Аромагия (СИ) - Орлова Анна - Страница 64

• Предыдущая
• 64/143
• Следующая

Кстати, запахи людей могут сочетаться или, напротив, конфликтовать. Полагаю, многим доводилось сталкиваться с тем, что запах чьих-то сигарет или одеколона буквально отталкивает, хотя другим он вовсе не кажется неприятным! Как и с эфирными маслами, запахи тел бывают несовместимы. Зато по-настоящему любящие люди синергичны даже в ароматах, прекрасно дополняя друг друга. Жаль только, что со временем это тоже может меняться.

— Вы правы, — прошептала Эрна. — Это не господин Колльв — конечно, не он!

— Тогда кто? — настойчиво спросила я, беря ее за руку. Кисть ее оказалась холодной, влажной и крошечной, словно лягушачья лапка. Во мне поднималась жалость. — Можете не называть его имени, но жениться на вас, если я правильно понимаю, он не намерен?

— Нет! — она подняла голову и заговорила быстро и горячо, выплескивая давно наболевшее: — Я — гувернантка! Не прислуга, не барышня. Ни то ни се. Разве благородный мужчина заинтересуется бесприданницей, тем более бывшей в услужении? А опуститься до какого-нибудь конюха не могу я…

Несладкая судьба — ни дома, ни семьи, ни детей.

От Эрны пахло имбирем — сладковато-острым — решимостью и вызовом.

— И вы… — осторожно подбодрила я.

— Да! — она гордо вздернула подбородок. — Я раз в жизни поддалась чувствам, и вот! А Кетиль…

На его имени Эрна будто споткнулась: из глаз наконец хлынули давно сдерживаемые слезы, лицо некрасиво сморщилось, и она закрыла его руками. От запаха это не спасало: тяжелое, тошнотворное отчаяние волнами исходило от нее, как амбре гниющих отходов на помойке.

— Госпожа Бергрид уволит вас, — это был не вопрос.

— Да! — Эрна отняла ладони от разом будто поблекшего и постаревшего лица. — Это справедливо. Разве она может позволить безнравственной женщине воспитывать ее ребенка?!

Что ей можно ответить? Общество снисходительно к грешкам мужчин, полностью возлагая вину на оступившуюся женщину. Она должна блюсти целомудрие, как цветок, который все вокруг пытаются сорвать… И горе той, которая себя не уберегла!

— Вы не хотите… — я запнулась, не в силах договорить ужасные слова. Убить собственного ребенка. Что может быть страшнее? Но иногда просто нет другого выхода. Я откашлялась и закончила, старательно не глядя на нее и молясь, чтобы она отказалась: — У меня найдутся травы, которые могут помочь…

Шорох, вскрик и резкий, протестующий аромат лимонной мяты.

Я вскинула глаза, пристально наблюдая за Эрной.

— Нет! Нет, никогда! — в смятении она прижала одну руку к животу, а вторую к губам. — Я не могу, ни за что! Лучше… — она зажмурилась и выдохнула: — Лучше с моста головой вниз!

М-да.

— Не смейте так говорить! — резко произнесла я. — Вы только что говорили, что не сможете избавиться от ребенка. И тут же заявляете, что убьете себя и его!

— Иначе мы оба умрем от голода, — тихо сказала она. — Или замерзнем на улице.

Что я могла ей возразить? Наш мир жесток к женщинам, не имеющим мужа, зато имеющим ребенка. Конечно, она могла после родов оставить малыша у порога детского дома, но мало какая мать на это пойдет. Саму Эрну это все равно не спасет — ее вышвырнут из дому без рекомендаций, а кто после этого примет ее на работу?

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала я, понимая, что вряд ли смогу сдержать это обещание. Увы, не в моих силах переделать этот мир.

Эрна слабо улыбнулась:

— Спасибо вам, спасибо! Только мне пора, Хельга баловаться будет.

И вышла, шаркая, как старуха. Стоили ли этого краткие мгновения счастья?

Только когда она ушла, я спохватилась, что некому будет меня проводить к инспектору Сольбранду. Впрочем, можно попробовать вспомнить дорогу самостоятельно, в крайнем случае попрошу помощи у кого-нибудь из слуг.

