Три испытания мертвого бога (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 50

— Я слышал, вы нашли тело. В городе панихида. Вряд ли мне там будут рады, — заговорил он невпопад, с трудом удерживая взгляд на Охотнике. — А как же моя Мелюзиночка? Никто-никто не придет на ее похороны!

Вагни закрыл лицо руками и глухо разрыдался.

— Похорон не будет. Ваша дочь жива. Я в этом уверен, — Николя хорошенько встряхнул мельника за плечи и, когда тот пришел в себя, вывел его на улицу. Вскоре они вернулись. С головы Вагни потоками стекала грязная вода, но выглядел он намного бодрее.

— Если Мелюзина жива, то где же она? — спросил он, неуклюже устраиваясь на своем привычном месте.

— Вы же сами вчера сказали: уехала погостить к матери, — пожал плечами Охотник. Майли нахмурилась, совсем не понимая, куда он клонит. Вагни, по всей видимости, тоже не понимал. Но Николя продолжал говорить: — Теперь я хочу, чтобы вы рассказали правду. Всю правду о том, кто настоящая мать Мелюзины и что случилось в тот день, когда погибла ваша жена.

Вагни протяжно смотрел на него, словно оценивая.

— Тяжелая болезнь лишила мою жену рассудка. А мать Мелюзины — вдова из соседнего Готланда. Приезжала сюда на торг летом. У нас с ней была маленькая интрижка — ничего серьезного, но она понесла и отдала ребенка мне, так как в ее краях плохо относятся к детям, рожденным вне брака.

— Перестаньте, — покачал головой Николя и достал из-за пазухи белую раковину. — Я нашел ее в хижине Орма. Кажется, она принадлежала вашей дочери. Как думаете, что будет, если я ее сломаю?

Охотник демонстративно сжал ее.

— Нет! — вскричал Вагни и попытался отобрать. Николя оттолкнул его и спрятал раковину обратно.

— Я и так уже обо всем догадался, так что можете перестать изворачиваться.

— Клянитесь самым дорогим… жизнью вашей невесты и будущих детей, что никому не скажите! — снова набросился на него Вагни и в отчаянии вцепился в ворот рубахи.

Майли прикрыла рот рукой. Вот это он зря! Сейчас что-то будет.

— Вы не в том, положении, чтобы что-то от меня требовать, — рыкнул на него Николя, отдирая от себя его цепкие пальцы. — Мне нужны лишь детали, чтобы дополнить картину. Либо вы сами рассказываете мне все начистоту, либо я использую более болезненный способ узнать правду. Но так вашей дочери и любовнице придется намного хуже. Так что советую быть предельно откровенным и не распускать руки, иначе я не буду сдерживаться.

— Хорошо, — сдался, наконец, мельник и, к огромному облегчению Майли, уселся обратно на стул. Закрыв лицо руками, он принялся рассказывать: — Я не любил свою жену. Нас свели родители. Хотели, чтобы я унаследовал ремесло и мельницу ее отца. Я честно пытался быть хорошим мужем: терпел все капризы и упреки, унижения и даже побои. Я думал, после рождения детей она смягчится и все наладится. Но Эглаборг сказал, что ее тело слишком слабое, чтобы зачать. Она и без того долго не протянет. Тогда я смирился. Перестал настаивать на близости, не обращал внимания на истерики и просто ждал, когда, наконец, стану свободным. Но этого все никак не происходило, и каждый день становилось только хуже. И однажды я не выдержал: сорвался и ушел в город. Хотел напиться и хоть на несколько часов забыть о своем горе. В таверне в тот вечер выступал бродячий скрипач. Мне понравилось, как он играл, и я пригласил его составить мне компанию. За кружкой крепкого эля мы разговорились, и я сказал, что хотел бы как он путешествовать по городам, очаровывать людей игрой на скрипке и никогда, никогда не возвращаться к жене на опостылевшую мельницу, которая стала моей тюрьмой. Скрипач пожалел меня и посоветовал в полнолуние придти к заповедному озеру Цуг. Сказал, что там я встречу прекрасную деву, которая будет расчесывать свои волосы цвета зимней ночи. Если мне удастся потихоньку умыкнуть ее гребень, то она явится ко мне на следующую ночь и исполнит мое желание. Вначале я не поверил, но когда пришел домой, жена принялась пилить меня и обзывать «похотливым боровом», решил рискнуть. Не встречу деву, так хоть сам утоплюсь, чтобы ведьму эту не видеть больше. Но она там была. Дева. Самая красивая из всех, что я видел. Ни одна человеческая женщина не могла с ней сравниться. Я сделал, как сказал скрипач: когда она купалась, потихоньку забрал ее раковину и вернулся домой. И на следующую ночь она действительно пришла. А я… не желал более ничего, кроме ее благосклонного взгляда, но она дала мне намного больше — свою любовь. Страсть, негу, ласку, понимание и доброту — все то, на что так скупа была моя женушка, с невиданной щедростью дарила мне дева из озера. Мы встречались тайком около года, а потом она куда-то пропала на несколько месяцев. Я тогда был сам не свой. Все бегал на озеро искать ее, звал, раковину на берегу оставлял, но все без толку. Уж действительно топиться решился, как она вновь появилась. Сказала, что у нее для меня подарок. Я от радости последнюю осторожность потерял — жена нашла раковину и увидела, как мы обнимались. Тут же закатила скандал и убежала в город. Я помчался за ней. Боялся, что сделает что-то с собой или еще хуже, навлечет на деву из озера беду. В городе Хейде никто не поверил, и она помчалась к утесу Белой чайки. Я пытался ее остановить, но не смог. Она прыгнула и… На следующее утро после похорон дева принесла мне сверток с ребенком. Сказала, что это и есть подарок — наша дочь Мелюзина. И наказала беречь ее. Хотя дева после этого ни разу не приходила, я был безмерно счастлив с моей Мелюзиночкой, только уберечь не смог. Никогда я их больше не увижу: ни мать, ни дочь.

