Китайская классическая "Книга перемен" - Щуцкий Юлиан Константинович - Страница 61

Приведя еще несколько менее значительных замечаний, Найтó приходит к выводу, что гексаграммы первоначально состояли не из 6 черт каждая, а из меньшего (и не обязательно одинакового) количества черт; лишь впоследствии они могли пополняться для достижения некоего единообразия текста. И эта, т.е. ныне известная, редакция текста произведена незадолго до установления династии Цинь, т.е. до 221 г. до н.э.

Предположение Найтó построено на явлении, замеченном почти в половине всего материала. Это – достаточно прочное основание. Со своей стороны, мы могли бы его еще подкрепить тем, что мантические термины "начало", "проницание", "определение", "стойкость" существуют только примерно в половине гексаграмм. А в материалах, приведенных Найтó, намечается тенденция текста скорей не к шестичастной форме главки, а к пятичастной.

В связи с этим приходит на ум гипотеза, что гексаграммы были развиты из более старых пентаграмм путем прибавления к каждой из них альтернативно одной черты: световой или теневой. Таких пентаграмм могло быть только 32. А создание пятичастных гадательных афоризмов, при общей тенденции к пятеричности в Китае, вполне естественно (ср. пять стихий, пять цветов, пять тонов в китайской гамме и т.д. вплоть до пяти "палат" Сунь Ят-сена)[485].

Мы видим, что статья Найтó проливает некоторый свет на историю составления гексаграмм. На ряде других вопросов, важных для изучения нашего памятника, Найтó не останавливается, потому что они изучены были уже прежде в работе Хонда Нариюки, которая впоследствии была соединена им с рядом других его статей и издана как глава упоминавшейся уже книги "Об истории китайского каноноведения". Хонда начинает главу о возникновении "Книги перемен" с указания на два списка носителей традиции изучения памятника. Один список помещен в отделе "Биографии учеников Конфуция" "Исторических записок" Сы-ма Цяня[486], другой – в отделе "Биографии конфуцианцев" ("Жу линь чжуань") "Истории Хань" ("Хань ту"). Они не идентичны как в последовательности имен, так и в их выборе, но и тот и другой начинаются с Конфуция. Это указывает лишь на то, что при Ханьской династии "Книга перемен" уже была тесно связана с именем Конфуция, но это, конечно, еще не неоспоримое доказательство знакомства Конфуция с нею. Мы увидим далее, почему нет оснований связывать "Книгу перемен" с Конфуцием, здесь же изложим взгляды Хонды.

по "Историческим запискам":

1. Конфуций

2. Шан Цюй

3. Хань Би, цзы-Хун

4. Цяо цзы-Юн, Цы

5. Чжоу цзы-Цзя, Шу

6. Гуан цзы-Чэн, Юй

7. Тянь цзы-Чжуан, Хэ

8. Ван цзы-Чжун, Тун

9. Ян Хэ

На этом список кончается.

по "Истории Хань":

1. Конфуций

2. Шан Цюй, цзы-Му

3. Цяо Би, цзы-Юн

4. Хань Би, цзы-Гун

5. Чжоу Чоу, цзы-Цзя

6. Сунь Юй, цзы-Чэн

7. Тянь Хэ, цзы-Чжуан

8. Ван Тун, цзы-Чжун

9. Ян Хэ

Список продолжен преемниками Тянь Хэ (цзы-Чжуана), которые были у него кроме Ван Туна (цзы-Чжуна):

1) Чжоу Ван-сунь , 2) Дин Куань и 3) Фу-шэн . Кроме того, у Дин Куаня был преемник Тянь Ван-сунь , а у последнего преемники: 1) Ши Чоу , 2) Мэн Си и 3) Лян Цю-цзя . На этом кончается данный позднейший (но и более полный, если не более верный) список.

Уже простое сопоставление этих списков показывает значительные расхождения. Иногда это – транскрипция разными иероглифами одного и того же разговорного термина, например "юй":

вместо , иногда порча иероглифа, например: Би и Цы , цзы-Чжуан  и цзы-Чжуан и т.п. То, что второй список длиннее первого, совершенно естественно: он написан позже[487]. Хонда считает, что оба списка "в существенном совпадают и расходятся в деталях". Попутно он отмечает, что путь "Книги перемен" от Конфуция к его преемникам, указанный данной традицией, сильно разнится с путем других классических книг, прошедших через руки цзы-Ся и распространенных преимущественно в центральных областях Китая, в отличие от "Книги перемен", которая была первоначально распространена на периферии. Далее Хонда переходит к рассмотрению исторических свидетельств о времени создания памятника и, безоговорочно заявив, что упоминания о нем в "Цзо чжуани" не заслуживают доверия, переходит к анализу материала "Си цы чжуани"[488]. Хонда рассматривает некоторые комментаторские суждения о времени возникновения памятника, о том, что 64 гексаграммы были созданы одновременно с восемью триграммами или после них, и т.п.

После этого на обильном материале цитат, археологических памятников и на данных пиктографического анализа некоторых терминов Хонда доказывает, что система гадания на панцирях возникла раньше, чем гадание на стеблях тысячелистника, лежащее в основе "Книги перемен". Первая система гадания, как об этом свидетельствуют гадательные кости из Хэнани[489], существовала во всяком случае уже до Чжоуской династии. При Чжоу же система гадания на тысячелистнике не только уже существовала, но и получила несравненно большее распространение, чем гадание на черепахе и костях, хотя теоретически последнее признавалось более совершенным. Причину победы растительного оракула над анималистическим Хонда усматривает в большей простоте и общедоступности системы гадания на тысячелистнике. Но причин японский ученый касается лишь вскользь; его больше занимает констатирование факта, чем причины его появления. Во всяком случае, свидетельство победы одной системы гадания над другой Хонда видит в том, что гадание на тысячелистнике зарегистрировано в "Цзо чжуани" 16 раз, а гадание на панцирях – всего один раз[490].

От этого Хонда переходит к вопросу о дате составления "Книги перемен". Он указывает, что цитата из гл. VII (§16/17) "Лунь юя" – единственное упоминание "Книги перемен" в ранней конфуцианской литературе – недостаточно документальна, так как в более авторитетном списке "Лунь юя"[491] в той же фразе слово "перемены" отсутствует, а на его месте стоит созвучное слово "тоже" (в данном контексте "даже"), т.е. вместо: "Если бы мне прибавить несколько лет и пятьдесят [лет] на изучение "[Книги] перемен", то можно было бы благодаря этому не делать больших ошибок"[492], следует читать: "... и пятьдесят [лет] на учение, то даже я мог бы благодаря этому обойтись без больших ошибок"[493]. Уже это показывает, что вопреки свидетельству Сы-ма Цяня, построенному как раз на неправильной цитате из "Лунь юя", Конфуций не имел отношения к "Книге перемен". Свое заключение Хонда подтверждает еще словами Конфуция о его отрицательном отношении к гаданию. Так, отделив наш памятник от какой бы то ни было связи с Конфуцием, Хонда указывает, что приблизительную дату создания книги можно определить исходя из того, что она еще не упоминается у Мэн-цзы и уже упоминается у Сюнь-цзы. Хонда делает вывод, что известная нам редакция памятника появилась вскоре после Мэн-цзы[494].