Искры гаснущих жил - Демина Карина - Страница 19

• Предыдущая
• 19/108
• Следующая

Узел на платке развязался. И сам платок соскользнул с плеч. Грент позволил ему упасть и попросту переступил через рисованные розы на черной ткани.

— Отпусти.

Таннис попыталась оттолкнуть Грента, но он только рассмеялся. И рубашку ее вытащил из штанов, потянулся было к поясу.

— Отпусти! — Таннис шлепнула его по руке.

— Не ломайся, дурочка.

Вот скотина!

— Я же тебе заплатил… и немало.

Заплатить он ей только обещался, и совсем за другую работу. Если ему по этому делу кто нужен, то Таннис адресочек подскажет.

— Если не отпустишь…

— То что? — Он наклонился и провел языком по шее. Мерзость какая! Как будто таракан пробежал. Таннис отвесила пинка. А ботинки на ней хорошие, с твердыми носами, на которых железные пластины закреплены.

— Идиотка! Что творишь?! — Грент отпрянул, схватившись обеими руками за голень. Таннис же поспешно вытерла шею и сунула руку в карман. Шило с собой она носила всегда, хорошее, еще Войтехом подаренное. И подарок этот, случалось, был весьма кстати.

В Нижнем городе иначе никак.

— Не подходи! — Таннис прижалась спиной к стене и шило выставила.

— Послушай! — Грент тер колено и кривился, не то от боли, не то от понимания, что черные брюки его испорчены. Ботинки Таннис успели изгваздаться в местной грязи, а она — Таннис знала это по опыту — отстирывалась крайне погано. — Чего ты ломаешься? Можно подумать…

Он не договорил, рванулся, пытаясь схватить ее за руку, но Таннис оказалась быстрее. Отскочив, она полоснула шилом наугад, и Грент взвизгнул. Он отпрыгнул, зажимая левую руку правой, а сквозь пальцы просачивалась кровь.

— Ах ты… — На мгновение Таннис показалось, что сейчас ее убьют.

Грент ведь может. По выражению лица видно, что может. И с трудом сдерживается.

— Идиотка. — Он вытащил из кармана платок и прижал к разодранной ладони.

— Что делать, если ты слов не понимаешь. — Таннис на всякий случай отступила к двери. Правда, Грент в один шаг встал перед ней, и значит, отпускать ее не собирается.

— Не дергайся, не трону, — он осклабился, — убери свою…

Таннис покачала головой: может, и идиотка, но не настолько, чтобы без оружия остаться.

— Послушай меня. — Тон Грента стал ласковым. Кое-как перетянув ладонь платком, он сунул раненую руку в карман. — Я ж тебе шею могу двумя пальцами свернуть. Поверь.

Таннис поверила, но шило не убрала.

— И не спорю, что желания нет. Есть. Преогромнейшее. Но, видишь ли, — он приближался осторожно, оттесняя Таннис от выхода, — дело превыше всего. Я об этом помню. Поэтому давай забудем о нашем недавнем инциденте?

Грент остановился и повернулся к Таннис спиной, словно разом утратив интерес к ней.

— Не бойся, — бросил. — Не трону. Кто ж знал, что ты у нас… столь принципиальная?

Он подошел к непривычно пустому столу. Исчезли карты, гранки, свертки бумаги, коробки с железной мелочью, набор перьев и чернильница. Таннис огляделась, с удивлением отмечая, что и сама хижина переменилась. Куда подевался копир, который дремал в углу? И пачки с бумагой? Печатный шар? Короба с крупными деталями?

— Нельзя долго задерживаться на одном месте, — сказал Грент, заметив этот ее интерес. — Дело становится… горячим.

А после сегодняшней ночи оно и вовсе опасным будет.

— И куда?

— Пока не решил.

Врет ведь. Определенно врет — Войтех говаривал, что у Таннис на вранье нюх.

Но какой резон Гренту правду скрывать?

Не доверяет?

— Не волнуйся, милая. — Он оперся рукой на стол, раненая по-прежнему скрывалась в кармане. — Я найду способ поставить тебя в известность о новом адресе. А пока…

Коробка была небольшой. Таннис отметила вощеную бумагу, перетянутую бечевкой, и сургучную печать с рисунком, рассмотреть который не получалось.

— Сначала деньги. — Трогать коробку было страшновато.

— Конечно. — Грент извлек портмоне и, вытащив стопку ассигнаций, бросил на стол. — Здесь даже больше, чем договаривались. Пересчитывать будешь?

