Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина - Страница 56

• Предыдущая
• 56/116
• Следующая

— Наследник Рут, почему вы предложили олеконы Тарланям? Почему не захотели добыть их для нас? Хотя бы один?

Прежде чем ответить, Рут помолчал, собираясь с мыслями.

— Каждому оружию нужна привычная к нему рука, — проговорил наконец. — А я не очень хорошо представляю… да и никто из эрни не представляет, что делать с этими штуками. Олеконы привлекли бы к нам внимание Совета магов. И всех домов Анадеи. Учитывая, кто мы, нас начали бы ненавидеть еще больше. И бояться до исступления.

— Бояться, вот как? — Энгер вскинул брови.

Рут сказал настойчиво:

— Страх и ненависть уничтожат то хрупкое равновесие, что установилось между нами и людьми. Детям Триры Мстительной ни к чему обзаводиться дарами Рьяга Ненасытного. Тем более что об этих дарах знает слишком много народу. Если все дома Анадеи и Совет магов объединятся, нам не выстоять. А олеконы вполне могут подвигнуть их на такой порыв.

Энгер слушал, не сводя с него желтовато-карих глаз. Рут облизнул губы и продолжал:

— И я надеялся, что Тарлани, заполучив олеконы, тут же отправятся отвоевывать назад свое княжество. В Тарланьском доме слишком много магов, чтобы они могли стать добрыми соседями надолго, а благодарность за данный им приют, боюсь, уже начинает выветриваться. Мы смогли бы избавиться от Тарланей, сохранив мнение о нас как о чудовищах наполовину. Но все-таки наполовину, а не полностью.

Он метнул взгляд на отца. Тот слушал так же внимательно, как и Энгер. Рут ощутил мимолетную тень удовлетворения.

— Помимо олеконов Тарланям потребовалось бы войско, чтобы захватить Кир-Авер и Алый замок. Платить им нечем, но княжество Эррона по землям даже больше Керсы, причем поместных властителей в княжестве уничтожили по причине родства с Тарланями, а поместья достались эрронским магам. Стоит Тарланям объявить о наборе войска и пообещать за верную службу земли, как наши керсийские мятежники не пойдут, а побегут к ним на службу. И это будет… то есть был бы бескровный разгром. К сожалению, я ошибся.

— Политика, — пробормотал Энгер. — Я прямо-таки сожалею, что все это не удалось.

— Политика, — согласился Рут. — И как всегда в политике, все сорвалось из-за нескольких слов. И неизвестных обстоятельств. Началась смена эпох, Тарлани об этом узнали и теперь вряд ли сдвинутся с места.

Энгер, хмуря брови, кивнул; кивок подозрительно походил на поклон. Затем бесшумно встал со скамьи и отступил назад.

Отец проводил его глазами, спросил:

— Кто еще желает задать вопрос наследнику?

Желающих больше не было.

— Хорошо. — Герцог Франц наклонил голову, глянул на Рута с холодной печалью. — Теперь ты, Рут. Хочешь спросить или сказать что-то, прежде чем я оглашу решение о твоем наказании?

Наказание. Он это предвидел. Рут стиснул челюсти, потом расслабил мышцы лица. Сказал ровным тоном:

— Нет ли вестей из Рандеска?

Отец перевел взгляд на боевого волка, который вошел в зал последним и стоял у дверей. Тот доложил:

— Там странная суматоха. Вроде бы собирают вещи и грузят их в повозки. Пока еще рано говорить, но те несколько керсийцев, которые зачем-то пришли к Гуару Валеру, были развернуты у ворот имения.

Значит, ей удалось, подумал Рут. Как там говорят у людей? Пусть ее путь ведет к Саду…

Он отогнал нерадостные мысли. Отец вскинул руку, явно собираясь объявить свое решение, в то время как у него имелся еще один вопрос. Рут приподнялся над лавкой, быстро выпалил:

— Что вы собираетесь предпринять в связи со сменой эпох, мой герцог?

Какой официоз, горько подумал он. «Вы, мой герцог». Но иначе нельзя, любое другое обращение сейчас будет выглядеть как попытка разжалобить и смягчить отца.

Герцог склонил голову еще ниже, помолчал. Ответил после паузы:

— Ничего. Если посланец Триры соблаговолит прийти в Керсу, он найдет нас здесь. Если нет, мы поймем и не обидимся.

