Аромагия (СИ) - Орлова Анна - Страница 84

• Предыдущая
• 84/143
• Следующая

И, признаюсь, весь этот калейдоскоп меня настораживал. Рада ли я тому, что давно переставшие колебаться весы моей жизни вдруг отчаянно закачались, швыряя меня то в радость, то в боль? Зачем, милосердные мои боги, зачем это все? Уже не первый год я жила, словно за стеклянной стеной, незаметно, но надежно отрезающей меня от всех треволнений. Сейчас она истончилась, став не прочнее мыльного пузыря. И снова нужно склеивать ее из осколков… или не нужно?

Руки привычно перебирали баночки, нос анализировал сочетание ароматов в пробниках духов, затем я резала и заворачивала в холст аккуратные бруски мыла… И все это время не могла отделаться от мысли, что опасно близко подошла к грани. Чего я хочу от жизни? Последние два года все мои помыслы ограничивались одним: выжить. Не сломаться, не стать послушной игрушкой, вырастить сына… Что же изменилось теперь?

Может быть, всему виной воспоминания о поцелуе Исмира? До сих пор Ингольв был единственным мужчиной, которому я позволяла такие вольности. Сначала я его безумно любила, а потом не видела смысла менять шило на мыло. Я не питала иллюзий: «спасать» меня от влиятельного полковника Ингольва никто не собирался. А вот поиграть с огнем, закрутив интрижку со мной за спиной мужа, многие бы не отказались. Но брезгливость не позволяла мне принять эти «чувства».

И как теперь вести себя с Исмиром? Я мерила шагами свою лабораторию. Надо думать, лучше всего сделать вид, что ничего не случилось. Оставалось только надеяться, что я сумею держаться, как ни в чем не бывало… Только отчего же я так нервничаю сейчас?

Поэтому, признаюсь, робкому стуку в дверь я искренне обрадовалась. Пусть глупо сбегать от тяжелых мыслей, в тот момент мне требовалась передышка.

— Входите, не заперто! — крикнула я, гадая, кому могла понадобиться в такую рань. При серьезных болезнях и острых состояниях лучше посетить врача. Травы действуют медленнее уколов.

Менее всего я ожидала увидеть маленького человечка, сжимающего в заскорузлых пальцах шляпу. Негромкая симфония травяных ароматов, навсегда пропитавших не только его одежду, но даже кожу и волосы, безошибочно указывала на его профессию. Мята, чабрец, тимьян, ромашка — словно ласковое дуновение теплого ветерка.

— Здравия вам желаю, госпожа, — поклонившись, проскрипел человечек.

— И вам здоровья, Палл, — оправившись от удивления, приветливо произнесла я. — Что вас привело ко мне?

Он залился краской, отчего его светлые волосы, казалось, стали еще ярче.

— Я… — он закусил губу, потоптался на пороге и наконец попросил тихо: — Мне нужна ваша помощь, госпожа.

— Помощь? — искренне удивилась я. До сих пор мне вообще не доводилось видеть, чтобы Палл выходил из оранжереи. Даже нуждающиеся в починке вещи (а он мастер на все руки) ему доставляли наверх. Палл давно сроднился со своими растениями, разговаривал с ними, словно с детьми, и казалось, сам стал частью оранжереи — как установленные возле дорожек декоративные фигуры. — Что-то с садом? Вредители?

— Нет! — Палл мотнул головой и произнес со странной нежностью: — Это все моя дочка, госпожа!

— Дочка?! — переспросила я, с искренним удивлением глядя на него. Мне казалось, что только бесконечно одинокий человек мог с такой нежностью относиться к растениям. К тому же до сих пор Палл никогда не упоминал о семье. Но многослойная, густая и теплая ваниль не оставляла сомнений в его искренней любви к девочке. — Разве вы… Впрочем, что это я? Конечно, я сделаю для вашей дочери все, что в моих силах. А теперь присаживайтесь и рассказывайте.

Он благодарно кивнул и с опаской устроился на самом краешке стула. Я сложила руки на коленях и чуть склонила набок голову, демонстрируя свой интерес.

— Моя девочка, — начал Палл с волнением, — служит горничной у барышни Сигнё. Ну то есть у ее родителей, конечно!

— Постойте, — перебила я. — То есть ваша дочь уже взрослая?

— Да, — кивнул он, явно не понимая, что меня так удивило.

