Волшебное седло - Николеский Ванчо - Страница 13

• Предыдущая
• 13/21
• Следующая

— Не бойся, мама! — засмеялся Трайче. — Танки не могут сюда подняться. Слишком высокая гора. Ведь если бы могли, они бы давно к нам прикатили. Фашисты ведут крестьян к дороге, чтоб погрузить их там в машины.

— А если к нам подойдёт пехота? — всё не унималась мать.

— Ну, с пехотой наши в два счёта разделаются, — успокоил её Трайче.

На шоссе повалили клубы густого чёрного дыма: горели немецкие грузовики. Уцелевшие же машины, яростно сигналя, повернули назад и покатили в Стругу.

Бой кончился.

— Значит, немцы возвращаются восвояси. Струсили. Видала? — улыбнулся Трайче, повернувшись к матери.

Она ничего не ответила. Так, молча, они спустились с холма и направились к дому.

Деревня застыла в тягостном ожидании…

В ту тревожную ночь никто не спал. Всё Мацково было на ногах. Бешеным лаем заливались собаки. Из мужчин в Мацково уцелели лишь те, что рано утром ушли из деревни с отарами овец…

Трайче и его мать пошли к соседям, чтобы разузнать обо всём поточнее. Но узнали только то, что будто бы мацковских крестьян освободили партизаны. Впрочем, сведения эти были не точны — скорее всего, просто слухи… Кое-кто из соседей даже уверял, будто вся группа арестованных присоединилась к партизанам. Словом, никто ничего толком не знал.

Все были уверены, что немцы готовят расправу. Вот почему многие женщины, забросив за плечи тощие узлы и котомки, покидали деревню и уходили в спасительный лес. Овец, волов, коров и лошадей тоже угоняли подальше от деревни, к давно заброшенным загонам. Люди готовились к чему-то страшному, неизвестному и ждали этого с минуты на минуту…

Ещё раз внимательно осмотрев свою подземную кладовую и убедившись, что она совсем незаметна, мать расстелила на полу циновку и вместе с Трайче улеглась спать. Но сон долго не приходил к ним, и лишь перед рассветом Трайче наконец заснул. Мать же так и пролежала всю ночь, вглядываясь в темноту широко раскрытыми глазами…

Когда совсем рассвело, над Мацково вдруг что-то грохнуло, страшно загремело. Мать испуганно вскрикнула. Трайче мгновенно проснулся и вскочил на ноги. На улице было уже светло. Не прошло и минуты, как снова громыхнул взрыв. Жалобно задребезжали стёкла в окнах.

Тревожно зазвонил церковный колокол: бим-бам! бим-бам! бим-бам!

Всё было понятно: раз звонит колокол, значит, деревня в опасности.

— Надо бежать, сынок! Спасаться! — выкрикнула мать. — Гляди, в деревне-то почти никого не осталось!

Немцы, установив орудия в долине, издали обстреливали Мацково. Очередной снаряд разорвался рядом с домом Трайче. Каменные стены дрогнули, но устояли, со звоном посыпались стёкла. Весь дом окутала густая пелена дыма и пыли. На краю деревни разорвалось ещё несколько снарядов. Мать, судорожно вцепившись в руку Трайче, закричала:

— Бежим скорее!

Они выскочили из дома и побежали вдоль деревни. У церкви, под кряжистым дубом, лежал за пулемётом Горян. Трайче осмотрелся. Оказывается, здесь был не один Горян: под каждым дубом лежали партизаны, сжимая в руках или автомат, или винтовку… У большого камня пристроились Федерико и дядя Ангеле. Чуть ниже на склоне расположился тот самый дядя Ламбе, который в своё время натолкнул Трайче на мысль о спасении крестьян.

— Почему вы не стреляете? — спросил Трайче у Горяна.

— Ещё не время. Немцы пока далеко. А когда подойдут поближе, вот тогда-то мы и угостим их на славу! — улыбнулся Горян и посмотрел на своего помощника, лежавшего рядом с ним за пулемётом.

— А где же Огнен? — поинтересовался Трайче.

— Огнен и Планинский со своим батальоном на другом краю деревни.

Где-то далеко в поле грохнула пушка. Между дубами пронзительно и страшно что-то просвистело: фью-фью! фью-фью!

Несколько веток, словно срубленные острым топором, с треском упали на землю.

— Немедленно уходите с лужайки! — крикнул Горян.

— Бегите по балке и забирайте сразу влево! — добавил дядя Ангеле.