Рут громко сказал:

— В Элиморе, по сути, встретились двое эрни, один живой и один мертвый. Кажется, Трира-прародительница питает к нам определенный интерес.

Если раньше Рут улавливал идущие из-за спины отзвуки шепотков и дыхание многих эрни, то теперь это все как обрезало. Наступила полная тишина.

— В подземной комнате храма, — тяжелый голос отца упал в эту тишину, — кроме тебя, находились еще маги Тарланьского дома и главные служители храма. Я бы сказал, что Трира приглядывается, кто в нашем мире может по своей воле прийти к Мстящей. Она пробует на излом людей и нас.

— И какие решения вы примете, исходя из всего этого? — быстро спросил Рут. И добавил: — Мой герцог.

Взгляд отца скользнул над головами эрни.

— Мы много тысячелетий пытались стать подобиями людей, — сказал он наконец нехотя. — Иногда я думаю, что теперь в нас даже больше человеческого, чем в самих людях. Стоит ли нам становиться теми, кем мы были, — вот в чем вопрос. В конце концов, боги и демоны приходят и уходят, а мне бы хотелось, чтобы мы, эрни, остались. Но в любом случае пока что рано об этом думать, открытых предложений нам никто не делал. Вот будут предложения, тогда и…

Отец на мгновенье смолк, ушел в себя. Потом, словно очнувшись, глянул на сына, резко посуровел лицом.

— Хватит слов. Готов ли ты, Рут, выслушать решение о своем наказании?

Рут склонил голову:

— Да.

— Поскольку мой сын показал, как мало мы ему нужны, — голос герцога зазвенел металлом, — наказание ему будет соответствующее. На два месяца, на восемьдесят дней, начиная с сегодняшнего, наследника Рута не существует ни для кого, живущего в замке. Никто не должен к нему обращаться, разговаривать с ним или замечать его. Слугам также будет запрещено общаться с наследником. Кроме того, наследнику Руту на эти два месяца запрещается покидать Вагран. Сын, на два месяца ты для нас мертв.

Рут потратил несколько си-силуйнов, чтобы осознать смысл сказанного. А поняв, вдруг ощутил, как дико и безудержно хочет спать. Два месяца тишины и безмолвия… может, это не так уж и плохо?

Рут встал и пошел на подгибающихся ногах к двери. Зал молчал.

Разбудила Таню Мелта, пришедшая с подносом. После завтрака служанка натянула на нее сливочно-желтое платье с кружевцами, потом заплела волосы в две коротенькие косички и свернула их над ушами тугими улитками. Таня при виде этой прически даже оторопела, ибо такого ужаса на голове не носила давненько, с семи лет уж как…

Но времени возмущаться не было. Мелта подхватила ее ночнушку и исчезла из комнаты.

Оставшись одна, Таня потратила некоторое время на ожидание, — в последнее время ее утро всегда начиналось с визита Арлены. Однако немолодая блондинка почему-то задерживалась, а сидеть в комнате без окон не хотелось. Поэтому Таня, поразмыслив, вышла и направилась во двор.

Воздух был свежим и пряным. Местное зеленоватое солнышко все еще пряталось за каменными строениями замка. Лучи его красили в зелень верхушки зданий напротив.

Она принялась в гордом одиночестве мерить шагами двор. Очень скоро из здания, где находилась трапезная, повалила толпа дам и кавалеров. К ней никто не подходил, и ее это устраивало; воспоминание об Орле напрочь избавило Таню от желания заводить знакомства среди Тарланей.

Дождавшись, когда двор опустеет, она снова продолжала свой променад. Даже наведалась к башне, с вершины которой вместе с Арленой когда-то обозревала окрестности Фенрихта. Увы, серебристая решетка закрывала вход. А открываться сама собой, как тогда перед Арленой, металлическая преграда не спешила. Хотя Таня и прутья подергала, и низ решетки попинала, благо на ногах опять были крепкие ботинки самого что ни на есть спецназовского фасона.

Зверея от безделья, она принялась рассматривать башни и строения по периметру двора, ощущая себя туристкой, попавшей в Средневековье. Двор то и дело пересекали группы и отдельные личности, кто прогулочным шагом, а кто и бодрой трусцой.

К обеду ее нашла во дворе Мелта и утащила обратно в комнату, где уже ждал поднос.

• Предыдущая
• 56/116
• Следующая