Крылья за моей спиной (СИ) - Риз Екатерина - Страница 27

• Предыдущая
• 27/91
• Следующая

Воспользовавшись её молчанием, Саша её к себе лицом развернул и вознамерился поцеловать. Даже успел её губ коснуться, но в самый последний момент Настя увернулась.

— Саш, не надо, пока не время.

— Всё ещё злишься, да? — повторил он и покаянно опустил голову. Ладони на её плечи положил, чуть сжал их. — Эта девушка, Настюш, это моя самая большая ошибка, наверное. Она ничего для меня не значит. Я… просто попросил её мне подыграть.

Вот после этого Настя едва не рассмеялась. Неужели он думает, что она поверит? Посмотрела ему в глаза, и поняла: всерьёз так думает. Ну что ж, у них у каждого свои скелеты в шкафу.

Кивнула. Сашка снова обнял её, но не целовал, не тискал, просто прижался, и сказал:

— Я тебя никому не отдам. Ты моя, слышишь?

Она слышала, вот только слов в ответ не было. Может, они позже появятся? Когда она сможет успокоить свою совесть?

Но судьба не дала ей шанса успокоиться. Уже на следующее утро Настю посетила тревожная мысль. Пришла из ниоткуда, выскочила, как чёрт из табакерки, и заставила замереть в плохом предчувствии. А всё началось с Сашкиных роз. Настя проснулась утром и никак не могла понять, почему ей не по себе. Никогда раньше не замечала, что у роз такой сильный, приторный аромат. Он её буквально преследовал. Настя даже окно нараспашку открыла, дверь в комнату распахнула, надеясь, что сквозняком запах выдует. Потом унесла вазу с цветами в комнату родителей, дверь плотно закрыла, но всё равно пахло. Такое ощущение, что вся квартира пропахала ароматом роз. Сначала подумала, что Сашка, наверное, купил какую-нибудь подделку. По телевизору ведь чего только не показывают: и духами цветы поливают, чтобы пахли лучше, и головки к стеблям булавками прикалывают. Дошло до того, что её затошнило, да так сильно, что она даже позавтракать не смогла. Хотела уже выкинуть цветы, отнести их на помойку, лишь бы только прекратить это мучение. Но, конечно же, не пошла никуда, цветы-то от любимого человека, и поэтому Настя заперлась в своей комнате и почти час пролежала на диване, надеясь, что тошнота утихнет. Она утихла. Но когда прошла тошнота, пришла эта мысль. Настя на диване села, понимая, что не может дышать, а в уме уже начала числа складывать. Считала дни, оказалось, что их прошло много. Слишком много. Невероятно много. А она, со всеми этими проблемами, переживаниями, возвращениями Аверина и попытками наладить их отношения, совсем забыла и вовремя не спохватилась. Но оставалась ещё надежда… И один веский довод: не может с ней такого произойти, это было бы слишком несправедливо!

Весь день Настя не могла успокоиться. И сказать никому не могла, всё ещё надеясь, что это ошибка. Саша пригласил её в кино, в кафе, просто прогуляться, воскресенье ведь, а ему вечером уезжать, и Настя не смогла ему отказать. Но настроение было на нуле. Изо всех сил старалась этого не показать, улыбалась, кивала, но всё больше молчала и к себе прислушивалась. Изменилось в ней что-то или нет? Тошнит ли? Не тошнило, но в кафе, глядя, как Сашка ест, понимала, что у неё аппетита нет.

— Не понравилось? Давай что-нибудь другое закажу? — Аверин изо всех сил старался ей угодить.

Настя обвела зал потерянным взглядом.

— А здесь есть молочные коктейли?

Саша с готовностью кивнул.

— Вроде есть, пойду закажу. — Из-за стола поднялся, а Настя его расстроенным взглядом проводила. И в который раз мысленно вопрос себе задала: а если правда, что делать?

Вечером простились, Сашка обнял её, как никогда крепко, поцеловал, а когда в глаза заглянул, Насте на мгновение противно стало. Всё в их отношениях не так, даже нежные взгляды теперь больше напоминают мольбу о прощении. Интересно, она так же на него смотрит? Всё-таки удивительно, что Сашка решил сделать первый шаг, всё забыть и начать сначала, видимо, на самом деле не смог без неё. То ли любит, то ли слишком привык. Нехорошие мыли под нехорошее настроение.

