Освобожденная возлюбленная (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 94

• Предыдущая
• 94/111
• Следующая

— Господин?

— Куин. Скажи это, пожалуйста.

— Куин.

Он чуть улыбнулся:

— Вот, возьми то, в чём нуждаешься.

Он поднял запястье, отмечая девичью худобу, когда она наклонилась и разомкнула губы. Клыки Лейлы были длинными и белоснежными, но тонкими. Непохожими на его. И её укус был столь же нежным и женственным, как и всё остальное в ней.

Что его традиционалистская сторона считала всего лишь должным.

Пока Избранная питалась, он смотрел на её светлые волосы, собранные в сложный пучок, обнажённые плечи и красивые руки.

Зелёные глаза.

— Господи. — Когда она захотела отстраниться, он положил руку ей на затылок и удержал девушку у своего запястья. — Всё нормально. Нога затекла.

Скорее, мозг.

Он с разочарованием поднял голову, и вместо того, чтобы удариться ей о стену, потёр глаза. Вновь сконцентрировавшись, он посмотрел на дверь…

В которую только что вошла Лейла.

Мгновенно его затянуло обратно в сон. Но не о драке или брате. Он увидел себя, стоящего у входа в Забвение… стоящего перед белыми панелями… стоящего с протянутой рукой, собираясь взяться за ручку.

Реальность искривлялась, ломалась и становилась тягучей как ириска, пока Куин пытался отличить, бодрствовал он или спал… или же был мёртв.

В центре двери начал формироваться водоворот, будто её материал сравнялся по консистенции с молоком. Из ураганного центра появился образ, который приблизился скорее как звук, нежели как нечто визуальное.

Лицо маленькой девочки.

Маленькой девочки со светлыми волосами, изящными чертами лица… и светло-зелёными глазами.

Она смотрела на Куина, приковывая к себе его взгляд, словно обхватывая его лицо своими маленькими прелестными ручками.

Затем она моргнула. И её радужки изменили цвет.

Один глаз стал зелёным, а другой — голубым. Как у него.

— Господин!

Сначала он был чрезвычайно смущён… гадал, с чего бы маленькой девочке так его называть. Откуда она знает, кто он?

— Куин! Позволь мне закрыть рану!

Он моргнул. И понял, что кинулся к изголовью кровати, оторвав в процессе клыки Лейлы от своей плоти, и теперь заливал кровью все простыни.

— Позволь…

Он остановил Избранную и приложил к ране собственные губы. Позаботившись о себе, он не смог отвести взгляда от Лейлы.

Было оооочень просто наложить черты той маленькой девочки на лицо Лейлы и найти гораздо больше, нежели простую схожесть.

Его сердце начало колотиться, и он попытался напомнить себе, что никогда не выдавал пророчеств. В отличие от Ви, он не мог заглядывать в будущее.

Лейла медленно встала с кровати, словно не хотела его напугать:

— Мне следует сходить за Джейн? Или, может, будет лучше, если я просто уйду.

Куин открыл рот… и ничего не сказал.

Ничего себе. Он никогда не попадал в автомобильную аварию, но представил, что вьющийся страх, испытываемый им сейчас, походил на состояние, когда ты видишь, как кто-то не остановился у знака и несётся к двери с твоей стороны. Ты соотносишь его направление и скорость со своими и приходишь к заключению, что столкновение неизбежно.

Но он не мог представить мир, в котором Лейла от него забеременела.

— Я видел будущее, — сказал он на расстоянии.

Руки Лейлы поднялись к горлу, словно она задыхалась:

— Оно плохое?

— Оно… невозможное. Совсем.

Схватившись за голову, он мог видеть в темноте лишь то личико… отчасти напоминавшее лицо Лейлы, отчасти — его собственное.

О, Боже… сохрани их обоих. Сохрани… всех их.

— Господин? Вы меня пугаете.

Что ж, не её одну.

Ведь этого не может быть. Так?

— Я пойду, — резко сказала она. — Благодарю вас за ваш дар.

Он кивнул, но посмотреть на неё не смог:

— Не за что.

Когда, спустя мгновение, дверь закрылась, Куин задрожал, холодный, бодрящий страх прокрался по его костям… прямиком в душу.

