Вампир поневоле - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 3

Вовка молча пожал плечами. И я вздохнул:

– Ну, значит, пошли в Ботанику.

Итак, мы бодренько шагали по улице, высматривая Черного Плаща, когда у нас начались первые неприятности.

Вовка увидел пару симпатичных девушек, шедших нам навстречу, и, помахав им рукой, широко улыбнулся. Во все шестьдесят четыре зуба. Глубоко извиняюсь, если их всего тридцать два или вообще шестнадцать. У меня всегда было туго с математикой. Или это относится к биологии?

Ни меня, ни Вовку нельзя назвать уродами. Я высокий, смуглый; у Вовки так вообще косая сажень в плечах, длинные русые волосы и наивные голубые глаза классического Иванушки-дурачка. Так почему же девчонки, истошно завизжав, шарахнулись на другую сторону улицы?

Вова удивленно уставился на меня:

– Чего это они?

– Рот закрой, – прошипел я.

К счастью, в этот момент до девушек дошло, что вампиров не существует, и они, раздраженно фыркнув: – Идиоты! Пластмассовые зубы цеплять! – удалились.

М-да, поиск явно не задался.

От моего дома до Ботанического сада – двадцать минут прямым ходом. Вся беда заключалась в том, что Вовочка напрямик идти не хотел, упрямо сворачивая в какие-то переулки-закоулки.

В какой-то момент мы вышли к школе. Я скользнул равнодушным взглядом по серому трехэтажному зданию и направился дальше, Вовочка же неожиданно затормозил около забора:

– О, Андрюх, школа! Давай зайдем?!

Я недоумевающе покосился на него:

– С ума сошел? На улице лето, сейчас полдевятого, не меньше… она закрыта давно! Да это и не наша…

– А какая разница, где стекла бить? – фыркнул Данешти. – Школа она и есть школа!

Я только вздохнул. Нет, я, конечно, понимаю, что от нашей системы образования никаких светлых воспоминаний не остается, но не до такой же степени!

Судя по Вовкиному насмешливому взгляду – до такой…

Мы шли мимо закрывающихся магазинов, темнеющих окон домов, до Ботаники осталось пройти всего ничего, когда откуда-то из-за угла раздался бешеный, раздирающий воздух женский крик… Он буравил темноту и, достигнув пика, внезапно оборвался. Не раздумывая ни мгновения, мы рванулись туда. Кажется, Вовочка оттолкнул в сторону крепко сбитого мужичка, замершего на середине дороги и удивленно прислушивающегося: что же это такое там шумит, вечерний моцион совершать мешает.

Хорошо пройтись по вечернему городу: горят фонари, тротуары озарены светлыми переливами витрин магазинов, еще не закрывшихся на ночь… Вот только это правило об освещении всего и вся действует только в центре. Ближе к окраинам сам черт ногу сломит!

Так и в том переулке, откуда донесся крик, горел лишь один фонарь, под которым скорчилась на земле хрупкая женская фигурка, а над ней склонился, вцепившись девушке в горло, ба-а-альшой такой «шкаф». По-моему, даже с антресолями.

И вот явно этот качок не был занят оказанием первой медицинской помощи!

– Эй, парень, оставь ее! – рявкнул Вовка, делая шаг вперед. Нет, он точно пересмотрел американских боевиков…

«Шкаф» выпрямился. Мерцающий свет фонаря осветил лицо хлопца, и я замер, увидев, что его губы перемазаны кровью…

Как в дурном ужастике!

– Проваливайте, смертные! – рявкнул он, оскалившись. В свете фонаря блеснули острые клыки. – Ваше счастье, что я сейчас сыт!

Ау-у, дядя Степа Кинг, где ты?

У Вовы сорвало крышу:

– Ты кого это смертным назвал?! – и, засучив рукава, он сделал шаг вперед.

Вампир же – а как еще можно назвать этого комара-переростка? – легким неуловимым движением скользнул к нему и… натолкнулся своими драгоценными зубками прямо на Вовкин кулак: Вован одно время занимался боксом и, кажется, начальных навыков не забыл.

Тишину ночи разорвал еще один вопль, сменившийся тихим поскуливанием. А сам потомок Дракулы, зажав обеими руками рот и издавая звуки, которым позавидовала бы любая сова, скрылся в темноте.

Мы подошли к девушке. Я присел на корточки и осторожно потряс ее за плечо:

– Эй… Вы в порядке?

Ее голова безвольно качнулась раз, другой… И вот поднимать ее девушка как-то не спешила. Что-то мне кажется, это не обморок – слишком уж неестественно голова наклонена. Слишком.

