Собака тоже человек! - Платов Сергей - Страница 55

• Предыдущая
• 55/85
• Следующая

Что ни говори, а логика в словах старой няньки была. Пока Гордобор узнает о гибели петунии, пока вырвет с горя пару клоков из своей бороды, пока соберется с мыслями… мы уже до Антипа доберемся.

— Хорошо, так и порешим, — подвел я итог и протянул Кузьминичне лапу. (А что вы хотели, если признаете мою личность, так не гнушайтесь и рукопожатием.)

Матерая домоправительница, не моргнув, пожала мне лапу крепкой, натруженной рукой:

— Дурень ты усатый и есть.

— Вопросик: а кто с нами поедет?

— Так Фрол с Федором, голубчики, и поедут.

— А… — с сомнением протянул я.

— Не сомневайся в них, они ребята славные. Ума боги не дали, зато добротой и силушкой не обидели. Да и зачем им с таким командиром ум?

— Оно и верно, — довольно хмыкнул я. Командовать это как раз по мне. — И последний момент, но самый важный.

Кузьминична с некоторой тревогой посмотрела на меня.

— Я прошу. Нет, я просто требую! — Я выдержал значительную паузу, во время которой нянька даже немного занервничала, — Я видел этих молодцов в деле, посему съестных припасов должно быть на всю нашу ораву не меньше чем на неделю пути. Для хорошего колдовства мне просто необходима диета из самых калорийных и вкусных продуктов. Ну и морковки для Селистены, конечно, пусть побольше положат.

Вздох облегчения вырвался из груди няньки.

— О чем речь, лично прослежу за кладью и провизией А кстати, где ты видел этих молодцов в деле?

— Мы с ними в кабаке вместе как-то гуляли, так что знаю об их возможностях не понаслышке.

— Так ты об этих делах, — снисходительно хмыкнула нянька. — Тут они и впрямь на высоте. Но поверь, и в ратном деле они хороши.

Мы еще раз пожали руки (то есть она пожала мою лапу, а я как раз ее руку), и расслабленной походкой я направился к двери.

— Медовухи в дорогу ни капли не получишь, и не мечтай!

Ну откуда она всегда знает, что у меня на уме? Я только подумать успел, как отметим с братьями успешное отбытие, так она все испортила.

— Я на работе не пью! — гордо заявил я и толкнул лапой дверь.

Выбрались из города мы в точном соответствии с намеченным планом. Вообще все прошло вроде гладко. После разговора со мной Кузьминична вышла во двор, позвала Селистену и устроила грандиозный скандал на всю улицу с битьем посуды, метанием скалки (я, естественно, увернулся) и криком о немедленном домашнем заточении на все время отсутствия Антипа. Вы бы видели физиономию боярышни! Она же не знала, что эта акция направлена на дезинформацию противника. Чтобы все выглядело натуральнее, мы решили не говорить мелкой о предстоящей экзекуции. План полностью удался, на крики старой няньки собралась вся улица (видимо, зная ее тяжелый характер, ждали смертоубийства). На Селистену сыпались страшные обвинения, та рыдала в три ручья (ничего, иногда поплакать даже полезно), а о себе от старой няньки я узнал много нового и несколько доселе мне неизвестных идиоматических оборотов. Закончилось все домашним арестом нерадивой боярышни до приезда боярина Антипа. Утирая слезы, рыжая ушла в дом, я последовал за ней, но от моего взора не укрылся старый знакомый — оборотень, наблюдавший за представлением из задних рядов. Что ж, видно, после гибели петунии уважения к нашим персонам у Гордобора поприбавилось, раз на такое мелкое по своей сути дело, как банальная слежка, приставил своего ближайшего сподвижника. Знай наших, я эту мерзкую петунию одной лапой! Раз, и готово, как и подобает колдуну в законе.

