Волчья ночь (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 34

• Предыдущая
• 34/35
• Следующая

— Ты сделал выбор, сын, пощады не будет, — холодно, даже презрительно усмехнулся мой волк.

Он на мгновение привлек меня к себе, жестко поцеловал, прикусив, затем откинул назад в стаю волков, не встревающих в разборки. Волки расступились, и я благополучно приземлилась на гравий, ободрав руку. Дима разозлился, он оскалился, Эдуард ответил тем же. Стая наблюдала. Когда идет драка за место вожака, волки не мешают. Они не будут помогать действующему вожаку, потому что иначе он потеряет статус самого сильного, и не буду мешать новому, оценивая его силу и смелость. Победившему покоряться, проигравшего растерзают. Это закон. Я представила, как волки накинуться на раненного Диму и застонала от ужаса. Подняться на ноги не было ни сил, ни желания, и я осталась сидеть на дорожке, покрытой гравием, не отрывая взгляда от сероглазого мужчины.

— Все будет хорошо, малышка, помнишь? — крикнул он, словно услышав мои мысли.

— Дима, — снова застонала я, пряча лицо в ладонях.

Гневный рык Эдуарда стал мне ответом. Я заставила себя убрать от лица руки и смотрела, как уже не люди, два черных волка кружились в центре образовавшегося круга, скалясь и рыча. У первого сдали нервы у Эдуарда. Взбешенный ревнивец бросился на своего сына, и они сцепились. У меня перед глазами стояла картина, как черный волк за короткие секунды убивает вожака серых. А Олег был сильным и опытным волком, немногим уступающим в габаритах Эдуарду. Но тот, будто играючи, уничтожил серого волка. А Дима, он же совсем неопытный, он такой молодой по сравнению со своим отцом. Но он держался. Я видела кровь, но не понимала чья, видела клоки шерсти. Они отскочили ненадолго друг от друга, и теперь, тяжело дыша, мерились взглядами. А потом в абсолютной тишине сошлись снова, уже не рыча. Два волка методично убивали друг друга, нанося страшные раны, вырывая друг у друга куски плоти. Это было как соревнование на выносливость. Я больше не могла смотреть, закрыла глаза и плакала. Мне было страшно, как никогда.

А потом я услышала, как вздохнула стая. Открыла глаза и увидела, как упал сероглазый волк, а желтоглазый, покачиваясь, медленно бредет в мою сторону. Я задохнулась, из горла не вырвалось ни звука. Кажется, мои легки скукожились, не позволяя вдохнуть. Слез больше не было, была обреченность, и я подумала, что сегодня умру. Эта была такая спокойная, даже сторонняя мысль, словно и не я сама только что приняла решение.

Эдуард приблизился ко мне, посмотрел в глаза и, как подкошенный, упал. Он попробовал ползти, но силы на глазах оставляли его. Стая зарычала и оскалилась, стая не прощает поражений. Поражений? Я взметнула взгляд и увидела, что сероглазый волк поднимается на лапы. Он огляделся и рыкнул, стая склонила головы и отошла от п оверженного вожака. Новый вожак запретил добивать павшего зверя. Я снова посмотрела на Эдуарда и столкнулась с тоскливым взглядом желтых волчьих глаз. Он заскулил, и мое сердце разорвалось от жалости. Мой деспот, мой палач, мой безумный в своей страсти волк, укравший у меня жизнь, прощался со мной. Я поползла к нему, обняла большую израненную голову и положила себе на колени.

— Эденька, — тихо позвала я и расплакалась.

Он поднял на меня взгляд, и я запустила руку в окровавленную шерсть и начала гладить. Волк собрал последние силы и сменил личину. Эдуард обнял меня и плотней прижался.

— Эля, — прошептал он. — Моя Эля. Только моя.

— Мой волк, — улыбнулась я сквозь слезы.

— Прости, родная, — произнес он, уткнувшись мне в живот, — я любил, как умел.

— И ты меня прости, что не смогла… — рыдания застряли в глотке, не давая сказать больше ни слова.

— Эля…

Он затих, а я так и сидела, покачивая моего жестокого волка, и беззвучно плакала, вздрагивая всем телом. Мне было его так жалко. Столько времени ненавидела всем существом, а теперь оплакивала того, кто любил, страдал, сходил с ума, исполнял мои желания и уничтожал душу. Мои руки, ноги, одежда, все было в крови. Я вытирала слезы и размазывала кровь по лицу. На руку упала снежинка, первая снежинка в этом году. Я подняла глаза к небу и смотрела на белоснежные хлопья, спешащие застелить землю тонкой пленкой и тут же растаять.

