Кап, иди сюда! - Хазанов Юрий Самуилович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая

— С ним уже можно гулять четыре-пять раз, — сказал Семён. — А когда Вова уедет… У вас соседка хорошая — Анна Петровна. Если попросить, раза два погуляет…

— Остальные два раза он в комнате, да? — сказал Миша и со вздохом добавил: — Ну ладно. Заходи сегодня вечером, что-нибудь придумаем. А путёвку бери, конечно…

Вечером пришёл Семён с Каплином.

— Сначала обеспечим тылы, — сказал Вовин папа, и они постучались к соседке.

— Чего путёвкой тычете? — ответила им Анна Петровна, когда они всё рассказали. — Я и так согласная. Днём покормлю да и выведу, когда с Кнопкой пойду. Никакой Вова не нужен. Пусть в своём лагере в этот… валяйбол играет… У, ты, ушастик!.. — И она ласково почесала Каплину живот.

Он в это время вытянулся на спине и сверху был похож на ушастую щучку.

Вовина мама даже обиделась, что разговор начали не с неё.

— Видимо, в этом доме я уже не котируюсь? — сказала она, поджав губы. — Всё решили без меня.

— Не употребляй понапрасну иностранных слов, — сказал ей папа. — Ты была и остаёшься главой семьи. Недаром «глава» женского рода. Твоё слово последнее.

— Это удивительно спокойная собака, — сказал Семён. — Но, конечно, обувь лучше держать от неё подальше. На всякий случай.

— Думаю, что и стулья тоже, — сказала Вовина мама.

В это время со двора пришёл Вова. Он быстро сообразил, о чём идёт речь, и на радостях вскочил на стул.

— Ура! — заорал он. — Ура! Каплин остаётся у нас. Да здравствует Каплин! Я буду с ним гулять хоть весь день. И в лагерь не поеду. Научу его ходить рядом и в прятки играть. Да, Каплин?

— Слышите? — сказала Вовина мама. — Вот вам первый результат. Сто?ит этому мальчику услышать о собаке…

Семён и Вовин папа даже побледнели при этих словах: вдруг раздумает? Но Вовина мама успокоила их:

— Я не отказываюсь от своих слов. Только учти, Семёрка, что мы идём на это в виду исключительных обстоятельств и только на двадцать семь дней. Слава богу, в году бывает один отпуск… И слезь, наконец, со стула!

Это она уже Вове сказала.

Вова с грохотом спрыгнул на пол и бросился во двор, чтобы скорей оповестить всех об этом великом событии, а Семён подробно стал рассказывать, как и чем кормить собаку, какими словами с ней разговаривать, как причёсывать. Он разложил на подоконнике пакеты с витаминами, серой, костной мукой, мелом, оставил книгу «Выращивание и дрессировка собак», где несколько страниц были обведены синим карандашом, повесил на стуле поводок и ошейник, поставил на пол две миски — для воды и для супа.

— Буду век вам благодарен, — сказал он и стал прощаться — с Каплином за лапу, с остальными — за руку.

По улице он не шёл, а бежал, потому что, кто знает, что ещё могла надумать в последнюю минуту Вовина мама. Лучше уж поскорее скрыться с глаз…

Утверждать, что Вовины родители были очень довольны появлением в доме собаки, было бы не совсем верным. Они частенько ворчали и, наверно, делали не всё точно так, как написано в книге, но, в общем, им обоим было даже приятно. О Вове и говорить нечего… Приятно глядеть на лохматое чёрно-бело-серое косолапое существо, когда оно встречает тебя, виляя хвостиком с неимоверной быстротой и с не меньшей радостью; когда потом со всех четырёх лап бросается за клизмой или за мячиком и подносит их тебе. И тут уж как ни отказывайся, а приходится брать из влажной пасти игрушку и минуты две гладить это ушастое животное, которое сразу затихает и, изогнувшись дугой, прижимается к твоим ногам…

Вовина мама нередко теперь открывала на кухне диспут о том, чья собака лучше.

— Вы только посмотрите, — говорила она, — какой у Каплина выразительный хвост! Он ведь даже улыбается хвостом!

— Никакой улыбки я не вижу, — отвечала Анна Петровна. — Лучше поглядите на мою Кнопку. Вот она уж правда улыбается, и не каким-нибудь хвостом, а лицом. Как все нормальные люди.