В горнице меня подстерегал скандал. Чего, собственно, еще ожидать от такой истерички? Как только я по секрету сообщил, что сцена во дворе была всего лишь игрой и что чуть свет мы отправляемся вдогонку за Антипом, так она словно озверела. В дело пошла и мебель, и личные вещи. Я, конечно, был на высоте и пропустил всего лишь одну табуретку (поверьте, при такой плотности огня это было не так уж плохо). После того как из целых предметов в комнате остались только такие, что Селистена поднять не могла (хоть какие-то плюсы от субтильности), боярышня успокоилась. Мы спокойно поговорили, я изложил все подробности намеченных действий, и окончательный мир установился на фоне разгромленной комнаты. Что ж, милые бранятся — только тешатся. А она чертовски мила в гневе…

Спать мы легли пораньше, после славного ужина. На этот раз мы с Кузьминичной взялись за дело сообща. Домоправительница наказала накрыть большой стол в трапезной, заманила туда Селистену, закрыла дверь и принялась кормить дитятко неразумное. Дитятко, конечно, сопротивлялось, пыхтело, обижалось, но, объединив наши усилия, используя уговоры, угрозы и запугивание, боярышню мы все-таки накормили по-человечьи, а не по-птичьи. Как-никак долгий путь предстоит впереди, дня два, не меньше.

В перерывах между внушениями моей маленькой хозяйке я наверстывал упущенное и самозабвенно уничтожал приготовленное лично для меня (заставить боярышню поесть мяса мы так и не смогли). Глядя на скорость, с какой я поглощал ужин, Кузьминична довольно улыбалась, и по всему было видно, что я реабилитировался в ее глазах за самовольную отлучку из-под бдительного ока стражников. Всегда говорил, что доверять можно только людям с хорошим аппетитом. Если человек плохо ест, то либо совесть у него нечиста, либо больной, либо задумал какую-нибудь пакость. По-любому веры такому нет. Да, чуть не забыл, худосочные боярышеньки с тараканами в голове под это правило не подходят, они особый разговор.

В общем, сытно поели, сладко поспали, и еще затемно Кузьминична нас подняла. Завтрак на скорую руку (опять не обошлось без применения силы к молодому поколению), быстрые сборы, не менее шустрое передвижение по закоулкам Кипеж-града, тайный ход, и когда первый луч солнца позолотил шпили городских башен, мы уже были в условленном месте рядом с зевающими братьями Фролом и Федором. Как и было задумано, ратники выбрались из города еще вчера вечером и славненько переночевали в небольшой дубовой рощице в паре верст от города. Стреноженная Ночка паслась тут же.

Под удивленные взгляды братьев я первым делом провел ревизию заготовленных припасов и остался доволен. Кузьминична не подвела, все было собрано с умом и предусмотрительностью. Но заветную флягу с медовухой домоправительница, конечно, зажала. Ладно уж, будем уважать старость.

Далее последовал подробный инструктаж ратников (к сожалению, это проделала Кузьминична, а я был вынужден только кивать головой) и душераздирающая сцена прощания с любимой лапочкой. Напоследок нянька потрепала меня за ухом и лаконично благословила:

— Я верю тебе, усатый. Ты уж не подведи меня, доставь дитятко в целости и сохранности.

Дитятко нервно сморщилось и, тяжело вздохнув, пустило Ночку рысью.

О чем разговор, бабуля, все будет отлично! Если уж я за дело берусь, так не сумневайся, обеспечу безопасность сопровождаемого лица.

— А за бабулю ты получишь, когда вернешься, — вполне дружелюбно заметила Кузьминична, и я, подмигнув ей, бросился догонять нашу маленькую компанию. А старая конспираторша направилась назад в город продолжать дезориентировать противника.

И вот мы в пути, наконец-то! Только сейчас я понял, насколько соскучился по простому, человеческому лесу. Нет, в Кипеж-граде, конечно, много замечательного: девицы, кабаки, медовуха, базар — в общем, все прелести городской жизни. Но лес… Тут я был в своей стихии. И если вдуматься, то и Серафима могла бы научиться варить медовуху — в кулинарном смысле она лучше всех похвал, только продукты доставай. Даже молодухи в принципе встречаются, надо лишь по деревням поскрести. Вспомнив мои недавние похождения, я невольно расплылся в мечтательной улыбке.

Вот такие прекрасные мысли прервала Селистена. Оказывается, пока я пребывал в сладостных воспоминаниях, она приказала нашей охране приотстать и явно решила скоротать дорогу разговором.

— И чего ты так скалишься?

— Я не скалюсь, а улыбаюсь. Просто о хорошем вспомнил.

— Расскажи! — живо заинтересовалась солнечная.

• Предыдущая
• 55/85
• Следующая