— Извините, — я жестом предложила ему продолжать. Отчего-то мне представлялась маленькая девочка, прячущаяся в зарослях жасмина, а не взрослая девушка.

— Ну вот, — Палл нервно мял в руках шляпу. — Барышня была ею довольна, даже обещала взять в личные камеристки, как выйдет замуж…

Последнее он сообщил с явной гордостью. Я внимательно слушала, недоумевая про себя, какое все это имело отношение ко мне.

— И в чем, собственно, состоит проблема? — не выдержала я, когда он замолчал.

От него пахло крапивой — стыдом и болью.

— У моей девочки — ее зовут Гердис — есть поклонник. Он даже приходил знакомиться, такой воспитанный паренек! Разрешения просил на ухаживание, как у отцов и дедов наших принято было!

— Понятно, — вставила я, стараясь его подбодрить, потому что Палл, казалось, вытаскивал из себя слова, как занозу.

— Он хороший мальчик! — снова с жаром заверил меня Палл. Пахло от него в этот момент странно. Словно разномастные отрезы ткани: льняное полотно базилика, легкий газ кудрявой мяты, тяжелый бархат ветивера, колкая шерсть лимонной травы…

— Не сомневаюсь, — согласилась я. — И что же поменялось теперь?

— Он… — начал Палл, запнулся, гулко сглотнул и признался шепотом: — Он начал требовать от моей девочки… непристойного!

— Хм, — под «непристойным» заботливый отец может подразумевать и вполне невинные поцелуи. — Что именно?

— Всякое, — туманно объяснил он, не поднимая глаз. — Такое, что только муж от жены может требовать!

— И чего вы хотите от меня? — спросила я напрямик.

— Что-нибудь такое… — Палл помялся и закончил обтекаемо: — Чтоб его отпугнуть!

— Отпугнуть? Или успокоить… пыл? — уточнила я.

В первом случае выбор широк: мало ли составов, имеющих невыносимый для мужчин аромат! Взять хотя бы масло нима — непередаваемая вонь подгнившего лука и прелого чеснока способна изгнать из спальни любого мужчину. Во втором случае к подбору придется отнестись куда тщательнее.

— Успокоить, — определился Палл, подумав. Кажется, в его сознании не укладывалось, что некоторые хорошие и добрые люди в интимной жизни способны на всякое. Хотя в целом его волнение за судьбу дочери я вполне понимала. Что, если этот юноша, получив желаемое, на девушке не женится? Ведь у нее может родиться ребенок, а это несмываемый позор. Кстати, нужно заглянуть к госпоже Бергрид и справиться о судьбе несчастной гувернантки. За всеми треволнениями последних дней я совсем позабыла о своем обещании. — Госпожа, я… я по гроб жизни буду вам благодарен!

— Пока не за что, Палл, — отмахнулась я. — Послушайте, сначала мне нужно увидеть вашу дочь и немного с ней поболтать. Вы сможете это устроить?

— Смогу, — подумав, согласился он. — Думаю, барышня ее отпустит. Только вечером.

— Замечательно, тогда сегодня после ужина я буду ее ждать!

— Спасибо вам, госпожа! — Палл вскочил и глубоко поклонился. Его окружал ликующий апельсиновый аромат. Такое доверие к моим способностям даже немного пугало. — Вы так добры!

— Думаю, вам следует поспешить к дочери, — предложила я с улыбкой.

Он судорожно кивнул и, еще раз поклонившись, буквально выбежал прочь.

Я задумчиво проводила его взглядом. А ведь я не так мало времени проводила в оранжерее, нередко разговаривала с Паллом, но даже не имела представление о его семье! Неужели я настолько эгоцентрична, невнимательна, замкнута? Думать об этом было неприятно, но доля правды в этом имелась. При всей моей чувствительности к запахам и к эмоциям окружающих много ли я в действительности обращала на них внимания? Не превратились ли для меня люди во флаконы с духами — любопытные, но неживые?

Встряхнув головой, я постаралась отбросить неприятные размышления. Что толку мучить себя пустыми рассуждениями?..

Лучше заняться уборкой: расставить по местам бутылочки и баночки, перемыть посуду, навести порядок на полке с готовыми заказами.

Иногда мне кажется, что некоторые вещи обладают своим собственным разумом и умеют прятаться. Ничем иным я не могла объяснить притаившийся за диваном флакончик с маслом ромашки или, скажем, вечно теряющиеся пары к перчаткам.

• Предыдущая
• 84/143
• Следующая