Собака тоже человек! - Платов Сергей - Страница 28

• Предыдущая
• 28/85
• Следующая

Через пару минут я прополз под забором в обратном направлении в полной гармонии души и тела. Даже явное чувство голода не могло испортить мое блаженное состояние.

Умылся я в уже знакомой бочке с водой, просто опустив в нее морду. Поискав глазами вокруг и не найдя подходяшего полотенца, смачно отряхнулся. Мысли улеглись в голове стройными рядами, я готов к любым подвигам. Но для начала необходимо плотно поесть. Кто же совершает героические поступки на голодный желудок?!

Виртуозно справившись с непростой задачей, я вбежал в трапезную. Селистена уже сидела за столом и встретила меня испепеляющим взглядом.

— Солнышко, ты по мне скучала?

— Солнышко?! И у тебя хватает наглости меня так называть?

— А что, собственно, произошло? — Я уставился на боярышню самым невинным взглядом, какой только смог изобразить.

— Ты мне нахамил!

— Я?! Интересно, когда это я успел, — мы же только проснулись. Извини, конечно, но после того, как ты меня по голове подсвечником огрела, я за свои поступки ответственности не несу. Но ты потерпи мое присутствие еще немножко. Я только к князю с вами схожу, и прощай. Неудобно как-то такому человеку отказывать.

Селистена явно не могла понять, о чем я завел разговор. Что ж, я не гордый, могу и подсказать.

— Надеюсь, ты мне позволишь перед дальней дорогой подкрепиться?

— А куда это ты собрался, могу я спросить?

Я выстроил на морде гримасу покорности судьбе пополам с обреченностью (насколько это было возможно) и, вздохнув, продолжил:

— Так ты же сама мне велела утром после завтрака убираться из дому.

Селистена густо покраснела. Чудные конопушки на таком фоне стали янтарными.

— Прости меня, пожалуйста, мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходил. Можешь оставаться столько, сколько тебе будет нужно.

Я добавил грусти к своей гримасе и еще разок тяжко вздохнул.

— Спасибо, но мне кажется, что я только всем мешаю.

— Никому ты не мешаешь, не выдумывай!

— Хорошо, если так. — Для полноты картины я прижал уши и пригнул голову. С таким видом вполне можно было начинать просить подаяние у крепостных ворот. — Вы не волнуйтесь, я вас не объем.

— Ну что ты несешь?! Можешь есть сколько в тебя влезет. Кузьминична будет только рада.

— А ты?

Только что вернувшая свой натуральный цвет, Селистена опять покраснела:

— И я…

— Что ты?

— Я тоже буду рада…

В комнате повисла напряженная тишина. Боярышня явно корила себя за неосторожно сказанную ночью фразу и была готова на все, чтобы искупить вину перед своим спасителем. Я подошел поближе, положил голову ей на колени, закатил глаза и почти шепотом спросил с придыханием:

— А можно я буду спать не в ногах, а рядом с тобой?

— Конечно, — тут же, не думая, сказала Селистена.

— Вот и отлично, ловлю тебя на слове!

От трагизма в голосе не осталось и следа. Чего тут грустить, радоваться надо! Вот и я очень даже радостно подпрыгнул и лизнул хозяйку в щеку.

— Проходимец! — наконец-то поняв, что ее провели, завопила рыжая.

— Проходимец — это тот, который проходит, а я остаюсь! Причем на полном пансионе.

— Ты…

В трапезную вошла Кузьминична. Что и говорить, она всегда появляется вовремя. За ней следовала целая вереница слуг, и спустя минуту стол уже ломился от яств. Точнее, ломился только передо мной, а то недоразумение, что поставили перед худосочной боярышней, яствами назвать язык не поворачивается. Перед неразумным дитятком опять появились вареные овощи, творожок, плошечка с медом (размером с наперсток) и прочая ерунда.

То, что приготовили для меня, даже не вместилось в одну миску. В итоге я стал обладателем завтрака, состоящего аж из трех блюд. Причем ни первое, ни второе, ни третье мне не надо было выпрашивать — приготовленное вольготно расположилось на столе в милый сердцу рядок. Точно я подметил — главный по дому тут Кузьминична.

Слуги хотели поставить миски на пол, но, помедлив буквально мгновение, домоправительница решительно показала на стол, пресекая любые протесты одной только фразой:

— Он заслужил.