Мать и Трайче мигом оказались в балке. Там уже собралась целая кучка плачущих женщин и детей.

— Эх, забыл в сарае своего Дорчо! — с досадой воскликнул Трайче. — Вот дурак! Придут немцы и заберут его с собой!

— Да оставь ты в покое своего ненаглядного Дорчо! — раздражённо отозвалась мать. — Сейчас не до Дорчо.

— Ну нет! Я ни за что его не оставлю! — заупрямился Трайче. — Я мигом слетаю домой и приведу Дорчо сюда.

И, не раздумывая, он стрелой припустился к деревне. Мать только и успела крикнуть ему вдогонку:

— Вернись, Трайче!

Но куда там! Трайче и след простыл.

Бежал он как ветер, а когда был уже у дома, снова в долине грохнула пушка и на краю деревни взметнулся сноп пламени и дыма. Не обращая внимания на обстрел, Трайче ворвался в сарай, отвязал Дорчо и погнал его вверх по деревне. За плетнями лежали в ряд десятки ящиков с боеприпасами. Охраняли их двое партизан.

— Эй, Трайче, ты куда? — спросил один из них.

— Да вот пришёл вам помогать. Давайте ящик с патронами для пулемёта, и я отнесу его Горяну.

— Верно! Бери.

Трайче подхватил тяжёлый ящик и, обойдя деревню, двинулся прямо к дубам. Когда он добрался наконец до места, опять рявкнула пушка.

— Ложись! — крикнул ему Горян.

Трайче прыгнул в яму, откуда крестьяне вынимали раньше камень для строительства домов, и распластался там на животе. Снаряд разорвался среди деревьев, оставив после себя дымящуюся глубокую воронку. Трайче встал, отряхнулся и подтащил свой драгоценный ящик к Горяну.

— Вот что, Трайче. Ложись рядом со мной и не шевелись! — приказал ему Горян.

— А когда вы будете стрелять?

— Тебе же объясняли: когда немцы подойдут поближе, — недовольно проворчал помощник Горяна.

Наконец обстрел прекратился. Горян осторожно поднялся, прижался к дубу, осмотрелся и уточнил:

— Всё понятно. Коли обстрел кончился, значит, и немцы неподалёку.

Вдруг с другого края деревни затарахтели пулемётные очереди: тррр-кррр… тррр-кррр…

— Смотри-ка! — воскликнул помощник Горяна. — Второй пулемёт заработал! Может, всё-таки подождём маленько?

— Конечно. Пусть подойдут поближе, — решил Горян и объяснил Трайче: — С той стороны действуют Планинский и Огнен.

Снизу вверх, короткими перебежками, к деревне подбирались немцы. Все застыли в напряжённом ожидании.

— Ну что же ты не стреляешь? — нетерпеливо прошептал Трайче.

— Погоди, не мешай!

Когда немцы подошли так близко, что можно было разглядеть даже их лица, Горян крикнул во весь голос:

— Огонь!

А сам, припав к пулемёту, нажал гашетку. Над дубами пронеслась пронзительная переливчатая трель: тррр-кррр… тррр-кррр…

Дядя Ангеле, Федерико, Ламбе и другие партизаны тоже не дремали. Их гулкие винтовочные выстрелы и автоматные очереди вплетались в трескотню пулемёта.

Оставив на поле несколько убитых и раненых, немцы отошли назад. А Горян, словно обезумев, всё посылал им вслед очередь за очередью. Противно посвистывали пули, с веток деревьев слетали, медленно кружась, срезанные смертоносным огнём листья…

— Патроны кончаются! — закричал дядя Ангеле.

— Ах, чёрт! Трайче, беги за патронами! Быстро! — приказал Горян.

Трайче добрался до овражка и пополз к деревне, где были сложены ящики с боеприпасами. Там он схватил два ящика и ползком вернулся обратно. Один ящик он отдал дяде Ангеле, а второй решил дотащить до Горяна.

— Молодчина, Трайче! Настоящий герой! — похвалил его дядя Ангеле.

Не отвечая, Трайче поспешил к Горяну. Тот всё ещё не снимал руки с гашетки пулемёта. Трайче взглянул в сторону и тут же заметил, что к ним подбирается немец с гранатой в руке.

— Горян, справа немец! Граната!

Горян мгновенно повернул ствол пулемёта направо. Немец приподнялся, но было поздно. Не успев бросить гранату, он рухнул на землю и пронзительно выкрикнул:

• Предыдущая
• 13/21
• Следующая