Военный трофей (ЛП) - Вон Элизабет - Страница 20

• Предыдущая
• 20/76
• Следующая

Проснувшись, я поняла, что лежу на боку и смотрю на стену шатра. Я полежала так некоторое время, не думая ни о чем. Или возможно, очень стараясь не думать ни о чем. Через несколько минут у меня заурчал живот. Вскоре и другие части моего тела начали требовать к себе внимания. Я потянулась и села.

Только тут я поняла, что лежала под всеми этими одеялами и мехами совершенно голой.

Я сжала их и вспомнила где я. Кто я.

Палатка выглядела просторной и, казалось, была сделана из шкур. Пол покрывали сотканные циновки чёрных и коричневых оттенков. Из мебели были деревянный стол из грубо обтёсанных досок и толстые низенькие пни, заменяющие стулья. Три жаровни, от которых исходило тепло. Огромная кровать, на которой я возлежала, с многочисленными подушками и большим одеялом из тёмного меха, покрывающим всю постель. Ни одного признака сорочки. Или любой другой одежды. А, может, здесь рабов заставляют ходить голыми? Я задрожала от этой мысли.

Тент колыхнулся, и я увидела, что кто-то заглядывает в шатёр. Внутрь зашёл низенький человек с совершенно лысой головой, гладкой как яичная скорлупка. Я в открытую вытаращилась на него. Мужчина впился в меня правым глазом. На месте левого зияла пустая глазница, да и вся половина лица была испещрена страшными шрамами. Уха нет, левый уголок рта неподвижен. С запозданием, но я вспомнила о манерах. Не отрывая взгляда от здоровой половины лица, я пробормотала приветствие на его языке.

— Доброе утро.

Взгляд незнакомца не стал теплее.

— Я Маркус, символоносец и помощник военачальника, — гордо произнёс он.

Он вышел и вернулся в палатку с узелком в руках.

— Вашество оставил наказ накормить вас, когда вы проснётесь. Вашество примерно описал ваши размеры. — Маркус нахмурил брови и критично меня осмотрел. — Посмотрим, насколько он угадал.

Он положил узелок на край кровати и скрылся за стеной палатки с другой стороны.

Я подтянула к себе одеяло и откашлялась.

— Где военачальник?

Маркус откинул полог и показал скрываемую за ней небольшую комнату. Очевидно, эта палатка больше, чем я себе представляла. Маркус двинулся, и я заметила шрамы на его левой руке. У кожи была какая-то странная структура, и, как я могла судить, на ней не было и волоска. Я не могла отвести глаз.

— Вашество разбирается с нападениями на табуны. — Он повернулся. — Сначала помоетесь, затем поедите. — Его кривой рот смотрелся зловеще.

Я провела рукой по волосам.

— Помоюсь?

— Да. — Он указал подбородком на небольшую комнату. — Я принесу воду.

Он ушёл. Я встала с кровати, таща одеяло за собой. Взяла узелок и прошла, как видимо, в уборную. Пол был застлан кожами, за исключением небольшой деревянной платформы в центре. Вдоль стен стояли скамьи, везде валялись бревна, а грубо обтёсанные доски формировали своего рода стол. Как я поняла, под скамьями находились ночные горшки.

Маркус торопливо внёс дымящееся ведро, поставил его с ворчливым вздохом и вышел. Я вымыла лицо и руки и оделась. В узелке оказались штаны из коричневого хлопка и красно-коричневая туника, как та сорочка, но тяжелее. Всё прекрасно сидело по фигуре. Толстые носки и пара коричневых ботинок, которые оказались немного великоваты. Одеваясь, я слышала, как вдоль палатки ходят воины, очевидно, охраняя меня. Их шум раздражал, и я поторопилась одеться.

К тому моменту как я вышла из уборной, умытая и проснувшаяся, еда уже ждала меня на столе. Маркус стоял рядом, с маленьким кувшином и тазиком в руках. Он сделал жест, и я села на один из пней и окинула взглядом ломящийся от угощения стол.

— Вы разделите со мной трапезу?

— Нет. — Маркус строго посмотрел на меня. — Протяните руки.

Озадаченная, я выполнила приказ. Маркус поставил тазик под мои ладони и вылил на них воду, бормоча слова, которые мне не удалось расслышать. Он кивнул на кусок ткани, лежащий на столе, и я вытерла руки. Маркус выглядел довольным.

— Вашество говорит, что вы должны поесть. Приступайте.

