Город собак - Никольская-Эксели Анна Олеговна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/33
• Следующая

Ночью, когда измученная, она уснула, появились хозяева.

— Я давно говорила, от неё избавляться нужно, — в темноте голос хозяйки звучал зловеще.

Муха задрожала.

— Не лезь, я сам.

Что-то полетело на Муху сверху, она судорожно закрутилась, запуталась, упала. Собака оказалась в мешке. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Швырнув мешок в багажник, хозяин сказал кому-то: «Сам поведу». Хлопнула крышка. Муха услышала знакомый звук мотора и поняла: её куда-то везут.

Ехали долго. Дорога была ровной, но вскоре машину затрясло, Муха билась головой о крышку багажника.

Автомобиль замер. Муха определила по запаху: они в лесу. Хозяин открыл багажник, вытащил мешок и ещё долго шёл куда-то, волоча собаку по земле. Она не плакала, не просила пощады — сидела тихо.

Хозяин остановился и развязал верёвку. В глаза ударил свет фонаря. Муха с надеждой завиляла хвостом, но, поймав взгляд человека, вжалась в землю. Хозяин обмотал поводок вокруг дерева и ушёл.

Муха сидела молча, не понимала, что произошло. Надеялась, что хозяин вернётся, освободит её, они поедут домой, к мальчику. Она ждала, ждала долго, до самого рассвета. Никто не пришёл. Муха завыла. Звенящей, острой, как отчаяние, нотой ворвался вой в угрюмую тишину леса, прорезал тьму и, замирая, понёсся над тёмными деревьями. Собака выла от тоски, страха. Потом, чуть не задушив себя, рвала поводок. Хотелось пить. Муха устала; легла и заснула.

Когда проснулась, было утро. Теперь хотелось пить и есть нестерпимо. Вновь принялась за поводок. Вдруг насторожилась, услышав неясный шелест, принюхалась и обернулась. Заяц вырос как из-под земли и уставился на Муху расширенными от страха глазами. Муха и сама испугалась. Впервые в жизни видела она странного длинноухого зверя. Несколько секунд смотрели друг на друга, но вдалеке послышался лай, заяц опомнился и сиганул прочь. На Муху неслась гончая. Раздался выстрел. Муха рванулась и, захрипев, рухнула наземь.

— Промазал! — из-за деревьев появился человек с ружьём. Гончая юлила у его ног.

— Э, это что за зверь?! — охотник удивлённо уставился на привязанную к дереву собаку. — Кто ж такое с тобой сотворил, бедолага?

Муха глядела настороженно. После вчерашней ночи она вновь не доверяла людям, не зная, чего ожидать — добра или, скорее, зла.

— Не бойся, дай-ка тебя отвяжу, — охотник развязал поводок и вытащил из рюкзака фляжку.

Муха пила торопливо, жадно. — Намучилась, бедняжка. Ну, Аста, пойдём домой. Хватит на сегодня, — за поясом болтались два длинноухих зверя.

Охотник жил в соседней с лесом деревне. Он привёл Муху в просторную, чистую избу, где женщина с добрым лицом и руками, пахнущими молоком, накормила её и указала на место в сенях. Аста отнеслась к Мухе снисходительно — не проявляла к ней особого интереса.

Так, зализывая ушибленный бок, набираясь сил, прожила Муха в доме охотника пять дней. Думала о мальчике. Наверняка он ищет её, ждёт… Мысль о том, что её отсутствие причиняет боль, была нестерпима. Настолько, что однажды ночью Муха перескочила высокий забор и сбежала из гостеприимного дома охотника. Дома, где к ней были добры по-настоящему. Впервые в её собачьей жизни.

Она спешила: бежала по одному ей ведомому пути, счастливая. Не вспоминала об обиде. Знала: произошла ошибка, но её простили. Просто очень хотелось вновь оказаться в будке, видеть мальчика, ловить его запах. Муха пересекла поле, бежала лесом, не разбирая пути, переплыла речку и оказалась на шоссе. Шоссе, по которому недавно её везли в один конец.

Шла уверенно. Когда уставала, устраивалась на отдых в кустах у обочины. Когда была голодна, пила из луж, ловила лесных мышей, ела траву. Мимо неслись машины. Некоторые притормаживали, из них выглядывали люди — недоумевали, видя собаку, целеустремлённо бежавшую куда-то.

