Знак фараона (сборник) - Бекитт Лора - Страница 7
- Предыдущая
- 7/110
- Следующая
– Я тебя провожу, – прошептала Тия. Харуя покачала головой.
– Смотри, если родители узнают…
– Не говори им, – попросила девочка и пообещала: – Я скоро вернусь.
Тия боялась смотреть на Тамита, а когда все-таки заглянула ему в глаза, ей почудилось, будто она упала в пропасть или… скорее, вознеслась на небо, отыскала ту самую чудесную лестницу, которая ведет в потерянный мир!
Взгляд мальчика был таким светлым, радостным, всепрощающим…
Они направились к берегу.
– Прости, что так получилось. На самом деле я хочу быть с тобой, только с тобой, – искренне произнесла Тия.
Мальчик печально улыбнулся.
– На тебе лежит печать твоего мира, мира, к которому мне никогда не принадлежать. Но я не жалею об этом, потому что у меня есть свой мир. Не менее удивительный и прекрасный. – И с надеждой произнес: – Хочешь покажу?
Девочка вздрогнула. Она знала, что уже поздно и ей нужно возвращаться домой. Вместе с тем Тие неудержимо хотелось раствориться в этих неповторимых мгновениях, забыть обо всем на свете, отпустить себя на свободу. И она горячо прошептала:
– Да!
Лодка Тамита была спрятана в зарослях; пробираясь сквозь них, он подал Тие руку. Наползающая темнота приглушала краски вечера; вода у берегов казалась почти черной, а небо опрокинулось над головой огромной фиолетовой чашей, в которой медленно затухал огонь солнца. В его свете глаза мальчика казались не янтарными, а золотыми.
Лодка представляла собой узкий челн, на котором можно было проплыть по самым мелким протокам, даже в тех местах, где из-за густоты зарослей оставались только небольшие проходы.
Мальчик и девочка сели в лодку. Тамит столь уверенно взялся за шест, что Тия сразу поняла: ей нечего бояться.
– Куда ты меня повезешь? – с любопытством осведомилась она.
Он приложил палец к губам и загадочно улыбнулся.
– Ни о чем не спрашивай. Просто смотри.
Вокруг бесшумно кружили летучие мыши. В зарослях высокой травы тревожно перепархивали птицы. Рядом вынырнула огромная рыба и ударила хвостом так, что суденышко закачалось. Потом она прошла под лодкой и долго гналась за ней, будто угрожая или играя.
Солнце садилось. По воде скользили оранжевые отблески заката. Незаметно взошла огромная луна и зависла на недосягаемой высоте, а вокруг нее переливался разными оттенками желтоватый круг. Казалось, кто-то рассыпал по реке горсть серебряных монет. Все уснуло – кувшинки, травы, рыбы, птицы. Воздух был сладким, бодрящим; его свежесть опьяняла, как молодое вино.
– Как красиво! – восторженно прошептала Тия.
– Я вижу это каждую ночь и буду видеть всегда, – сказал Тамит.
– Ты когда-нибудь спишь?
– Да. Но недолго. Сон на реке освежает мгновенно: несколько минут – и ты просыпаешься с таким чувством, будто проспал вечность.
– Расскажи, чем вы занимаетесь на болотах, – попросила Тия, а когда мальчик умолк, спросила: – У тебя есть мать?
– Она давно умерла, и я ее не помню. Я последний ребенок в семье. Отец меня очень любит, – произнес Тамит.
Тия заметила, с каким глубоким чувством он говорит об этом грубом, неопрятном человеке.
– Тебе нравится твоя жизнь? Ты доволен?
Мальчик задумался.
– Знаешь, однажды отец сказал: «Для того чтобы вынести тяготы нашего существования, надо с ними смириться». А я считаю, что нужно просто полюбить себя и свою жизнь.
Они долго молчали, потом девочка осведомилась:
– Хочешь, я научу тебя читать и писать?
Тамит сник. Тия заметила, что он разглядывает свои не по-детски огрубевшие, покрытые мозолями ладони.
– Ты желаешь, чтобы я стал таким, как ты? По-моему, это невозможно!
– И не нужно, – успокоила Тия. – Мне интересно с тобой, потому что ты – это ты. Просто написанные слова, как и произнесенные, способны оживать, представлять такие же увлекательные картины. И они куда более ценны, потому что хранятся на папирусе.
– Откуда ты это знаешь? – В голосе Тамита звучали нотки сомнения.