Все выглядело незнакомым. Мясо было нарублено на маленькие части. Хлеб плоский, но мягкий. Ни ножа, ни вилки. Я подняла кусочек хлеба и опустила его в мясо. Надкусила и, к моему удивлению, вкус оказался приятным. Я сделала второй укус, и Маркус одобрительно кивнул. Хлеб был зерновой, и оказалось, что я съела больше, чем предполагала.

Маркус налил для меня кружку каваджа и поставил небольшую миску с белыми шариками.

— У нас нет подсластителя.

Так или иначе, я взяла кружку и отважилась на глоток. Напиток вышел лучше, чем у Рэйфа и остальных. Я посмотрела на белые шарики и взяла один. На ощупь мягкий, словно кусочек высушенной сыворотки. Я бросила его в рот и надкусила.

Шарик оказался ужасно горек на вкус.

Маркус не стоял на месте, перемещаясь по всей палатке, пока я ела. Как только он проходил рядом, я выпрямляла спину, точно нашкодившая ученица. Не то, чтобы я нашкодила — спальня была очень опрятна и проста в обстановке. Слишком опрятна. Здесь просто нет места, куда можно выплюнуть эту дрянь. Я зажмурилась, набрала полный рот каваджа и сглотнула. Полный рот-неполный, вкус от этого остаётся прежним — мерзопакостным.

Наконец, я дошла до такого состояния, что еда в меня больше не влезала. Маркус заворчал и начал собирать тарелки.

— Теперь, говорит Вашество, отдыхайте и спите. Он вернётся к ужину.

Я кивнула, но на самом деле мне совсем не хотелось возвращаться в постель.

— Маркус, вы знаете Симуса? Он был одним из раненых…

Мне не пришлось заканчивать предложение. Маркус кивнул, старясь удержать все тарелки.

— Ах, да, этого рычащего медведя я знаю. Недоволен всем и вся. — Он нахмурился. — Откуда вы знаете Симуса?

— Я ухаживала за ним в городе.

— Ухаживали? — Глаз Маркуса пронзил меня насквозь. — Вы лечили его рану?

Я кивнула.

Он фыркнул.

— Вы себя жрицой-воительницей возомнили?

Я напряглась.

— Я — целитель, и хотела бы повидать его.

— Целитель, ась?

Он закатил свой глаз.

— Хорошо… — Он пожал плечами. — Только не путайтесь под ногами.

Глаз сфокусировался до предела.

— Вы понимаете, что не должны ничего принимать, кроме как из рук военачальника? Ни единой мелочи, вы поняли?

Я кивнула, но как-то неуверенно, и Маркус поставил тарелки обратно на стол.

— Идёмте.

Маркус вывел меня на улицу. Только тогда я поняла, насколько огромна палатка. Она было разделена на отсеки: спальню и остальные комнаты. Откинув полог, мы вышли в просторный зал, напоминающий комнату для совещаний. Здесь также стояли пеньки, заваленные подушками деревянные скамьи и платформа в дальнем углу.

Маркус провёл меня через комнату и придержал полог палатки. У входа стояли два охранника, и они поприветствовали Маркуса почтительным поклоном. Я вышла на улицу и впервые оглядела лагерь. Маркус остался стоять на месте.

Мы находились на небольшом холме внизу долины, за городом Водопадов. Я сглотнула, увидев родные стены вдалеке. С возвышенности лагерь просматривается как на ладони. Повсюду одни палатки, отличающиеся только по размеру и местоположению, да костры. И лошади: небольшие группы, топчущиеся у навесов, и табуны, бродящие по раздольным лугам вокруг лагеря. Учитывая размер, я без труда поверила, что лагерь размещает десять тысяч человек. Он был огромен, и, казалось, заполнял все пространство вокруг нас.

Отчего-то всё было тихо.

— Где все?

Маркус проворчал из палатки, и двое охранников обменялись усмешками.

— Высыпаются после вчерашнего праздника.

— Вот палатка Симуса, — сказал Маркус, указывая путь.

Он снова впился в меня глазом, и я попятилась.

— И никуда не сворачиваете, поняли?

Я проглотила ком в горле и кивнула. Маркус снова заворчал и сложил руки на груди, давая знать, что глаз с меня не спустит.

Я пошла по избитой колдобинами дороге. Меня немного удивило, когда Маркус сказал, что я могу пойти в гости, но теперь, узрев истинный размер лагеря, я все поняла. Сбежать невозможно, даже если бы это было в моих намерениях.

• Предыдущая
• 20/76
• Следующая