Но Вовина мама говорила, что на Кнопкином лице ничего, кроме шерсти, не видно, так что ни о какой улыбке не может быть и речи.

— Вам не видно, а мне видно, — отвечала Анна Петровна и переводила разговор на посторонних собак. — Можете не верить, а недавно на бульваре я встретила одну собаку, так она «Надя» умела говорить… Да, да! Вот так стои?т от меня, как вы сейчас, и вдруг — «Надя»!

— Это что, — говорила Вовина мама. — Я вот слышала пластинку — собачий джаз. Там собаки лают на разные голоса: ав, ав, ав, ав… Понимаете? Вроде гаммы или этих… как их… арпеджио.

— Просто удивительно, на что только собаки способны, — говорила Анна Петровна, выходя из кухни.

Всё было бы ничего, если б не поздние прогулки, когда Вова уже спал. Выходить никому не хотелось, так что Вовиным родителям приходилось идти вместе или при помощи самой обыкновенной викторины решать, кто будет очередной жертвой. Они брали Вовин журнал «Глобус» и задавали друг другу вопросы из разделов «Знаете ли вы?». Например: «Чьим именем назвали железнодорожную станцию «Ерофей Павлович»?», «Какое озеро самое глубокое в мире?», «Сколько зубов у улитки?» Кто набирал меньше очков, тот и надевал на Каплина ошейник.

А потом всё было как в кино, если ленту пустить быстрее, чем нужно: Каплин молнией бросался к двери, проигравший хватал поводок и стремительно кидался вслед. Где-то в конце коридора удавалось защёлкнуть поводок на ошейнике, а затем собака вылетала на лестницу, а за ней, откинувшись назад, как ямщик, натянувший поводья, мчался проигравший.

Во дворе к Каплину вскоре привыкли. Может быть, двор у них был побольше, чем у Семёна, или люди там жили другие, но никто не писал в домоуправление и не грозил милицией. Некоторые взрослые даже улыбались Каплину или играли с ним. Только один раз какой-то мужчина кинул в него кирпичом, но, к счастью, не попал. Вовин папа как следует поговорил с этим мужчиной, да и те, кто во дворе, помогли. Он был не то пьяный, не то немного ненормальный. А может, просто притворялся, потому что струсил. Всё твердил, что у него на душе, понимаешь, тяжело. Он, понимаешь, не хотел, а собака подвернулась, понимаешь…

— Хорошо, человек не подвернулся, — сказал кто-то. — Себя небось не ударит, как ни тяжело.

Но больше всех, конечно, привязались к Каплину ребята. На прогулки с ним собирались чуть не со всего двора. Они по очереди водили его на поводке, а если кто-нибудь долго не отдавал поводок, то дело доходило чуть не до драки, а Тата и Зоя кричали, наверно, громче всех.

Однажды Тоська предложил научить Каплина вылавливать преступников. Он был человеком дела и тут же распределил роли: себя назначил преступником, Вову агентом угрозыска, а Тату своей соучастницей. Однако Тата наотрез отказалась совершать преступления даже понарошку, и поэтому обучение Каплина пошло по способу, который предложил Вова. Каплину давали понюхать палку, потом преступник — чаще всего это был всё-таки Тоська — прятался с палкой в руках около помойки, а Вова держал Каплина за ошейник. Потом он отпускал его, кричал: «Ищи!» — пёс кидался за палкой, ребята за псом, и соединёнными усилиями находили и палку, и довольного нарушителя закона.

Как-то в самый разгар игры Каплин не бросился, как обычно, на поиски преступника, а задержался у сараев. Он глядел куда-то вверх и лаял как заведённый.

Ребята подошли к сараям, но ничего такого сначала не заметили. А пёс прямо разрывался. Когда они догадались посмотреть наверх, то увидели, что между сараями засунут старый ящик, не такой большой, чтобы в нём мог поместиться преступник, но и не маленький.

Ребята стали бросать в ящик камнями, и вдруг оттуда послышалось мяуканье.

Подкатили большой камень, Вова встал и ухватился за ящик, а снизу подлезли Тоська и другие ребята.

— Смотрите! — завизжала Зоя. — Кот!

— И совсем не кот, а котёнок, — сказала Тата. — Уй ты, мой хорошенький! Тощий какой! Кто тебя сюда посадил?

Ребята столпились у ящика, но в это время сверху, из окна третьего этажа, раздался крик:

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая