Искры гаснущих жил - Демина Карина - Страница 31

• Предыдущая
• 31/108
• Следующая

— Ох и бедовая ты девка… пороть тебя и пороть.

Поздно. Завтра Таннис уедет.

Завернув остатки шоколада, она спрятала плитку под рубаху и вспомнила вдруг о пленнике.

— Дядька Фред, а зубного порошка кинь. И щетку какую получше… и… мыла, да.

Он бухнул на прилавок серый кусок, но Таннис покачала головой.

— Нет, мне мягкого…

…Не хватало, чтоб у Кейрена шкура с непривычки облезла. Он и так на нее разобиженный.

— С розами или лилиями? — Фредди выложил два куска, и каждый был завернут в тонкую бумагу. — Только гляди, дорого станет.

Таннис понюхала и тот и другой, оба пахли хорошо, крепко. Взяла наугад, а не понравится, пусть грязным сидит. От грязи, чай, еще никто не помирал.

— И бритву!

Лавочник нахмурился, а в глазах Таннис уловила этакий подозрительный блеск.

— Отцу подарок сделать хочу. — И, покосившись на мыло, добавила: — И мамаше.

— А… ну тогда вот.

Бритва была хорошей, с резной деревянной рукоятью и тонким клинком с острою кромкой. Правда, о бритве Кейрен не просил, но пусть будет подарок. Тем более что деньги-то его… ничего, не обеднеет.

Таннис решительно наступила совести ногой на горло.

Подхватив сумку с покупками, она вышла из лавки. А распогодилось-то! Ветерок, который с реки, даже теплый, ластится, что кошка. И Таннис остановилась, вдохнула глубоко, наслаждаясь таким чудесным днем, с которого начинается ее свобода…

Громовой раскат удивил.

Небо ясное, но… порыв ветра ударил Таннис, опрокидывая на стену лавки. Удар был силен, сумка вывалилась из рук, Таннис же сползла на землю. Задрожали и брызнули стекла в оправе старых рам, и древний флюгер сорвало с крыши.

Воцарилась тишина, тяжелая, ватная, но длилась она недолго. Где-то далеко ударил пожарный колокол. И Таннис затрясла головой, пытаясь избавиться от голоса его. А колокол все гудел, уже не вдали, но в голове Таннис. Зажав виски ладонями, она стояла, согнувшись, а камень под ногами расцветал красными звездочками. Одна, другая, третья… откуда?

Из носу.

Что случилось?

Случилось.

Вставать надо. Нос вытереть. Стряхнуть этот неотвязный колокольный гул. Фредди, выбежав из лавки, рот раскрывает. Он похож на старого карпа, губы толстые, хлопают-хлопают, а ни словечка не слыхать. И Таннис кивает, просто на всякий случай. Он же, подскочив, хватает Таннис за локоть и разворачивает.

За черной чередой домов бушует пламя.

Колокол…

Фредди же, руку выпустив, спешно запирает лавку.

Пожар?

Нет, понимание приходит внезапно.

Взрыв. Алый шар истинного пламени, который распустился…

Таннис, зачем-то подхватив сумку — и бритву, выпавшую из нее подобрала, сунула в рукав, — спешит. Каждый шаг отдается в голове мучительной болью, и кровь из носу вновь пошла, но это больше не имело значения.

Ее дом… ее дома больше нет. Груда камней осталась, на которой ярилось пламя. Оно, поднявшееся до самого неба, опадало алыми лентами, тянулось к соседним домам, опаленным, с выбитыми окнами. Кто-то кричал, громко, тонко. И Таннис вдруг поняла, что кричит именно она.

Ее не слышали.

Да и как различить один голос среди многих.

Она рванулась было через толпу, которую теснил и огонь, и пожарные, но была остановлена.

— Таннис, — Томас схватил ее за плечи и встряхнул, — успокойся.

Соседний дом посыпался, словно сделанный не из камня — из песка, он оседал медленно, заваливаясь на угол. И Таннис вдруг вспомнила ту, сгоревшую, колокольню.

— Идем.

Она стояла, глядя, как течет камень, не способная сдержать слез.

— Пойдем, Таннис. — Томас забрал сумку и, не столько поддерживая, сколько вцепившись в ее плечо, потянул за собой. — Пойдем, им ничем не поможешь, а тебе маячить опасно. Давай, давай… вот так, милая…

Таннис позволила себя увести. Перед глазами ее еще плясало пламя, то поднимаясь, то опадая, живое, оно догрызало остатки каменной своей добычи.