Вагни замолчал и отвернулся. На лбу у Николя залегла тревожная морщинка. Было видно, что он о чем-то напряженно раздумывает.

— Вы знали, что ваша любовница не человек? — нарушил, наконец, тишину Охотник.

Мельник кивнул, не поворачиваясь.

— Вы знали, что именно она заставила вашу жену прыгнуть с утеса?

Вагни повернул голову и пристально глянул на Николя. Было видно, что мельнику все равно.

— Вы знали, что она забрала вашу дочь и убила лесоруба? — последний вопрос был задан с таким нажимом, что отмалчиваться дольше стало невозможно.

— Я догадывался. Надеюсь только, что у них все хорошо. И внуки живы.

— Внуки? — удивилась Майли.

— Повитуха сказала, что должна быть двойня, — пожал плечами Вагни.

— Двойня, — задумчиво повторил Николя и забарабанил пальцами по столешнице, снова погрузившись в размышления. — Никса-никса, где же тебя искать? — спросил он, обращаясь, по-видимому, к самому себе, снова достал из-за пазухи раковину и принялся внимательно ее изучать. — Ты сделаешь все, что пожелает обладатель раковины. Но откуда об этом знать простому бродячему скрипачу?.. Или этот скрипач совсем не так прост, как кажется.

Вагни с Майли одновременно уставились на Охотника, не улавливая смысла в его словах.

— Скажи, тот скрипач случайно не носил шарф и шляпу, закрывающие шею и уши? — наконец, обратился он к мельнику.

— Да, я еще удивился, ведь тогда было совсем не холодно, чтобы так укутываться. Да и со скрипкой не очень удобно, — пожал плечами Вагни.

— Да уж. Похоже, придется снова нёкка за жабры трясти. Будь он неладен, — поморщился Николя.

Майли передернула плечами, вспоминая по началу показавшегося таким милым демона. Неужели снова придется с ним встречаться? Не хотелось бы. Может, стоит вернуться домой и забыть об этой глупой затее? В конце концов, она не Герда, чтобы в пасть к демону лезть из-за всяких глупостей. Но с другой стороны, не посчитает ли Николя ее трусихой, если она сбежит сейчас? Почему-то этого очень не хотелось.

— Что вы собираетесь делать? — вдруг переполошился Вагни. — Надеюсь, вы их не тронете? Разве вы не видите, что они и так достаточно настрадались? Если родителям этого ублюдка нужен выкуп, то лучше отнесите им мою голову, — мельник демонстративно лег на стол и вытянул шею. — Рубите!

Николя закатил глаза.

— Нет, так легко вы не отделаетесь. Одиночество станет вашим выкупом и за Хейду, и за Орма. Ни любовницы, ни дочери вы больше не увидите, — с холодной беспощадностью, которая испугала даже Майли, ответил Охотник, а потом коротко бросил своей ученице: — Идем, нам здесь больше делать нечего.