деньги, но стоял чересчур близко, разглядывал ее с каким-то новым выражением в глазах. — Какая послушная девочка…

— Бери и уходи.

— Возьму. — Ригер выхватил конверт и заглянул внутрь. — Маловато…

— Сколько просил.

— Значит, маловато просил. — Он осклабился. — Мне нужно больше…

…и правильно она сделала, решившись рассказать.

— Сколько?

— Триста.

— У меня нет столько… наличными.

— Я и на чек согласен… или натурой… — Он захихикал и протянул руку, но Кэри не позволила себя коснуться.

— Уймись.

Чек она выпишет, пусть бы и не понимает, зачем Брокк велел платить.

— Будет тебе чек.

И деньги, которых надолго не хватит. Когда он вернется вновь? И сколько попросит снова?

Ригер следил за каждым ее движением, внимательно, как-то слишком уж жадно. И чек выхватил из пальцев, помахал, подсушив чернила, и спрятал во внутренний карман жилета.

— А теперь уходи. — Кэри мутило от одного вида этого нелепого существа.

— Куда спешить, мышка-малышка… твоего супруга ведь нет дома? Конечно нет, он снова занят… всегда занят… он на работе женат… — Ригер наступал, а Кэри пятилась, пока не уперлась в старый комод. — Не убегай, давай поиграем… — Он протянул руку, коснулся влажными пальцами щеки.

— Прекрати. — Страх мешался с непонятной, несвойственной прежде яростью. — Прекрати или…

— Что, забыла? Братца твоего больше нет…

У него дикие больные глаза. Он переживает новый проигрыш и готов злость сорвать на Кэри.

— Нет. — Она не отвела взгляда. — Но есть я. Мы с ним одной крови, Ригер.

Он убрал руку.

Боится?

— Ты…

— Не посмею тебя тронуть? — Кэри оскалилась, позволив живому железу выбраться. Капельки на щеках, на шее, на коже. — Почему, Ригер? Что меня остановит? Мне это даже выгодно. Избавлюсь от тебя раз и навсегда… скажу, что ты меня домогаться пытался, а Фредерик подтвердит…

Теперь Ригер пятился.

— Ты… ненормальная…

• Предыдущая
• 74/108
• Следующая