Опустошенная (ЛП) - Нейл Хлоя - Страница 35

• Предыдущая
• 35/64
• Следующая

Клаудия перевела взгляд с меня на Джонаха.

— Вы, полагаю, любовники.

— Друзья, — ответил Джонах, немного заерзав на стуле, будучи недовольным признанием.

— Но ты желаешь большего, — парировала она.

Повисла неловкая пауза. Мы с Джонахом избегали смотреть друг другу в глаза.

Сделав большой глоток вина, Клаудия посмотрела на меня.

— Ты колеблешься, поскольку лишилась своего короля.

Уголком глаза я заметила сожаление на лице Джонаха. Виноград во рту потерял свою сладость.

— Мастера моего Дома, — поправила я. — Его убили.

— Я знала настоящего Мастера твоего Дома. Питера Кадогана. Он оказал услугу моему народу, за что его вознаградили, как полагается у нашего народа. Ему даровали очень известный и дорогой камень, который поместили в глаз дракона.

Я видела эту награду в комнате Этана. Эмалированное яйцо, вокруг которого свернулся спящий дракон, а на месте его глаза сиял огромный рубин. Этан хранил это сокровище под стеклянной витриной.

— После смерти Питера драконье яйцо перешло к Этану. Он дорожил им, — от воспоминаний внутри все сжалось, но я заставила себя говорить, сдерживая слезы. — Но мне говорили, что яйцо — подарок Питеру Кадогану от члена русской королевской семьи.

Клаудия чуть улыбнулась.

— Человеческие границы не распространяются на мир фэйри. Мы — королевская семья независимо от нашего местоположения. Король или Царь, Королева или Царица. В свое время я знала многих.

— Должно быть, это очень увлекательно, — сказал Джонах, но Клаудия осталась равнодушной.

— Нас мало интересует политика, изменения в альянсах или смена караулов. Все это только вредит долговечности, благонадежности и доброму имени, — она отвернулась, безучастно уставившись в другой конец комнаты.

Стоило ей отвернуться, еда на столе тут же исчезла, оставив только россыпь лепестков роз. Протянув руку, я провела пальцем по одному из них. Не уверена насчет еды, но лепесток точно был настоящим.

— Человеческая жизнь скоротечна, — продолжила она. — Вы связываете себя с людьми, но вы можете рассчитывать на то же самое только от себе подобных.

— Именно поэтому мы здесь, — напомнил ей Джонах. — Полагаю, вы знаете о случившимся с небом?

Он старался сохранять непринужденный тон, осмотрительно замалчивая тот факт, что мой фактический мастер послал нас сюда, чтобы предъявить Клаудии обвинение в произошедших с небом изменениях.

— Небо не ваша забота.

— Наша, если люди верят, что небо охвачено пламенем по вине вампиров. А теперь еще и вода вновь почернела.

Она подняла изящную бровь.

— Проблемы людей никак не связаны с небом. Как и не отражаются на самом небе.

Мы с Джонахом переглянулись. Неужели она не в курсе? Она что, не выглядывала в окно? Только я об этом подумала, как поняла, что в башне не было слышно ударов молний. Странно.

Я украдкой взглянула на лица охранников. Слегка виноватые, может даже чуть злобные. Может они убедили ее не открывать дверь. Отгородили ее от происходящего снаружи. Прямо как Рапунцель в ее башне.

— При всем уважении, миледи, — сказал Джонах, — возможно, вы захотите выглянуть наружу и увидеть все собственными глазами. По неведомой нам причине с небом не все в порядке.

В ее глазах промелькнула нерешительность, пусть на секунду, но все же промелькнула. Внутренняя борьба: поблагодарить вампира и выглядеть глупо, или же отклонить просьбу Джонаха, рискнув позднее самостоятельно сделать аналогичное открытие.

— Легче сказать, чем сделать, — заговорила она. — Я не могу выглянуть наружу. На меня не распространяются правила вашего мира.

— Какие правила? — удивилась я.

Королева фэйри одарила меня надменным взглядом.

— Я древнее создание, дитя. Я прожила намного больше жизней, чем ты даже можешь себе представить. Но мы не бессмертны. Я остаюсь в живых, поскольку защищена в моей башне.

Прям как портрет Дориана Грея, подумала я. Теперь понятно, почему она не в курсе.

