Тень ворона - Питерс Эллис - Страница 52

• Предыдущая
• 52/68
• Следующая

— Ты мог бы это сделать, — согласился Кадфаэль, — но не сделаешь. Ты точно так же, как и я, уверен, что ни он, ни она ничего не сделали Эйлиоту, и наверняка не станешь притворяться, будто так думаешь.

— Однако я мог бы разыграть ту же партию с другой жертвой, чтобы увидеть, насколько благороден и честен человек, утопивший Эйлиота, или он все-таки уступает в этом твоему пареньку. Дело в том, что нынче у меня есть на руках одна новость. Ты ее еще не знаешь. Она касается одного из прихожан отца Эйлиота, которому не повредит хорошенькая встряска. Как знать! Хотя найдется, наверное, немало лихих молодчиков, которым ничего не стоит убить человека, не всякий, однако, согласится спокойно смотреть, как вместо него повесят невиновного человека. Попытка, как говорится, не пытка, а если она окажется неудачной, тот, кто служил приманкой, особенно не пострадает.

— Я бы не поступил так даже с собакой, — сказал Кадфаэль.

— Я тоже. Собаки — честные, достойные животные, дерутся по правилам и не мстят исподтишка. Если собака хочет убить, она делает это открыто, среди бела дня, невзирая на то, много ли рядом свидетелей. Зато с некоторыми людьми я готов поступить так не задумываясь. А этот хоть и не из самых плохих, но припугнуть его не мешает. Возможно, это даже обернется на пользу его несчастной забитой жене.

— Я что-то потерял нить твоих рассуждений, — сказал Кадфаэль.

— Сейчас я помогу тебе ее найти! Сегодня утром Алан Хербард привел ко мне человека, на которого он наткнулся нечаянно. Он — родственник Эрвальда из деревни и пришел в Форгейт погостить на праздниках у провоста. Этот человек — опытный овчар, а у Эрвальда как раз собиралось в такое неурочное время окотиться несколько ярок, он держит их в овчарне за Гайей. За одну он опасался, как бы она не выкинула прежде положенного срока. Поэтому в день рождества, после прославления, его родственник овчар отправился туда, чтобы взглянуть, как там дела, и ярочка под его присмотром благополучно окотилась. На обратном пути, когда он на рассвете возвращался из Гайи, то, подходя по тракту к Форгейту, кого бы ты думал он увидел? Он увидел, как с тропинки, идущей от мельницы, крадучись вышел на тракт Джордан Эчард и, весь помятый, точно спросонья, не ожидая, что так рано его кто-то заметит, направился к своему дому. Случайно он оказался одним из немногих среди местных жителей, кого этот человек знал в лицо и по имени, потому что давеча ходил к нему за хлебом. Деревенскому гостю было известно, какая слава тянется за Джорданом, и он решил, что оказался свидетелем забавного случая, когда тот украдкой возвращался домой, только что вылезши из чужой постели.

— Он шел по тропинке?

— Да, по тропинке. Как видно, в ту ночь там побывали многие.

— Первым там побывал Ниниан, — медленно проговорил Кадфаэль. — Я не сказал, но он отправился туда пораньше, не зная, чего ему ждать от Жиффара. Когда показался рассвирепевший Эйлиот, он быстренько убрался оттуда и до самого утра ничего не знал о случившемся, пока не явилась Диота объявить о пропаже священника. Как я уже говорил, Диота там тоже побывала. Я тогда сразу сказал, что должен быть еще кто-то третий. Но чтобы это был Джордан? И чтобы он под утро возвращался домой? Трудно поверить, что он затаил такую злобу и так надолго! Я бы скорее сказал, что он словно закормленное и избалованное дитя, если бы не знал его как отличного пекаря.

— Согласен. Однако он там был. Это несомненно. Кто же станет бродить по улицам рано утром после всенощной рождественской службы? Кроме разве что овчара, которому надо было присмотреть за овцой. Словом, не повезло Джордану! И тут ведь не только это, Кадфаэль! Я сам заходил к его жене, пока он был занят в пекарне. Я рассказал ей о его похождениях и объяснил, что все это не подлежит сомнению, так как подтверждено свидетельством. Мне показалось, что она совсем слаба — в чем только душа держится! Знаешь, сколько детей бедняжка уже нарожала? Одиннадцать! И лишь двое выжили. Как уж он умудрился зачать столько — при том, что так редко спит у себя дома, — одному ангелу небесному известно, который ведет им счет! Между прочим, она совсем не дурнушка, разве что загнанная и замученная. И ведь все еще любит его!

— И на этот раз она сказала-таки всю правду? — с искренним удивлением спросил Кадфаэль.

— А как же иначе! Она ведь по-настоящему за него испугалась. Да, она сказала мне правду. Его действительно не было дома всю ночь, к этому она уже давно привыкла. Но он никого не убивал! Она твердо стояла на том, что ее муж и мухи не обидит. Но зато так обходится со своей несчастной женой, что хуже не бывает! Его похождения в ту ночь ограничиваются, по ее словам, тем, что он ночевал у той нахальной девчонки, которая прислуживает старухе, живущей возле пруда по соседству с мельницей.

— Вот это уже похоже на Джордана! — облегченно согласился Кадфаэль. — Пожалуй, это правда. Ведь мы разговаривали с той девицей на следующее утро, когда ходили искать Эйлиота, — продолжал он с увлечением. — Смазливая такая, лет восемнадцати, с целой гривой черных волос и наглыми, любопытными глазами. Она сказала, мол, никого там не было и ни души она не видела ночью. Да и кому, дескать, приходить? Нет, она даже не врала. Ей просто в голову не пришло отнести своего любовника к числу каких-то там проходимцев, которые ночью неведомо зачем таскаются на мельницу. Он-то приходил туда по ясному делу, хотя и не безгрешному, но вполне естественному и безобидному. Она ответила соответственно своему пониманию.

— И ни разу не упомянула про Джордана! Впрочем, с какой стати? Чем он там занимался, она знала, а вы не про него спрашивали! Нет, не подумай, я не обвиняю ее, но готов поспорить, что о времени она не имеет никакого понятия, не знает, когда он пришел и ушел, разве что различает день и ночь. Он мог спокойно убить человека, перед тем как дал о себе знать под дверью глухой старухи шепотом, предназначенным для настороженного слуха других, молодых ушей.

— Не думаю, что он это сделал, — усомнился Кадфаэль.

— И я тоже. Но сам посуди, как складно у меня все сходится против него! Пастух видел, как он оттуда возвращался. Мы знаем, что отец Эйлиот ходил по этой тропинке. После того как от него убежала вдова Хэммет, он остался там поджидать свою жертву. А что если под дверью чужого дома он вдруг увидел своего прихожанина, бывшего у него на подозрении и пользовавшегося дурной славой! И вот этот прихожанин шепотом просит его впустить, дверь отворяется, и на пороге его встречает молодая женщина! Как тут повел бы себя отец Эйлиот? У него был особенный нюх на грешников. Вероятно, это отвлекло бы его от первоначальной цели и он бросился бы за новым злодеем, чтобы схватить его на месте преступления! Старуха глуха как пень. Девица, окажись она свидетельницей их стычки и зная, чем она кончилась, держала бы язык за зубами и уж придумала бы, что потом сказать. И в таком случае, Кадфаэль, получается, что отец Эйлиот, погнавшись за вторым зайцем, слишком поздно обнаружил, что напал на опасного зверя, и кончил тем, что угодил на дно пруда.

• Предыдущая
• 52/68
• Следующая