Положение человека в Космосе - Шелер Макс - Страница 3

Второйсущностной формой души, следующей за экста­тическим чувственным порывом в объективном порядке ступеней жизни, следует назвать инстинкт, —весьма спор­ное, темное по своему значению и смыслу слово. Чтобы избежать этой неясности, мы воздержимся сначала ото всех дефиниций, связанных с психологическими поняти­ями, и определим инстинкт, исходя лишь из так называе­мого «поведения» живого существа. Поведение живого су-

[38]

щества есть предмет внешнего наблюдения и возможного описания. Однако при изменении составных частей окру­жающей среды это поведение можно зафиксировать неза­висимо от передающих его физиологических единиц движения, а также не вводя для его характеристики физикалистские или химические понятия стимула. Мы спо­собны независимо и довсякого каузального объяснения установить единицы поведения и его изменения при изме­нениях составных частей окружающей среды и тем самым мы получим закономерные отношения, осмысленные уже в той мере, в какой они имеют целостный и целенаправ­ленный характер. «Бихевиористы» заблуждаются, когда в понятие поведения уже вводят физиологический про­цессего осуществления. В понятии поведения ценно как раз то, что оно психофизически индифферентно. Это зна­чит, что всякое поведение всегда выражает ивнутренние состояния. Поэтому оно может и должно объясняться всегда двояко,одновременно физиологически и психоло­гически; одинаково ложно предпочитать психологическое объяснение физиологическому или последнее первому. В этом смысле мы называем инстинктивным поведение,ко­торое имеет следующие признаки. Оно должно быть, во-первых, смысловым,будь то позитивно осмысленным,или ошибочным, или глупым, т. е. оно должно быть целе­направленным для носителя жизни как целого или для совокупности других носителей жизни как целого (быть по­лезным для себя либо для других). Во-вторых, оно долж­но происходить в некотором ритме.Такого ритма, такой временной структуры (Zcitgestalt), части которой взаимо­обусловлены, нету движений, хотя и осмысленных, но приобретенныхпосредством ассоциаций, упражнений, при­вычек — т. е. сообразно тому, что Йеннингс ⁹назвал прин­ципом «проб и ошибок». Невозможным оказалось и све­дение способов инстинктивного поведения к комбинациям отдельных рефлексов и цепочек рефлексов, а также к тро­пизмам (Йеннингс, Альвердес и т. д.). Смысловое отноше­ние может не ограничиваться только наличной ситуацией, но может быть нацелено и на ситуации, весьма удален­ные в пространстве и времени. Так, например, животное что-то осмысленно подготавливает к зиме или к отклады­ванию яиц, хотя можно доказать, что данному индивиду еще не случалось переживать сходных ситуаций и что при этом исключены извещение, традиция, подражание и ко­пирование сородичей — оно ведет себя так, как, согласно

[39]

квантовой теории, ведут себя уже электроны, «как бы» предполагая будущее состояние. Следующим, третьим признаком инстинктивного поведения является то, что оно реагирует лишь на такие типично повторяющиеся ситуа­ции, которые значимы для видовой жизникак таковой, а не для особого опыта индивида. Инстинкт всегда слу­жит виду,своему ли, чужому ли, или такому, с которым собственный вид находится в важном жизненном отноше­нии (муравьи и гости; образования галлов у растений ¹⁰; насекомые и птицы, оплодотворяющие растения, и т.д.). Этот признак резко отделяет инстинктивное поведение, во-первых, от «самодрессировки» путем «проб и ошибок» и всякого «обучения», во-вторых, от использования рассуд­ка; то и другое обладают прежде всего индивидуаль­ной полезностью, а не полезностью для вида. Поэтому Инстинктивное поведение никогда не является реакцией на особое содержаниеокружающего мира, меняющееся от индивида к индивиду, но всякий раз есть лишь реакция на совершенно особенную структуру, видо-типическоеупо­рядочивание возможногоокружающего мира. В то время как особые содержания широко взаимозаменимы, что не смущает инстинкт и не ведет к ложным действиям, ма­лейшее изменение структурысовершенно сбивает с толку. В своей огромной работе «Souvenirs Entomologiques» ^*Фабр с большой точностью представил захватывающее многообразие такого поведения. Этой полезности для вида соответствует далее, в-четвертых, то, что инстинкт в своих основных чертах прирождени наследствен,и именно как специфицированнаяспособность поведения, а не только как всеобщая способность приобретения способов пове­дения, каковыми, естественно, являются приручаемость, дрессируемость и смышленость. Прирожденность при этом не означает, что поведение, называемое инстинктивным, должно проявиться сразу же после рождения, но говорит лишь о его приуроченности определенным периодам роста и созревания, а иногда даже различным формамживот­ных (при полиморфизме). Наконец, важным признаком инстинкта является то, что он представляет собой пове­дение, независимоеот числа проб, которые делает живот­ное, чтобы освоиться с ситуацией: в этом смысле его мож­но охарактеризовать как изначально «готовое».Как воз-