— Однако, — сказала она, — у меня есть предметы, с помощью которых я могу получить необходимую информацию.

Бросив угрожающий взгляд на охранников, она подошла к столу.

Клаудия взяла прозрачный стеклянный шар размером с виноградину и подняла его до уровня груди. Закрыв глаза, она стала нашептывать слова. Я никогда не слышала такого языка, но комната вновь наполнилась неопределенной магией, магией времен древних книг и старинных гобеленов.

Она медленно убрала руки от сферы и та поплыла перед ней в воздухе, вращаясь по невидимым осям. Вновь открыв глаза, королева наблюдала за движением. Что бы она там ни увидела, ей это не понравилось.

Ее глаза расширились, и она издала леденящий душу вопль. Чары рассеялись, шар рухнул на пол, разлетевшись на осколки.

— Небо истекает кровью! — сказала она и повернула голову в обрамлении пшеничных волос, чтобы посмотреть на охранников.

Они съежились при виде ее убийственного выражения лица.

— Я увидела это, — заговорила она. — Увидела истекающее кровью небо и черную воду. Город источает стихийную магию, а вы решили мне не сообщать?

Охранники переглянулись.

— Миледи, — тихо начал один из них, — мы только что узнали, и не хотели вас тревожить.

— Не хотели тревожить? Мы — небесный народ. Властители луны и солнца. И вы посчитали, что ко мне не следует обратиться?

Сердце ушло в пятки — и не только из-за сгущающейся в комнате магии. Третья попытка сопоставить факты, и никакого толка. Мало того, что небо изменилось не по вине фэйри, так еще и их королева даже не знала об этом.

— Миледи, — заговорила другой охранник, но Клаудия подняла руку.

Она закрыла глаза, на ее лице читалась мука.

— Она уничтожает чары? — прошептала я, в груди начала зарождаться надежда.

Джонах покачал головой.

— Не думаю.

Спустя минуту она открыла глаза.

— Когда-то фэйри могли свободно скитаться по свету, — заговорила Клаудия. — До того, как магия стала запретна. Когда мир был зеленым. Мир больше не полон зелени, а меня заключили в башню. Те годы прошли, и фэйри едва помнят, каков был мир прежде. Они так же, как и вы, погрязли в человеческих бедах. Они считают, что знают, как выжить. А я разве не виновата? Здесь время течет медленнее, и временами я забываю луга и поля.

Не церемонясь, она пересекла комнату, направившись к охранникам. Просвечивающаяся ткань шелестела при каждом шаге по каменному полу. Приблизившись к первому охраннику, мужчине, она взяла его катану и, прежде чем я даже успела схватиться за рукоять своей, рассекла воздух.

На щеке охранника появилась длинная красная дорожка.

— Ты подвел меня, — хрипло проговорила она.

Воздух наполнился ароматом крови фэйри и у меня закатились глаза от соблазна. Как бы я ни наслаждалась пакетированной или вампирской кровью, голод, который пробуждали несколько капель крови фэйри в противоположном конце комнаты, основываясь хотя бы на запахе, ни с чем не сравним.

У меня выступили клыки. Я пыталась сохранить контроль над голодом, чтобы не броситься в другой конец комнаты и не напрыгнуть на истекающего кровью фэйри. Благодаря введенным Фрэнком ограничениям, за последние несколько дней я едва ли пила кровь, и во мне разбушевался голод.

Я обхватила рукоятку катаны, пока ногти не вонзились мне в ладонь. Не было сомнений, что лишись я контроля, мы потеряем любезность фэйри и, возможно, наши жизни.

— Ты пренебрег своей королевой, — сказала ему Клаудия. — Шрам будет служить напоминанием о твоем поступке.

Она бросила меч на пол. Отскочив от каменного пола, сталь лязгнула, и, наконец, меч замер. С заточенного острия свисала капелька крови.

Клаудия подошла к женщине, достала ее меч и повторила процедуру. Теперь воздух вдвойне пропах кровью и пропитался магией.

Я затряслась от предвкушения.

— Джонах.

— Мерит, — выдавил он. — Сдерживай его, — охрипшим голосом сказал он.

Посмотрев на него, я увидела, что его глаза налились серебром.

• Предыдущая
• 35/64
• Следующая