– Мой отец – писец, и он научил меня читать и писать, – с гордостью произнесла девочка и тут же поняла, что проболталась.
У Тии замерло сердце. Теперь Тамит поймет, что ее отец – тот самый человек, который взимает налоги с бедняков, а те не в состоянии заплатить, ибо, отдав последнее, могут умереть с голоду.
– Хорошо, научи, – быстро произнес мальчик. – А я научу тебя различать голоса птиц, плести венки из трав, править лодкой и многому другому!
– А мы еще… поиграем? – прошептала Тия.
– Конечно! Мы придумаем множество интересных историй!
Разумеется, Тие следовало сказать, что ей давно пора быть дома. Вместо этого она, затаив дыхание, слушала рассказы Тамита о птицах, чьи крылья похожи на белоснежную пену речных волн, о птицах, которым он завидовал, потому что они могут так высоко летать и видеть небо, землю, богов и людей. Он говорил о рыбах, чья переливчатая сине-зеленая зеркальная чешуя похожа на глаза Тии…
Наверное, мальчик с болот не мог произнести таких слов. Возможно, они ей приснились, пригрезились под задумчивый плеск воды, под тихий стрекот ночных насекомых.
Тия вернулась обратно на берег в полночь. Справа и слева от каменной пристани высились заросли тростника, сквозь которые просвечивали яркие огни. Они вспыхивали и метались. Слышались громкие голоса людей, которые сновали по берегу с факелами в руках.
Девочка догадалась, что это слуги ее отца, и прошептала Тамит у:
– Высади меня где-нибудь в стороне! Тебя не должны увидеть!
– Что ты им скажешь? – с тревогой спросил мальчик.
– Что-нибудь совру. Скажу, что заблудилась, тогда меня не накажут! Иное дело, если отец узнает, что я была с тобой!
Необходимость заставила Тию говорить правду. Впрочем, Тамит все понимал. Весть о странной дружбе дочери писца и мальчика с болот могла навредить им обоим.
Тамит осторожно причалил к берегу. В темноте Тия не видела его глаз и выражения его лица, но на прощание он крепко сжал ее руку, а потом резко оттолкнул лодку и скрылся в ночи. Девочка осталась одна.
Тия подбадривала себя, убеждая, что отец наверняка сильно обрадуется, узнав, что она жива, и это притупит его гнев. И все же от страха у нее кружилась голова и подгибались ноги.
Один из слуг заметил девочку и радостно закричал:
– Господин, она здесь!
Увидев отца, Тия поразилась тому, как он выглядит. Писец Анхор всегда выходил из дома не иначе как в парадном наряде: тяжелом парике, белоснежной гофрированной одежде, с ожерельем из покрытых темно-синей глазурью фаянсовых бус и посохом в руках. Сейчас на нем не было парика, одежда, перепачканная илом, выглядела неопрятно.
Он схватил дочь за руку, чуть выше локтя, причем так крепко, что она едва не вскрикнула от боли.
– Где ты была?!
Лицо Анхора было искажено от злости, а глаза горели, как раскаленные угли. Никогда прежде Тия не видела отца в таком состоянии: что бы ни случалось, он умел хранить надменное спокойствие, свойственное мудрым и гордым чиновникам.
– Я решила прогуляться и заблудилась, – прошептала девочка.
Губы отца задрожали от гнева.
– Не лги! Ты была не одна!
Тия поняла, что он знает правду. Наверное, ему рассказала Харуя. Девочка зажмурилась, почувствовав страх за судьбу Тамита. Пусть отец делает с ней что хочет, она не назовет имени своего друга. Только поможет ли это?
Анхор не стал выяснять подробности при свидетелях. Он отвел дочь домой и поручил ее заботам женщин. Мать столь сильно переволновалась и была так напугана, что не стала бранить Тию. Пусть Анхор сам решает судьбу дочери. Любое решение главы семейства окажется справедливым.
Улучив минутку, Харуя шепнула девочке:
– Твой отец все знает! Я молчала, проболтался тот мальчик, которого побил твой друг. Он сам пришел в наш дом и все рассказал.
Хетес! Конечно, это он! Тия закрыла глаза. Все пропало. Отец наверняка сделает так, чтобы она никогда больше не увиделась с Тамитом!
Девочка не спала всю ночь. Тия вертелась в постели; ей казалось, будто она лежит не на мягких простынях, а на раскаленных углях.
- Предыдущая
- 7/110
- Следующая
