Синяя Птица - Самойлова Елена Александровна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/76
• Следующая

– Что ты там делаешь? – Я попыталась обернуться, но у меня это плохо получилась, и я добилась только того, что чуть не сорвалась с ненадежной веревочной опоры.

– Тебе помогаю, – язвительно отозвался он. И я тотчас почувствовала, как он обхватил горячей ладонью мою окоченевшую левую ступню и начал активно растирать. Как ни странно, помогло – через полминуты судорога отпустила, и я с грехом пополам сумела долезть до края борта, а там меня уже в шесть рук вытащили мои друзья.

Едва очутившись на палубе, я с облегчением уселась прямо на дощатый пол, потому как ноги дрожали нещадно и совершенно отказывались меня держать. Вилька поспешно набросила мне на плечи теплый плащ и попыталась увести меня в каюту. Фиг вам! Встать у меня почему-то не получалось. Я жалобно уставилась на Данте, который деловито затаскивал на палубу веревочную лестницу. Наш проводник посмотрел на съежившуюся на палубе меня, глубоко вздохнул и, легко подхватив на руки, понес в каюту. Интересно получается – кроме Данте, еще никто не носил меня на руках, если не считать наставника, но это было еще в далеком детстве, когда я сильно подвернула в лесу ногу и не могла добраться до дома. Мне было лет восемь, с разумными волками я общаться еще не научилась, а до дома было полторы версты лесом. Не знаю, как, но Лексей Вестников нашел меня, тихо плачущую в огромном лесу, охрипшую от криков, завернул в плащ и отнес домой. Нога прошла довольно быстро, но я до сих пор помню, как назвала наставника, когда он появился на лесной опушке, разгоняя темноту светом нервно мечущегося пульсара.

Тогда я в первый и единственный раз назвала его папой.

Данте донес меня до гамака, заменяющего на орочьем корабле кровать, и аккуратно сгрузил на него. Почти сразу за ним в каюту влетела Вилька с моей одеждой и вытолкала Данте раньше, чем я успела поблагодарить его за помощь.

– Одевайся, быстро! А не то простынешь.

Я благоразумно не стала спорить и с Вилькиной помощью в полторы минуты облачилась в теплый шерстяной костюм. Подруга закутала меня в плащ и посоветовала немного полежать, дабы не подвергать организм дополнительным нагрузкам. Полежать я согласилась, а вот от предложения Вильи чуток вздремнуть отказалась, мотивируя это тем, что день пока что в самом разгаре.

– Тогда хочешь, я с тобой посижу? Поболтаем о чем-нибудь?

– О чем, например? – осторожно спросила я. Зная Вильку, можно было с уверенностью сказать, что «поболтать» у нее плавно выльется в разговор за жизнь, а конкретно – за любовь.

– О тебе. – Я скорчила страдальческую мину, но Вильку это не проняло. Напротив, она еще больше воодушевилась. – А точнее, о тебе и Данте. Он ведь тебе нравится, признайся.

– Признаюсь, – буркнула я. Похоже, душевный разговор грозит перерасти в элементарный допрос. – Только это ничего не значит.

– То есть как? Ты ведь ему тоже нравишься, это за версту видно!

– Ага, как же. – Я прикрыла глаза, надеясь прикинуться как минимум смертельно уставшей, но с Вильей, знающей меня без малого с десяток лет, этот номер не прошел. Подруга легонько тряхнула меня:

– Подъем, симулянтка! – Я недовольно открыла один глаз, укоризненно посмотрела им на Вилью, но та не унималась: – Ева, ты что, серьезно собираешься упустить его?

От ответа меня спасла Хэл, заглянувшая к нам в каюту. Я было обрадовалась, но Вилька сообщила, о чем разговор, и подруги начали терроризировать меня с удвоенной силой. В итоге к концу разговора я была готова согласиться на все что угодно, вплоть до скоротечной свадьбы с Данте, лишь бы только они от меня отстали. Кажется, они это поняли и приумолкли.

Я же переводила взгляд с Хэлириан на Ревилиэль и думала, что они в чем-то правы. Правда, каждая по-своему, но зерно истины в их словах есть. Я давно ловила себя на том, что иногда смотрю на Данте не просто как на проводника и боевого товарища. Это было странное чувство – еще не любовь, но уже и не дружба. Мои эмоции были как весы, чаши которых склоняются то в одну, то в другую сторону. Возможно, если я узнаю Данте получше, то наконец-то определюсь, в какую сторону мне склониться, но пока я не могла разобраться сама в себе. Все само придет со временем, вот только я не была уверена, есть ли у меня это время.