Таннис пересчитала. Сугубо из принципа и желания оттянуть момент, когда ей все-таки придется коснуться коробки со спрятанным в ней зарядом.

И шаль подняла для того же.

Долго пристраивала на плечи, выравнивала, вывязывала узел под насмешливым взглядом Грента. Так и не сумев завязать, скомкала и в карман сунула.

— Не бойся. — Грент улыбался широко, и только глаза его оставались мертвы. — Все у нас получится.

Эти слова Таннис повторяла себе заклинанием.

Вечер. Сумерки.

И дождь.

Серое все, мутное, словно она, Таннис, смотрит на мир сквозь толстую линзу, из тех, которые продают аптекари для слабовидящих. И в этой дождевой линзе все кривится, меняется. Деревья становятся выше и тоньше, дома — дальше, а башни заводских труб и вовсе выгибаются причудливым образом. Капли дождя скатываются по кожанке, по волосам, прямо за шиворот, и толстый ворот отцовского свитера набирается влагой. Сохнуть будет долго, дня два, а то и три… и в чем ходить?

Мамина шаль комом лежала в кармане.

Дерьмовым получилось свидание, но душу грела толстая пачка ассигнаций, которую Таннис сунула в ботинок — все равно они слишком большие для ее ноги, зато удобно, деньги точно не вывалятся, и не своруют их. Конечно, Таннис карманника загодя чует, благо опыт немалый, но береженого Бог бережет.

Вот только захочет ли Бог связываться с такой, как Таннис?

Однажды он уже пришел ей на помощь… а она вновь за свое.

…чужой внимательный взгляд жег спину.

Все еще провожают. И не отпустят до самых складов. Остается идти, надеясь на лучшее.

Таннис перехватила коробку поудобней. Тяжеленная, однако. Нет, Таннис не слабенькая цыпочка, она с пяти лет на улице и приноровилась ко всякому, случалось ей и среди грузчиков подвизаться, и на фабрике поначалу тюки с шерстью на своем горбу таскала, но тюки — дело другое…

С коробкой страшно. Знает Таннис, что под вощеной бумагой, тонкой фанерой, в гнезде из шерсти и соломы лежит сотворенная Патриком машинка. Одно неосторожное движение, и не станет Таннис с ее надеждами и мечтами.

Странно так думать.

Жутко.

К старым складам Таннис в потемках вышла и остановилась, окинув взглядом длинные строения, что возвышались над оградой. Сердце в груди заухало, задрожали коленки, и появилась в голове трусливая мысль — бежать. Оставить коробку вот прямо на улице и бежать.

Деньги-то получены.

Но молчаливый сопровождающий не исчез. Да и Таннис — девушка порядочная, она выполнит то, что обещала. Перехватив коробку поудобней, она решительно шагнула к ограде. Некогда высокая, надежная, та покосилась, повиснув на старых столбах. Ближе к пристаням столбы подмыло, и они упали, разрывая кольцо ограждения. Сколько Таннис себя помнила, столбы так и лежали. Весной и осенью, когда река разливалась, они полностью исчезали под водой, покрываясь толстой шубой ила и гнили. Зимой она смерзалась, а летом кормила плесень.

Фонари здесь стояли лишь у дороги, с которой Таннис благоразумно сошла.

Главное, не трястись.

В ограде имелось изрядно крысиных ходов, и Таннис нырнула в ближайший. На той стороне она остановилась, прислушиваясь к тому, что творится вокруг. Тишина. Не мертвая, скорее уж обыкновенная. Где-то вдалеке гудит баржа. Мерцают редкие огни, которые не столько разгоняют сумрак, сколько тени плодят. Длинная туша первого склада выглядит громоздкой, массивной. В темноте не видно ни разрушенной стены, ни обвалившейся крыши. Таннис здесь случалось бывать, она знает, как легко пробраться внутрь, но… Грент велел доставить подарок поближе к третьему складу.

Только сначала игрушку следовало завести.

Таннис поставила коробку на землю, поддела хитрый узел на бечевке — он развязался, а печать осталась нетронутой. Осторожно развернув бумагу, она сказала себе:

— Хватит трястись.

Не помогло. Руки предательски дрожали, а закоченевшие пальцы и вовсе не слушались. И Таннис сунула пальцы в рот, согревая дыханием. Так и стояла с минуту.

• Предыдущая
• 19/108
• Следующая