– А-а-андрюх… Э… Она ведь в обмороке, правильно?! – В Вовкином голосе звучал искренний страх.

Я, конечно, не медик, но… девочка-то не дышит! Причем совершенно! И пульс на руке не прощупывается… Ой, ма-а-ама!!!

– Сматываемся отсюда! Сейчас сюда милиции набежит, доказывай потом, что ты не верблюд!

– Особенно с твоими зубками! – Вовка как всегда в своем репертуаре! Блин, сам по уши в г… гадости всякой, а еще ехидничает! Язва стоеросовая!

Уже отойдя на порядочное расстояние, я обернулся. Светлые длинные волосы, свернувшиеся тугими локонами, полностью скрывали лицо девушки.

Попетляв еще некоторое время по темным переулкам, мы вышли к злополучному Ботаническому саду. И что этим вампирам-толкиенистам не сиделось в Соловьиной роще возле Змиевской балки?!

– Ч-черт! Если бы я успел, она бы сейчас была жива! – Вовка уныло пнул камень, лежащий под ногами, и булыжник улетел куда-то в темноту за моей спиной.

Раздался чей-то тихий сдавленный стон и сдержанный мат, но, честно говоря, ни мне, ни Вовке было не до того.

– Вов, прекрати себя казнить.

Не знаю, как Данешти, а лично я пребывал сейчас в какой-то прострации. Хотелось выпить водки, лечь, закрыть глаза и ни о чем не думать…

– «Прекрати, прекрати!» Что «прекрати»?

Вот сопьюсь щас на фиг… И пусть родителям будет стыдно, что они меня тут бросили!

Я промолчал, а Вовочка продолжил свое унылое бурчание. Я бы и сам с радостью побурчал, да только вот постоянно упоминаемое Вовкой «генеалогическое древо» вампира сбивало с мысли. А он вдруг поднял на меня глаза:

– Вот только я не могу понять…

Ну хоть что-то осмысленное!

– Чего?

– Если тот хмырь – вампир, то кто тогда мы?

– У них и спроси!

– У к-кого?

– А вон, за твоей спиной.

Вовка резко обернулся. А я так и замер, пытаясь понять, что же произошло. Когда Вовочка пнул камень, я ведь ничего не видел в той темноте, а вот сейчас… То, что за Вовкиной спиной столпилось человек пятнадцать «шкафчиков», было видно очень хорошо. Как и то, что все он такие добрые-е-е, улыбчивые-е-е, голодные-е-е…

В первых рядах находился уже знакомый нам «комарик» с разбитой челюстью:

– Фот! Эфи вот гафы беффубые на мефя и нафали!!! – заявил он, некультурно тыча в нас с Вовкой пальцем.

Ма-а-ать моя женщина, похоже, я действительно теперь в темноте вижу! Только вот как-то избирательно… Вампирчиков этих – хорошо, а так – даже камнюки у себя под ногами не различу. Может, видно лишь то, что представляет реальную опасность?

Вовка мрачно хрустнул костяшками пальцев и вежливо попросил:

– Слышь, хлопец, подойди поближе, я тебе кой-чего покажу. Я тебе такого «гафа беффубого» покафу… тьфу, покажу – мало не покажется!

«Комарик» побледнел и спрятался за спины своих товарищей, а Вовка, желая еще больше испугать его, широко улыбнулся, блеснув острыми клыками.

Лучше бы он этого не делал: до клыкастиков дошло, что их обидел кто-то такой же зубастый, и воздух разорвал еще один дикий вопль:

– Бей ренегатов!!!

Ой, мля… Никогда не подозревал, что я могу так быстро бегать!

Когда я наматывал пятый или шестой круг по Ботанике, под ноги внезапно попал какой-то булыжник. Я споткнулся, упал, а когда попытался подняться, между лопаток врезалась большая такая каменюка, и вставать тут же расхотелось.

Уже в следующий момент меня бесцеремонно подняли за шкирку и поставили на ноги. Причем пара «шкафчиков» вцепилась мне в руки, а третий своими грязными, немытыми лапами полез мне в рот, наверное, затем, чтобы проверить, не накладные ли у меня клыки.

Даже в детстве, всякий раз как мы ходили к зубному врачу, маме приходилось уговаривать: «Андрюшенька, пожалуйста, открой ротик, и этот вредный, противный доктор сможет вытащить палец у тебя из зубов…» Так что вынести, что какой-то урод будет ковыряться у меня во рту, я, конечно, не мог, а потому, не раздумывая, сжал челюсти, вцепившись этому «стоматологу» в руку. Ну раз уж дать в торец не получается, будем действовать подручными – точнее, подзубными средствами.