Какая ирония, подумал он, серьёзно. Родители никогда не хотели, чтобы у него были дети, и, надо же… мысль о том, чтобы сделать Лейле неполноценную дочь, или, и того хуже, передать свои чёртовы глаза невинной малышке, как ничто иное заставляла его соблюдать свой целибат.

И, вообще-то, он должен быть рад. Из всех судеб, которые он мог увидеть, этой стопроцентно можно избежать, ведь так?

Он просто никогда не будет заниматься сексом с Лейлой.

Никогда.

Поэтому ничего из этого не исполнится. Точка.

Мэнни вернулся к себе примерно в шесть вечера. Всё свидетельствовало о том, что его восемь часов тыкали и кололи разные люди, которых он знал лучше, чем членов своей немаленькой семьи.

Результаты лежали в папке «входящие» на почте — он послал копии всего с больничного ящика на свой собственный. Хотя открывать все те прикреплённые файлы было незачем. Он наизусть помнил все записи. Результаты. Рентгеновские и КАТ снимки.

Бросив ключи на кухонную стойку, он открыл «Саб-Зиро»[89] и пожелал, чтобы там оказался свежий апельсиновый сок. Вместо него… пакетики соевого соуса из китайской кафешки внизу по улице… бутылка кетчупа… и круглая банка каких-то остатков от бизнес-ланча двухнедельной давности.

Чёрт с ним. Он всё равно не так уж голоден.

Беспокойный и нервный, Мэнни оценил свет в небе, который всё ещё держался на западе.

Но ему не придётся ждать так долго.

Пэйн вернётся к нему после захода солнца. Он чувствовал это всеми фибрами души. Он всё ещё не был уверен, почему она провела с ним ночь или оставила его воспоминания, но не мог не задаваться вопросом, исправит ли она это, когда вернётся сюда.

Направляясь в спальню, он первым делом подобрал подушки с пола и положил их на место. Затем пригладил одеяло… и был готов собирать вещи. Подойдя к комоду, Мэнни начал вытаскивать одежду и складывать её на прибранную кровать.

Незачем возвращаться в больницу Святого Франциска. Он ушёл посреди всех тестов.

Незачем оставаться в Колдвелле — скорее, будет лучше, если он покинет город.

Ни единого намёка на то, куда он поедет, но, чтобы откуда-то уйти, место назначения и не требуется.

Носки. Боксёры. Тенниски. Джинсы. Хаки.

Преимущество в гардеробе, состоящем в основном из хирургических форм, предоставляемых больницей, заключалось в том, что ему не нужно собирать много вещей. И, Бог свидетель, у него достаточно больших спортивных сумок.

Из самого нижнего ящика он вытащил два своих единственных свитера…

Под ними лицевой стороной вниз лежала фотография в рамке, маленькая картонная подножка мирно и плотно прижата к задней стенке.

Мэнни поднял рамку. Ему не нужно было переворачивать её, чтобы увидеть, кто на ней запечатлён. Он давным-давно запомнил лицо этого человека.

И всё же было нелегко вертеть картинку в своих руках и смотреть на изображение своего отца.

Симпатичный сукин сын. Очень, очень симпатичный. Тёмные волосы — прямо как у Мэнни. Глубоко посаженные глаза — в точности, как у Мэнни.

Иииии, дальше с этой ретроспективой он заходить не станет. Как и всегда, когда дело касалось его папаши, он просто заталкивал это дерьмо в ментальный угол и продолжал жить.

И сегодня это значило, что рамка отправится в ближайший мешок, который…

Стук в стекло раздался слишком рано, чтобы это была она.

Но, посмотрев на часы, Мэнни осознал, что сборы заняли добрый час.

Оглянувшись через плечо, он увидел Пэйн, стоявшую в дальнем конце стеклянных панелей, и сердце его забилось в три раза быстрее. Чёрт… подери… она ошеломительная. Пэйн заплела волосы и надела длинную белую мантию, подвязанную на талии… при виде девушки захватывало дух.

Подойдя ко входу, он открыл дверь, и холодный порыв воздуха ударил ему в лицо, моментально прояснив голову.

Широко улыбаясь, Пэйн не столько вошла, сколько прыгнула в его объятья, её крепкое тело прижалось к его собственному, сильные руки обвились вокруг его шеи.

• Предыдущая
• 94/111
• Следующая