— Твои? — с сочувствием поинтересовался Томас.

— Дома. — Таннис ответила, понимая, что и вправду дома. Мамаша, ожидавшая возвращения Таннис… и отец… он спал, и если так, то ничего не почувствовал? И мамаша тоже… взрыв — это быстро.

Хорошо бы, если бы быстро.

И чтобы без боли.

Слезы потекли по щекам, и Таннис торопливо смахнула их рукавом. Надо вернуться. Пусть бы и родители мертвы, но… но Таннис должна узнать, что произошло.

Она остановилась.

Взрыв. Бомба.

Откуда?

Стеклянная колба, старые разобранные часы и Патрик, который с наслаждением ковыряется в деталях. На лице его застыла улыбка, а пальцы двигаются так быстро, что кажется, будто Патрик не бомбу собирает, но плетет причудливое железное кружево.

Ящик.

И Грент, снявший перчатки.

— Таннис, надо уходить. — Томас потянул ее в переулок, но Таннис сбросила руку.

Пустая хижина… тебе сообщат… переезд…

И холод в глазах.

— Не дури, тебя ищут. — Томас злился.

У него узкое лицо с массивным крючковатым носом и подбородком скошенным, отчего казалось, будто лицо это плавно переходит в шею. На ней же выступал острый кадык. И сейчас он дергался быстро, судорожно.

Томас боялся?

— Кто ищет?

Откуда он взялся возле дома Таннис? Он живет на другом конце Уайтчепела, за старой церковью Покрова Господня… Случайно? Утром рабочего дня?

— Полиция. — Томас вдруг успокоился и, сунув руку за пазуху, вытащил мятую листовку. — Вот.

Желтоватая бумага и дрянная печать.

…разыскивается…

Она, Таннис, разыскивается?

— Грент принес. Со станка снял, а к полудню по городу разнесут, если уже… — Томас оглянулся и вновь вцепился в руку. — Он велел тебя спрятать.

Грент?

И спрятать ли?

Таннис мяла лист в руках. Описание, конечно, примерное весьма, но портрет… кто-то очень хорошо поработал с полицейским художником. Кто-то, кто знаком с Таннис…

Но когда успел?

Вчера.

Взрыв ведь случился и… случайный свидетель, который якобы видел… и дальше просто.

— Это ты принес бомбу? — Таннис сложила лист вчетверо и сунула в рукав, из которого едва не вывалилась бритва.

— Чего?

Побелел. Томас никогда-то не умел держаться. И сейчас заозирался, а взгляд сделался колючим. Он, конечно, он… поднялся к Таннис, спросил у мамаши… а та сказала небось, что Таннис вышла, но вот-вот вернется. И Томас оставил ящик.

Посылку.

Попросил передать… и что было дальше? Мамаша по старой своей привычке заглянула в ящик? Коснулась колбы или же металлической оплетки? Потревожила придремавший механизм?

— Это ты, — повторила вопрос Таннис, раскрывая лезвие бритвы, — принес бомбу?

— Дура!

Еще какая, если связалась с Грентом и его компанией. Патрик ему полезен, Томас… Томас давно и прочно на крючке сидит, но если Таннис хоть что-то понимала, то Грент и от него избавится не сегодня, так завтра. А сама она… чего уж тут, надо же на кого-то повесить взрыв на складах? Да только живой Таннис сдавать опасно, она молчать не станет. И Грент не мог этого не понять.

— Ты. — Таннис с удовлетворением отметила, как Томас пятится.

Он оглянулся, дернул головой и, перехватив ее руку, сдавил.

— Нет, цыпа, не я, а ты… это ты взорвала склады… да и как знать, чего еще натворить собиралась? Главное, что несчастный случай произошел. Бомбистка на собственной бомбе подорвалась. Бывает и такое…

— Отпусти.

Уже поняла — не отпустит. И не в убежище он вел Таннис, но в тихое место, каковых на Уайтчепеле было множество.

— Была б ты с Грентом посговорчивей… — В ладони Томаса показался нож, небольшой, самодельный и с виду острый. — Но ты ж у нас гордая… ото всех нос воротишь…

— Придурок.

Таннис попыталась пнуть его, но Томас был проворен.

— Тебе чистенького кого подавай…

…Он и вправду пару раз намекал на то, что неплохо было бы к реке прогуляться, что знает он тихое уютное местечко. И деньги совать пытался.

Таннис не взяла.

И рассмеялась. Запомнил, выходит.

• Предыдущая
• 31/108
• Следующая