С настроением нужно было что-то срочно делать, и поэтому уже следующим утром Настя пошла в женскую консультацию. Невыносимо было и дальше гадать. Сказала матери, что отправляется делать фотографию для личного дела, а сама поспешила в больницу. Когда входила, на ней от беспокойства лица не было, а когда выходила вместо лица восковая маска, и больше никакой надежды на ошибку. Нет ошибки, беременна. От Маркелова. Домой пришла, легла на диван, отвернувшись лицом к стене, и так весь день пролежала. Не думала о том, как стоит решать проблему, просто отходила от шока, старалась принять случившееся. И только вспоминала Серёжку. Как выглядит, как смотрит, как говорит, как улыбается. Непонятно зачем, но пыталась воскресить в памяти его образ до последней чёрточки. Как он целовал её, что она при этом чувствовала, и, понимая, что помнит всё, хоть и убеждала себя в обратном целый месяц, на душе у неё становилось всё тяжелее. Беременность — это уже не игры, это не месть, это не интриги. Это слишком серьёзно, это всю жизнь изменит. А что с этим делать — непонятно.

Долго скрывать не удалось. Родители и без того внимание обратили на её настроение, точнее, на его полное отсутствие. Мама даже выпытать у неё постаралась, не поссорились ли они снова с Сашкой. Настя сказала, что нет, не ссорились, и так на мать посмотрела, решая, стоит ли ей сейчас сказать… Ведь сказать всё равно придётся, одна она не справится, тут и думать нечего, а врач в консультации её предупредила, что принимать решение нужно, как можно быстрее. Оставляет она ребёнка или идёт на аборт. Настя понятия не имела, что именно она будет делать. Прошло три дня, а она ни к какому решению так и не пришла. В глубине души ещё надеялась на чудо, что всё само пройдёт, что это сон, ошибка, ещё что-то, но скоро весь этот кошмар закончится, и жизнь вернется в привычное спокойное русло. Даже реагировать как следует ни на что не могла, всё как в тумане.

А потом утренняя тошнота начала усиливаться, и скрывать стало невозможно. В первый же день, как мама утром дома задержалась, так всё наружу и вышло. Она яичницу на кухне жарила, а Настя, только выйдя из своей комнаты, опрометью кинулась в туалет. Рвало её долго, потом, обессилившая, села на пол и к стене спиной привалилась, зная, что мать под дверью стоит и прислушивается. Галина Викторовна уже перестала стучать в дверь и с беспокойством в голосе интересоваться, что случилось и не нужен ли врач. Замолчала и только ждала, когда дочь выйдет и всё объяснит. Хотя, к тому времени особых объяснений уже и не потребовалось. Мать Настю таким взглядом встретила, что у той ноги подкосились. Они и так Настю не особо держали, а тут колени прямо видимо затряслись. До диванчика на кухне добралась, села, и лицо рукой закрыла.

— Настя.

Она молчала.

— Настя.

— Мам, я слышу…

— Что ты слышишь?

Сделала глубокий вдох.

— Да, я беременна.

Галина Викторовна всё же ахнула, пусть и чуть слышно. Потом несколько язвительно проговорила:

— Молодец.

Настя руку от лица отняла.

— Я не знаю, что делать.

Галина Викторовна на кухню прошла, газ выключила, потом отошла к окну, замерла ненадолго, повернувшись к дочери спиной.

— Об этом надо было думать раньше. Не знает она… Надо к врачу, надо удостовериться.

— Я уже была у врача.

— Была?

Настя кивнула, низко опустив голову. Всё ещё немножко мутило, а от тона, которым с ней мама говорила, становилось только хуже. Хотелось убежать в свою комнату и забиться в какой-нибудь угол, укрыться с головой, чтобы ничего не слышать и не видеть.

— А мне почему не сказала?

— Не знаю. Не знаю, у меня слов не было!

— Замечательно.

— Мам, ну не ругай меня, мне и так… — Всё-таки всхлипнула и начала вытирать слёзы ладонью.

— Я не ругаю, Насть. Просто… неожиданно.

— Скажи уж правду: некстати. Абсолютно… ни к чему.

— Но это ребёнок. — Галина Викторовна к дочери шагнула, осторожно погладила ту по волосам. Постаралась придать своему голосу бодрости. — Ладно, чего уж слёзы лить. — Руками развела. — Ты не знала, что дальше со своей жизнью делать, и вот тебе решение. Всё равно ведь о свадьбе говорили! Ты Сашке позвонила, сказала?

• Предыдущая
• 27/91
• Следующая