Решив так, я отправилась исследовать дом, чувствуя себя отважным моряком в бурном океане ароматов. Здесь грустили, любили, ненавидели и плели интриги, оставляя после себя невидимые следы, которые впитывались в тяжелые шторы и роскошные ковры, обивку мебели и тонкую кисею пологов. Запахи наслаивались друг на друга, переплетаясь в странной многоголосой мелодии. Нежно шептала сладкая акация, надрывалась крикливая, словно торговка на базаре, пеларгония, контрабасом печалились пачули и звенел бубенцами можжевельник…

Признаюсь, я понимаю животных, которые метят территорию, перебивая чужой неприятный запах! Впрочем, люди научились окружать себя облаками духов, чтобы вдыхать шлейф собственного аромата вместо миазмов окружающего мира. Вот только тем самым они отгородились от других, практически лишив себя одного из чувств…

За размышлениями я не заметила, как оказалась у знакомой двери. К моему неудовольствию, в гостиной кроме инспектора Сольбранда обнаружился еще и Исмир. Он привольно развалился в кресле, задумчиво крутя перстень на пальце и глядя в окно, покрытое морозными узорами.

— Голубушка, это вы! — инспектор вскочил, кажется, искренне мне радуясь. Исмир только небрежно кивнул, не отрываясь от своего увлекательного занятия. — Что там у вас?

— Доктор Торольв не нашел в какао следов яда, — сразу выложила я свой главный козырь, присаживаясь напротив инспектора.

— Хм, — склонив к плечу седую голову, он задумчиво пощипывал переносицу. — Но это ничего не меняет, голубушка!

— Почему? — удивилась я. — Раз госпожа Бергрид пила только какао…

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул инспектор. — Она пришла в себя, и доктор разрешил немного с ней поговорить. Оказывается, голубушка, она еще и воды выпила из кувшина на прикроватном столике. А кто и чего мог туда подлить…

Инспектор безнадежно махнул рукой. Пахло от него усталостью — пожухлой травой. Дракон по-прежнему изображал ледяную статую, невесть как оказавшуюся в жарко натопленной комнате.

— Я не верю, что дело в глазных каплях! — я сцепила руки в замок и предложила: — Если нужно, я могу отвезти на анализ и воду из кувшина.

— Это бессмысленно, голубушка! — инспектор посмотрел на меня с сочувствием. Видимо, он полагал, что я не хочу признавать ошибку, поэтому по-детски упрямлюсь. — Как ни крути, а кто-то отлил капель из флакона. А у мужа целый букет мотивов!

— Каких? — поинтересовалась я обманчиво кротко.

Инспектор покачал головой, но все же ответил:

— Нам ведь домоправительница сразу все выложила, голубушка, разве не припоминаете? Он денежки к рукам хотел прибрать, а потом на полюбовнице жениться.

— Она ему не любовница, — возразила я спокойно.

— Что, голубушка? — не понял инспектор.

— Гувернантка не является любовницей хозяина, — повторила я четко, наслаждаясь свежим мятным ароматом, которым вдруг повеяло от Исмира.

— Вы в этом уверены? — вмешался дракон, задумчиво отстукивая пальцами ритм.

— Разумеется, — пожала плечами я. — Она назвала мне имя своего возлюбленного. Кроме того, у меня есть собственные способы проверить правдивость ее слов.

— Хм, — нахмурившись, инспектор напряженно размышлял. — Хотелось бы знать, нам умышленно наврали? Или, как говорится, болтун всегда обманщик?

Я только развела руками.

— Она вполне могла солгать, чтобы очернить господина Колльва, — озвучил мои мысли Исмир.

— Да! — раздражаясь, воскликнул инспектор. — Только это все равно ничего не меняет! Ведь кто-то же подлил ей это йотуново зелье! Не стала бы домоправительница убивать хозяйку только чтоб ее мужа угробить!

— А у нее нет других мотивов? — уточнила я. В голове комаром звенела какая-то мысль, но поймать ее никак не удавалось.

— Нет, — махнул рукой инспектор и с силой хлопнул ладонью по столику. — Ничего мы не нашли! Она над хозяйкой кудахчет, как несушка над яйцом! Семьи-то у нее нет, вот и носится с хозяйкой, как с родной дочкой!

— С родной дочкой, — повторила я. Ускользавшая мысль наконец попалась в силки. — Инспектор, а как обычно тещи относятся к явно неподходящим зятьям?

— По-разному, — осторожно ответил он, должно быть, припоминая что-то свое. — Может, и стараются избавиться, но вряд ли кто кровинку для того травит, скорее уж зятя. Так что тут вы промахнулись, голубушка!

• Предыдущая
• 64/143
• Следующая