Дима подошел и присел рядом. Я перевела на него взгляд. Он тоже был изранен.

— Тебе надо к врачу, — сказала я, продолжая гладить черные волосы павшего волка.

— Ерунда, к вечеру заживет, — ответил новый вожак. Затем обернулся к стае. — Обмыть и переодеть.

Короткий приказ вызвал мгновенную реакцию. Несколько волков перекинулись и забрали с моих рук тело бывшего вожака. Я смотрела, как они уносят Эдуарда, потом встала и, покачиваясь, пошла в его комнаты, чтобы помыться и переодеться. Дима глядел мне вслед, но не догнал, и я была ему за это благодарна. Сейчас мне хотелось побыть одной.

В спальне я взглянула на постель и почувствовала новый спазм, сжавший горло. Помотала головой, стараясь отогнать эти непонятные эмоции, и пошла в ванную, набрала воду и долго лежала, стараясь ни о чем не думать. В голове было пусто, в душе было пусто, не хотелось ничего и никого. Постепенно я задремала, проваливаясь в бредовую дремоту, сквозь которую мне чудилась поступь Эдуарда и его шепот. Я открыла глаза, но никого рядом, конечно, не было. Он уже никогда не прикоснется ко мне, не взглянет ни с нежностью, ни с бешенством, не будет добиваться моей любви, не будет предлагать свой дар и не будет истязать мое тело. Все кончено. Я попрощалась с этим страшным этапом своей жизни.

Вода уже начала остывать, я включила душ, выдернула пробку из сливного отверстия и начала мыться. Высушила волосы, вышла из ванной и вздрогнула. Дима сидел на кровати Эдуарда, так похожий сейчас на него, что мне даже на мгновение показалось… Но волна тепла, охватившая от взгляда серых глаз, тут же указала мне на ошибку. Я оделась, не глядя на Диму, потом подошла и села рядом.

— Прогуляемся? — спросил он.

Я кивнула, и мы вышли из спальни, спустились вниз, покинули дом, а потом и территорию особняка. Лес затих, лес молчал, прислушиваясь к нашим шагам, к нашему дыханию. Дима взял меня за руку, потом вовсе обнял. Я прижала голову к его груди, слушая размеренные удары сердца. Затем вскинула глаза и посмотрела на лицо.

— Эля, — негромко произнес Дима, перебирая пряди моих волос, — что будет дальше?

— Не знаю, — честно ответила я.

— Останешься? — он спрашивал, не утверждал.

— Я устала от оборотней, Дима, и я очень хочу домой, — ответила я и отвернулась.

— Ты мне нужна, малышка, но я не буду тебя удерживать, — в его голосе была тоска. — Если хочешь уйти, я отвезу тебя домой.

— Я хочу уйти, — прошептала я, прижимаясь к нему, чтобы запомнить его тепло, чтобы унести его с собой.

Мы так и стояли обнявшись и молчали, сказать было нечего, все было и так понятно. Затем взялись за руки и пошли к границе. Вскоре молчание стало совсем тяжким, и я начала задавать вопросы, чтобы отвлечься от этой пугающей тяжести в душе.

— Почему ты изменился внешне?

— Зверь несет в себе наследственные черты рода Кнудсон, — ответил Дима.

— Тебя нашли на дороге? — я украдкой поглядывала на него.

— Нет. Отполз в кусты и лежал там, пока шла регенерация. Организм был ослаблен, и зверю стало легче сломить мое неосознанное сопротивление, потому вместе с регенерацией усилилась трансформация. Малоприятные ощущения, — усмехнулся он.

— Ты уже не можешь отказаться от зверя? — я с надеждой посмотрела на Диму, и он покачал головой.

— Пока он только перестраивал мой организм, еще можно было задавить. Теперь уже поздно. Я оборотень, Эля, — в его голосе прозвучала какая-то обреченность. — Столько времени подавлял его, а в итоге пришлось принять в себе волка. Ради тебя принял, а в результате из-за него же и потерял. Нелепость какая-то. — Дима снова усмехнулся, взглянул на небо и больше ничего не говорил.

— А серые? Волки говорили, что ты ведешь их, — я попыталась отвлечь его от тех мыслей, которые мучили моего друга.

• Предыдущая
• 34/35
• Следующая