Осколки безумия (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 43

• Предыдущая
• 43/96
• Следующая

Да хоть вечность, малыш. Хоть столетия, если тебе хорошо. Он согнул ногу в колене и закрыл глаза. Хотелось молчать и в тот же момент кричать во всю глотку. Проклятый сотовый звонил и звонил. Протянул руку и швырнул о стену.

— Никого нет дома.

Она беззвучно засмеялась.

— Лгун.

— Еще какой, профессионал.

— Даешь уроки?

Не выдержал перевернул ее на спину и склонился над ней, разглядывая нежное лицо, припухшие от его поцелуев губы.

— Тебе — нет.

— Я хорошая ученица.

— Охотно верю, тогда тем более — нет.

Она провела кончиками пальцев по его щеке и вдруг спросила:

— Но ты мог бы научить меня скрывать свои эмоции, как ты?

— Ты и так их долго скрывала.

— У меня плохо получалось…я дико хотела тебя с самой первой секунды, как увидела. И ты об этом знал. Ты же говоришь, что чувствуешь как я пахну.

А это провокация, он улыбнулся уголком рта. От того как она это сказала у него снова встал. Эта Марианна более откровенна, чем та нежная и скромная. Но ему она нравилась больше, вот такая дерзкая, умеющая дать отпор и от того такая сложная.

— Еще как считается.

В ее животе тихонько заурчало, и он рассмеялся.

— Я голодная.

— Я тоже, очень голодный, просто изнывающий от голода.

Ладонь легла ей на живот и не спеша поднялась к ребрам, чуть выше. Нежно коснулся соска, обвел темную ореолу и посмотрел ей в глаза — потемнели.

— Ненасытный, — провела рукой по его груди, где остались следы от ее ногтей и зубов, — разве на тебе все не заживает мгновенно?

— Кто-то кусался и царапался, как дикая кошка…Заживает…просто я давно не ел…и немного устал, — сказал и застыл. Упоминание о его голоде могли быть сейчас неуместными. Дерьмо…мог бы и промолчать.

— Как часто ты…ешь?

Накрыла ласкающую руку своей рукой.

— Каждый день…иногда раз в два дня. Внизу большой холодильник с пакетами донорской крови.

Настороженно посмотрел ей в глаза, ожидая реакции.

— А…по-настоящему ты ешь?

— Почти нет. Не ради насыщения точно. Не ем, с тех пор как принят в клан.

— Моя кровь, разве она не возбуждает тебя, или ты контролируешь себя?

Захватил ее палец губами, спустился поцелуями к ладони. Она пахла им. В мозгу болезненно вспыхнули прикосновения этих рук к его телу и плоти. В паху заныло. Проклятье он снова хотел ее.

— Твоя кровь для меня слишком ценная, каждая капля дороже жизни.

Сиреневые глаза восторженно вспыхнули. Ей нравилось то, что он говорил. В ее животе снова требовательно заурчало.

— Отнесу тебя в душ, а потом прикажу принести завтрак…или обед… в постель.

Но когда отнес, снял всю одежду и поставил под струи прохладной воды, уйти не смог. Она вздрагивала от каждого прикосновения, словно после всего, что было каждый нерв оголен до предела, а чувствительность увеличилась в тысячи раз. Но разве можно отказать себе в удовольствии увидеть, как закатываются ее глаза, и сбивается дыхание? Увидеть как его женщина желает. Как жадно смотрит на него, с голодным блеском, с пересохшими губами, которые хрипло шепчут его имя. Знать, что это он вызвал такой дикий, бешеный голод в ней. Она не просто хочет…хочет ЕГО. Ника. Как никто и никогда в его вечной жизни не хотел. Прикасаться к ней и дарить наслаждение и получать от этого кайф не сравнимый с дозой красного порошка, не сравнимый ни с чем. Когда-нибудь она снова скажет ему «люблю», он готов подождать, когда она рядом. Вот такая, доступная…принадлежащая только ему.

Поймав ее вздох губами, завернул полотенце и отнес в постель.

— Я принесу тебе завтрак.

— И мою одежду, — щеки вспыхнули.

— Можно я скажу «нет»?

— НЕТ!

Он засмеялся и закрыл за собой дверь.

Вернулся с подносом, она сидит на подоконнике в его рубашке, растрепанная, пахнущая шампунем.

— Я должен работать, — но вместо этого подошел к ней и запустил пальцы во влажные волосы.

— Иди… — ответила тихо и потерлась щекой о его ладонь, — можно с тобой?

— Можно, со мной все можно, — сказал и сам удивился. Забрать ее в офис? Впервые за семь лет их брака. Никогда не брал, даже в мыслях не было. А сейчас казалось, отпустит, а вернется все волшебство между ними исчезнет. Волшебство захотелось забрать с собой и контролировать.

— Я не буду мешать?

Черт за ее улыбку можно тысячу раз сдохнуть.

— Будешь, — улыбка исчезла, — я хочу, чтобы ты мне мешала.

Положил ей в рот кусочек тоста и подал стакан с молоком.

Пока переодевался краешком глаза следил, как она ест, как тоненькая струйка молока стекла по подбородку и спряталась на груди. Если он не прекратит, работы сегодня не будет. Второй день…Ложь! Пятый! Все сброшено на Серафима, который теперь его заместитель, сделки, закупки партий товара, продление договора с кланами. Но сегодня нельзя пропустить. Носферату требуют новых жертв, Гиены оплошали в Китае нужно заплатить взятку. Европейский Клан нуждается в финансовой поддержке и наконец Влад, куда он делся черт его раздери?… Не оставил ни одного документа по новому проекту с ликанами в Чехии.

Дьявол она одевается, а не раздевается…приказал члену успокоиться, а в ответ его послали далеко и надолго. В паху снова требовательно заныло.

Оделась, и стало больно, ревность даже к ее шелковым чулкам и нижнему белью, которое может соприкасаться с ее кожей всегда.

Секунда, он уже возле нее и застегнул ее платье сзади, отодвинул волосы и с наслаждением вдохнул запах.

— С ума сойти, — прошептал ей на ушко.

— Поехали?

Повернулась к нему, и он задохнулся, увидев браслет на ее запястье. Она вдруг взяла его за руку и, глядя прямо в глаза спросила:

— Та женщина…

— Нет женщин, — оборвал, не дав закончить, — есть ты.

Удивлена. Не верит. Начнет верить. Он заставит. На недоверие не останется времени.

Сделки, контракты, телефонные звонки, все снуют туда-сюда. Дверь открывается и закрывается. Секретарь назойливо стучит в кабинет. А он как дурак смотрит как она сидит в кресле, закинула ногу на ногу, читает…пьет кофе. Иногда смотрит на него, иногда в окно. В середине разговора с подчиненными вдруг набрал номер цветочного магазина и через несколько минут ей привезли букет белых роз. Продолжил разговор. Черт, впервые он отсутствует. Он не вникает в суть сделки. Перечитал раз пять и отложил, снова смотрит на нее. Она читает, поправила прядь волос за ухо, склонила голову к плечу. Даже отсюда видит на ее шее следы от его жадного поцелуя. В животе все скрутилось в узел. Почувствовать губами пульсацию венки на тонкой шее стало необходимостью.

• Предыдущая
• 43/96
• Следующая