Величественный Гномий Кряж постепенно приближался. Вельга-река устремлялась на северо-запад, все ближе к горным цепям, готовясь оборвать свой стремительный бег в Белозерье – огромном озере, от которого было рукой подать до Серого Урочища. Наш путь по воде тоже заканчивался – с каждым часом все четче становились видны заснеженные вершины северной части Гномьего Кряжа, холодало, а в ночь, когда орочья галера вошла в воды Белозерья, изморозь впервые покрыла берега белым налетом.

Мы плыли вдоль правого, более пологого берега, ожидая, когда же появится единственная деревня на этой стороне Белозерья – Древицы. Из-за того, что до Серого Урочища, небольшой низины, укрытой неприятным пепельно-серым туманом, было всего две версты, народ весьма неохотно селился в здешних местах. Но именно там произрастали редчайшие в Роси травы, причем даже такие, какие нигде больше не росли. К примеру, драконий глаз, невысокий кустик с ярко-желтыми листьями и белесыми ягодами. Ягоды использовались в качестве связующего компонента в весьма ценных зельях и в Стольном Граде шли на вес золота. Проблема была в том, что в любом другом месте, кроме как в Сером Урочище, драконий глаз расти напрочь отказывался, погибая на корню почти моментально. Вот и селились на правом берегу Белозерья травники. Потом, когда им потребовалась охрана, к Белозерью был командирован небольшой отряд витязей. Витязи прижились, небольшое поселение разрослось, но выяснилось, что травники не могут самостоятельно обеспечивать и себя и солдат продуктами питания, поэтому по приказу Великого князя в деревню у Серого Урочища были переселены наиболее бедные крестьяне, которых освободили от податей в государственную казну. Более того, каждой крестьянской семье выделили все необходимое для начала новой жизни – одежду, обувь, домашнюю утварь и прочее. К тому же в Древицы на трех кораблях доставили разношерстную домашнюю живность, и деревня ожила, обзавелась крепким частоколом и превратилась в человеческий оплот на границе с нежитью.

Потому как нежити в Сером Урочище было немерено, причем даже такой, которая не поддавалась никакой классификации.

Волхвы долго спорили, откуда взялось такое уникальное природное образование, как Серое Урочище, но так ни к чему определенному не пришли. Самой распространенной была версия о том, что тысячи полторы лет назад на месте низины ставил опыты какой-то шибко сильный некромант. И, как водится, доэкспериментировался. В итоге низину заволокло густым туманом пепельного цвета, который никогда не рассеивается, к тому же обладает интересным свойством – в нем днем может разгуливать такая нечисть, которая от солнечного света моментально погибает. Именно из-за этого Серое Урочище очень скоро стало последним пристанищем представителей таких видов нежити, которых в других местах практически уничтожили как чересчур опасных. В общем, прогулка нам предстояла еще та.

Я стояла у борта галеры уже с вещами и рассеянно наблюдала за тем, как суетятся мои друзья, помогая выйти лошадям из трюма. А галера уже подплывала к небольшому одинокому причалу у пологого берега, откуда виднелись Древицы, из-за высокого частокола которых выглядывали люди. Впрочем, Вилька мне шепнула, что на вышке она разглядела эльфийского лучника. Выходит, в Древицах живут не только люди, но и инородцы. Я улыбнулась и посмотрела на раскрасневшуюся от холодного ветра подругу.

– Виль, кажется, я нашла нам новый дом…

Высоченный частокол, опоясывавший деревню, был отполирован почти до блеска сильными зимними ветрами, а кое-где я заметила следы от острых когтей – видимо, нежить не раз шла на штурм Древиц, но деревня упорно стояла, более того, наблюдалась тенденция к процветанию. Конечно, людям не очень-то нравилось соседство Серого Урочища, да и нежить была явно не в восторге от возросшего поголовья витязей, но ни те, ни другие покидать обжитое место не собирались. Скорее всего, между Древицами и Серым Урочищем образовалось нечто вроде симбиоза – люди собирали травы в низине, тем самым обеспечивая свое существование, а нежить время от времени подкармливалась за счет домашнего скота или же неосторожного селянина. В итоге стороны хоть и несли потери ввиду неприятного соседства, но плюсы взаимного сосуществования все-таки значительно перевешивали. Действительно – ну, утащил оголодавший краконджал отбившуюся от стада козу, зато в низине трав насобирали на корову…

• Предыдущая
• 32/76
• Следующая