До города оставалось совсем чуть-чуть. Муха чувствовала его горячее отравленное дыхание. Вдоль дороги тянулась вереница закусочных, где обедают водители-дальнобойщики, да останавливаются туристические автобусы. Почувствовав запах жареного мяса, собака свернула к кафе.

— Смотри, какая! — Муху внимательно изучал, словно на взгляд прикидывал вес, усатый шашлычник.

— Ты, Михалыч, уже всех извёл, — его напарник-мясник вытирал нож о грязный передник.

— Тихо! — шикнул шашлычник. — Эй, собачка, жрать хочешь? — Михалыч протянул Мухе кусок требухи. Она отпрянула — мясо пахло собакой. Скорей, быстрей подальше от этого места! Михалыч оказался проворнее — накинул на шею удавку, собака отчаянно завертелась. Быстро, пока никто не заметил, шашлычник затащил её в лавку, запер дверь.

— Разделывай скорее, — в руках мясника был не нож, а перепачканный чем-то бурым топор. Муха отшатнулась, оскалила клыки и зарычала.

— Не бойся, — мясник приближался, зажимая собаку в угол. Она попятилась, упёрлась в стену — отступать некуда. Топор мелькнул в воздухе, просвистев над головой. Собака увернулась — удар пришёлся в стену.

— У, гадина! — заорал мясник, пытаясь выдернуть глубоко застрявший топор.

Воспользовавшись его замешательством, Муха скользнула меж ног, в панике закрутилась по лавке, нашла дверь, шмыгнула в неё и оказалась на улице. Там уже толпились люди из только что подъехавших автобусов.

— Вкусный свежий шашлык, отменная свинина! — заманивал проголодавшихся туристов Михалыч.

Муха шмыгнула мимо и со всех ног припустила по шоссе. Домой!

Когда оказалась в городе, уже смеркалось. Муха бежала через парк. Уловив знакомый запах, на секунду остановилась. Это был мальчик. Счастливая, радостно залаяла и опрометью кинулась к нему. Чуть не сбила с ног, лизала лицо, губы, шею, руки. Прыгала ему на плечи и никак не могла наглядеться.

— Сынок, немедленно отойди! — резкий голос привёл Муху в себя. Она отбежала в сторонку и виновато вильнула хвостом.

— Опять ты! — красивое лицо женщины исказилось от гнева. — Я кому сказала, отойди! — мать решительно взяла сына за руку. — А ну пошла! И как ты только нашла нас? — в голосе скользнуло удивление. — Забирай Цезаря и немедленно домой. Слышишь?

Только теперь Муха заметила рядом с мальчиком упитанного щенка. Он бегал в траве и пищал, призывая продолжить прерванную игру.

А мальчик стоял и растерянно смотрел на Муху. Во взгляде она искала радость, а видела лишь искреннее удивление.

— Последний раз спрашиваю: ты идёшь?

Мальчик вздрогнул, будто сбросив оцепенение, взял щенка на руки и покорно побрёл за матерью.

Муха смотрела вслед. Не понимала, что происходит, почему мальчик ведёт себя так странно. Он обернулся. Собака сделала порывистый шаг навстречу, готовая в любую секунду броситься к нему. Весело тявкнул щенок и лизнул мальчика в щёку. Малыш улыбнулся и зашагал прочь.

Вечером, запирая на ночь ворота, охранники заметили собаку. Она сидела у забора и, высоко задрав морду, не сводила с дома глаз. Она ждала, когда мальчик вот-вот, совсем скоро выглянет из окна…

Улица, украшенная свежим, воздушным, словно взбитые сливки, снегом, напомнила ей кремовый торт, что подарили к свадьбе друзья.

Напротив дома, где жили Ева и Янсон, почти сливаясь со слепящей белизной, лежала собака. Недвижно; лишь взгляд брусничных глаз провожал прохожих.

— Странный пёс, — сказала девушка, задумчиво глядя в окно. — Белый весь, ни единого пятнышка. Разве такое возможно?

— Дог-альбинос — бывает, — просто ответил Янсон.

— Страшно… — шепнула Ева. — Он за мной пришёл.

— Не бойся, — обнял её юноша. — Обычный уличный пёс. Хочешь, прогоню? — он безмятежно улыбнулся.

— Нет! Пускай остаётся. Ему плохо. Видишь, какой худой? Давай его покормим, — бледное лицо залилось румянцем. — Там осталось немного хлеба.

• Предыдущая
• 24/33
• Следующая