[40]

никновение собственно животной организации не 'может быть понятно через мелкие дифференциальные шаги из­менчивости, так и возникновение инстинкта — через сло­жение успешных частичных движений. Правда, инстинкт может быть специализированопытом и обучением, как это можно видеть на примере инстинктов хищных зверей, которым прирождена охота за какой-то определенной дичью, но не искушенность в ее успешном осуществлении. То, что дают здесь упражнение и опыт, всегда соответ­ствует только вариациям какой-то мелодии, а не приобре­тению новой. Отношением инстинктовживотного к струк­туре окружающего мираa priori определено, чтооно может представлять и ощущать. То же относится и к вос­произведениям его памяти, они всегда совершаются в рам­кахпреобладающих у него «инстинктивных задач» и в соответствии с ними, и лишь вторичное значение имеет частотаассоциативных связей, условных рефлексов и уп­ражнений. Все афферентные нервные пути и эволюционно образовались только послепоявления эфферентных ¹¹нервных путей и исполнительных органов.

Без сомнения, инстинкт — более примитивнаяформа психического бытия и процесса, чем сложные душевные образования, определенные ассоциациями.Таким обра­зом, его нельзя свести — как полагал Спенсер — к на­следованию способов поведения, основывающихся на при­вычке и самодрессировке. Мы можем показать, что психи­ческие процессы, следующие ассоциативной закономер­ности, также и в нервной системе локализованы зна­чительно выше,чем инстинктивные способы поведения. Ко­ра головного мозга предстает в сущности органом дис­социациипо отношению к биологически более однородным и более глубоко локализованным способам поведения, т. е. она неявляется органом ассоциации.

Но инстинктивное поведение нельзя сводить и к автома­тизации разумного поведения. Скорее мы можем сказать, что выделение соотносительных отдельных ощущений и представлений из состава диффузных комплексов (и ас­социативная связь между этими отдельными образования­ми), а также выделение из инстинктивно-смысловой свя­зиповедения определенного влечения, требующего удов­летворения, с другой же стороны, начатки интеллекта, стремящегося «искусственным» путем снова сделать ос­мысленным ставший теперь бессмысленным автоматизм,— то и другое с генетической точки зрения суть равно из-

[41]

начальныерезультаты развития инстинктивного поведе­ния. В общем, они четко шагают в ногу как друг с другом, так и с индивидуациейживого существа, выделением отдельной особи из ее связи с видом, а также с мно­гообразием особых индивидуальных ситуаций, в которые может попасть живое существо. Творческая диссоциа­ция,а не ассоциация или синтез отдельных частей есть основной процесс развития жизни.Тоже самое относится и к физиологии. И физиологически организм похож на механизм тем меньше,чем проще он организован, но вплоть до наступления смерти и цитоморфоза органов он порождает феноменально все более уподобляющиеся механизму образования. И можно было бы также дока­зать, что интеллект не прибавляется к ассоциативной душевной жизни лишь на высшей ступени жизни, как ду­мает, например, Карл Бюлер ¹². Напротив, он образуется строго равномерно и параллельно ассоциативной душев­ной жизни и, как недавно показали Бейтендейк и Аль-вердес ¹³, имеется отнюдь не у одних только высших млеко­питающих, но уже у инфузории. И дело обстоит так, словно то, что в инстинкте неподвижно и привязано к виду, в интеллекте подвижно и индивидуально, а то, что в инстинкте автоматично, в ассоциации и условном рефлексе лишь становится механическим, то есть относи­тельно бессмысленным, но одновременно способным к многообразным комбинациям. Это позволяет понять и то, почему членистоногие, у которых и морфологически со­вершенно иная и значительно более жесткая основа организации, имеют самые совершенные инстинкты, но не показывают никаких признаков разумного поведения, тогда как человек как пластический тип млекопита­ющего, отличающийся наивысшим развитием интел­лекта и ассоциативной памяти, имеет сильно редуци­рованныеинстинкты. Если попытаться психически истол­ковать инстинктивное поведение, то представится нераз­рывное единство предварительного знания и действия,так что знания никогда не дано больше,чем одновременно входит в ближайший шаг действия. Далее, знание, за­ключающееся в инстинкте, это, видимо, не столько знание через представления и образы, не говоря уже о мыслях, сколько чувствование притягивающих и отталкивающих сопротивлений,ценностно выделенных и дифференциро­ванных по ценностным впечатлениям. Сравнительно с чувственным порывом инстинкт направлен уже хотя и на