Я, ты и любовь - Уайлдер Джасинда - Страница 21

• Предыдущая
• 21/52
• Следующая

Покончив с косой, Нелл встряхнула головой, расчесывая волосы пальцами.

— Лучше уходи, — сказала она, скрывшись в комнате. Послышался шорох одежды. — У меня скоро урок.

Я бесстыжая морда, я знаю. Потому что только бесстыжая морда могла отойти от кухонного стола и встать напротив двери в комнату. Нелл, в лифчике и трусиках, розовых с черным рисунком «куриная лапка», стояла ко мне спиной. Как восхитительна ее упругая круглая задница в этих шортиках! Боже, боже… Почуяв мой взгляд, Нелл обернулась и уставилась на меня.

— Ну, ты и засранец!

— Надо двери закрывать.

— Я же сказала, чтобы ты уходил. — Она полезла в ящик, достала джинсы и начала их натягивать.

Глядеть, как девушка одевается, почти так же круто, как смотреть стриптиз.

— Но я не ушел, и ты об этом знала.

— Я не ожидала, что ты внаглую станешь смотреть, как я переодеваюсь. Извращенец хренов.

Я улыбнулся. Мою улыбку приятели называют «трусосбрасывательной».

— Я не извращенец, а ценитель.

Она фыркнула.

— Складно, Колтон. Очень складно.

Я ухмыльнулся. Колтоном меня никто не называет, для всех я Кольт.

— Это не просто слова, Нелл. Это правда. — Я добавил сто ватт в улыбку и шагнул к ней.

Она напряглась, до белых костяшек вцепившись в голубую футболку.

— Что ты делаешь?!

Я не ответил, медленно ступая, шаг за шагом. Я чувствовал себя хищником, подкрадывающимся к добыче. Ее глаза широко распахнулись, совсем как у оленя, ноздри затрепетали, руки стиснули футболку, грудь поднималась от частого дыхания, грозя выпасть из розового лифчика. Господи, вот бы выпала!.. Да, я бесстыжая морда, я уже говорил. Нелл стояла посреди крошечной комнатушки, где едва поместились кровать и комод. Я снова в нескольких дюймах от нее. Если опущу взгляд, увижу ее соски. В крайнем случае смогу полюбоваться бескрайним декольте и фарфоровой кожей. Но я глядел ей прямо в глаза, не скрывая вожделения и накала страсти. Взявшись за дверь, я задел плечо Нелл. Я сейчас так близко. Ее бюст касается моей груди. Моя рука касается ее плеча и уха. Веки Нелл опустились, разорвав вольтову дугу взглядов. По-моему, она даже перестала дышать. Она слегка обмякла и, словно борясь с собой, склонила голову мне на руку.

Тут же ее глаза резко открылись, сверкая решимостью, и она выпрямилась, чтобы не дотрагиваться до меня. Я отступил в прихожую и закрыл дверь в комнату. Прежде чем выйти из квартиры, я вынул из бумажника одну из своих визиток и положил на маленький столик, поверх пакетиков с гитарными струнами. Дверь в квартиру я захлопнул нарочито шумно, чтобы Нелл поняла — я ушел.

Дорога до метро и поездка в Куинс, где я живу, оказались долгими. У меня было достаточно времени, чтобы спросить себя, в какую фигню я, собственно, ввязываюсь. Нелл — это ходячая проблема. У нее серьезные душевные травмы и ее преследуют не просто тени прошлого, а целый обоз в милю длиной. У меня, кстати, тоже.

Бросив гитару на кровать, я сошел в мастерскую, положил мобильник на полку и врубил «Мертворожденного» «Блэк лейбл сосаети», желая заглушить собственные мысли. Меня ждал триста девяносто шестой двигатель с большим блоком от классической «Камаро» 69-го года выпуска, который я переделываю. Этот заказ занимал все мои мысли, пока не появилась Нелл. Теперь я мог думать только о «Камаро» Кайла, которую из ржавого ведра с гайками превратил в настоящую конфетку и бросил, когда переехал сюда.

Я любил ту машину, мне было страшно жаль ее оставлять, но она куплена на отцовские деньги, поэтому взять ее я не мог. Не важно, что детали покупал я, что пролил немало пота, слез и крови, восстанавливая «Камаро»; деньги на машину дал отец, и если я переехал в Нью-Йорк, вместо того чтобы поступить в Гарвард, то мог взять с собой только купленное на свои. Таково было условие.

Ну, по крайней мере Кайл хорошо относился к «Камаро».