Учитесь! Коротко и ясно. Все, мое место за столом. Скамья мне без надобности, я могу и на полу посидеть, благо ростом не обижен. Не дожидаясь, пока Селистена начнет мучить себя «здоровой» пищей, я принялся уничтожать пищу вкусную. Кузьминична улыбнулась — мой аппетит был явно ей по душе. Потом она взглянула на свою воспитанницу и не смогла сдержать вздоха. Однако нравоучений не последовало, и, пожелав нам приятного аппетита, старушка удалилась вместе со слугами, плотно прикрыв за собой дверь.

Закончили завтракать мы с Селистеной одновременно. Она для порядка еще немного на меня подулась, но еда, пусть и «здоровая», поднимет настроение даже такой пигалице.

— Ты обещал мне все подробно рассказать, — наконец примирительно заметила она.

— А что ты, собственно, хочешь узнать? — слизывая остатки из последней миски, поинтересовался я.

Воспоминания о жуткой ночке тенью промелькнули на миленьком личике.

— Кто это был?

Я хотел было сочинить очередную байку, но наткнулся на серьезный взгляд Селистены. Ладно уж, дело-то действительно серьезное, и она вправе знать, что происходило ночью. Вот только запугивать окончательно рыжее создание мне как-то не хочется.

— Это были горные спиногрызы.

— Кто? — удивленно переспросила боярышня.

— Спи-но-гры-зы, — по слогам проговорил я.

— Они кто?

Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось даже немного подумать.

— Если кратко, то нечисть.

— Почему их так назвали?

Я выразительно посмотрел на собеседницу, и она, немного стушевавшись, изменила вопрос:

— Откуда они взялись?

— Хороший вопрос. Только вот ответа на него я не знаю. Вообще-то спиногрызы, как я уже сказал, горные и в нашей местности не водятся. Хотя…

— Что? — живо заинтересовалась Селистена.

— Их могли позвать. Но дано это сделать только очень сильному черному колдуну, а у вас в городе я знаю всего одного колдуна (присутствующие, естественно, не в счет).

— У нас в городе есть колдун?

— Уточняю — черный колдун.

— А есть разница?

— Конечно. Вот лично я — колдун белый (эх, слышал бы меня Серогор!), так от меня людям не будет никакого вреда. — Тут я вспомнил свои похождения и скромно добавил: — Ну почти никакого.

— А от черного?

— С ним сложнее, черный колдун о людях вообще не думает и рассматривает их как средства достижения цели.

— А какие у него могут быть цели? — отхлебнув чайку, спросила рыжая зануда.

— В данный момент это не важно, а важно то, что он хочет тебя убить.

— Убить? Меня?! Но почему? Я же ничего плохого не делала! — В голосе Селистены начали проскакивать истерические нотки.

— Спокойно, спокойно. Пока с тобой я, тебе нечего бояться.

Готовые расплакаться глазки смотрели на меня с такой надеждой, что я невольно отвел взгляд. И кто меня за язык тянул! Я просто хотел успокоить девочку. Кто же знал, что она на меня так смотреть начнет. У нее папа есть, слуги, стража — небось справятся. Антип сейчас встревожен не на шутку и готов ко всяким неожиданностям. Я краем уха слышал, что он своим молодцам серебряные кинжалы в оружейной лавке заказал.

— Даромир, ты же не бросишь меня, правда?

Голос дрожал, а по конопатой щеке катилась огромная слеза. Эх, что я делаю?!

— Не брошу, успокойся.

Ох, девочка, я и за себя отвечать не могу, как я смогу отвечать еще и за тебя?

— И пока мне будет угрожать опасность, ты не уйдешь?

Вторая слеза заскользила по щеке. Ну что она со мной делает?! Я же не терплю женских слез.

— Да, пока тебе будет грозить опасность — я не уйду.

— Вот и отлично, ловлю на слове!

От трагического тона и дрожащего голоса не осталось и следа. На меня смотрел рыжий чертенок, а в зеленых глазах плясали лукавые огоньки.

— Спасибо тебе, Даромирушка, я знала, что смогу на тебя положиться, — сказала эта хитрюга и чмокнула меня в нос.

• Предыдущая
• 28/85
• Следующая