Я фыркнул, вспомнив, насколько отец был уверен, что я пойду в Гарвард. Он реально думал, что так и будет. Вот чушь-то, блин. Самому смешно. Даже сейчас, почти десять лет спустя, не могу спокойно вспоминать о папашиных тараканах. Я в Гарварде — это же слон в посудной лавке.

Мысли вернулись к Нелл. Шкурить поршневые кольца — занятие нудное, поэтому я только о ней и думал. О сладком хрустальном голосе, пронзительных серо-зеленых глазах, идеальном теле. Черт, я в опасности. Особенно когда думаю о глубоко запрятанной боли во взгляде, об отчаянии, с которым она пила виски, будто опьянение было желанной передышкой, а жжение отвлекало от реальности. Я знаю эту боль и хочу забрать ее у Нелл. Я хочу знать ее мысли, понять, что ее мучает.

Конечно, у нее на глазах погиб Кайл, но это не вся история. Ее мучает что-то иное, пожирает непонятное чувство вины. И я хочу знать, в чем дело, чтобы помочь Нелл, что, разумеется, невозможно, глупо и безрассудно.

Отложив наждачный лист, я осмотрел поршневое кольцо, найдя его вычищенным, к своему удовлетворению. Теперь настала очередь заливного бачка. Ему тоже досталась лишь часть моего внимания — мыслями я вернулся в тот миг, когда Нелл на долю секунды склонила голову мне на плечо, будто жалея, что не может позволить себе большего. Она сдержалась, и я невольно зауважал ее, хоть и понимал, что сила ее духа опирается на шаткие подпорки старины «Джека».

Недалек тот день, когда эти опоры падут, и ее мир рассыплется. Я должен быть рядом, когда это случится.

Я сижу на высоком стуле в захудалом баре на окраине, перебирая струны гитары. Исполняю авторскую песню. Никто не слушает, но мне все равно. Мне достаточно играть из любви к музыке, лишь бы чувствовать, как ноты разлетаются и проникают в умы и сердца. Кажется, я ошибся — один человек все-таки меня слушает. Барменша, которую я давно знаю и даже пару раз переспал несколько месяцев назад. Мы не подошли друг другу, и отношения вылились в какую-то странную дружбу, в результате чего она приглашает меня играть по четвергам в обмен на сотню баксов и бесплатные напитки, сдобренные безобидным флиртом, который никогда не заходит слишком далеко. Ее зовут Келли. Красивая девочка, хороша в постели, умненькая и отлично смешивает коктейль из старины «Джека» с колой, но вот не совпали мы. Так и не разобрались, что конкретно не задалось, просто это казалось… неправильным. А вот общались мы охотно и часто искренне смеялись, в душе оживая. Так вот, Келли слушала, и я играл для нее. Песня, кстати, о ней. О девушке с длинными черными волосами, живыми карими глазами, с кожей цвета кофе, прелестной улыбкой и потрясающей фигурой, но девушка эта может быть только другом. Странная песня, вроде бы печальная и об одиночестве, но не без юмора.

И тут вошла Нелл. От неожиданности я взял не ту ноту. Келли за стойкой нахмурилась, посмотрела, куда я уставился, глаза у нее расширились, и она понимающе хмыкнула. Нелл явилась со свитой — четыре девушки, по виду родные сестры или даже близнецы-четверняшки, с одинаковыми светлыми понитейлами с дурацкой шишкой сверху, в спортивных штанах и с сумками «Коуч». Рядом с каждой девицей имелся парень — тоже парад близнецов с «банками» стероидных мышц, бессмысленными татуированными узорами, мертвыми глазами и развязными манерами. Парни придерживали своих девиц с видом собственников, а те, кажется, только радовались.

Нелл тоже явилась с парнем, от которого меня затрясло. Это же просто горилла. Я сам не из мелких, но это уже шкаф с антресолями. И глаза у него не безжизненные — быстрые, настороженные, полные скрытой агрессии. Он держал под руку самую красивую девушку в баре, знал это и больше всего хотел, чтобы кто-нибудь не так посмотрел, а он стер бы наглеца в порошок.

Положив руку ей на поясницу — да что там, на ягодицу, буквально взявшись за выпуклый зад, он повел Нелл к стойке. У меня в глазах позеленело, а потом застлало красной пеленой. Вот дурость-то.

Плохо дело, заметут меня сегодня копы. Я кое-как допел песню. Келли прислала мне с официанткой порцию «Джеймсон». Я вылил виски в горло и качнул головой в знак благодарности. Келли вопросительно показала мне большие пальцы — все ли со мной хорошо? Я фальшиво кивнул.

• Предыдущая
• 21/52
• Следующая