Положение человека в Космосе - Шелер Макс - Страница 1

Проблема человека в западной философии: Пере­воды/Сост. и послесл. П. С. Гуревича; Общ. ред. Ю.Н. Попова.—М.: Прогресс, 1988—552 с.

(31-95, 519-523 стр.)

М. Шелер Положение человека в Космосе ¹

Если спросить образованного европейца, о чем он дума­ет при слове «человек», то почти всегда в его сознании начнут сталкиваться три несовместимых между собой кру­га идей ² .Во-первых, это круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг пред­ставлений, в котором самосознание человека впервые в ми­ре возвысилось до понятия о его особом положении, о чем говорит тезис, что человек является человеком благодаря тому, что у него есть разум, логос, фронесис ^*, mens, ra­tio ^{* *}и т.д. (логос означает здесь и речь, и способ­ность к постижению «чтойности» всех вещей). С этим воз­зрением тесно связано учение о том, что и в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен и человек, и только он один из всех существ. Третий круг представлений — это тоже давно ставший традиционным круг представлений современного естество­знания и генетической психологии, согласно которому че­ловек есть достаточно поздний итог развития Земли, суще­ство, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встре­чаются в низшей по сравнению с человеческой природе. Между этими тремя кругами идей нет никакогоединства. Таким образом, существуют естественнонаучная, фило-

[31]

софская и теологическая антропологии, которые не инте­ресуются друг другом, единой же идеи человека у нас нет.Специальные науки, занимающиеся человеком и все возра­стающие в своем числе, скорее скрывают сущностьчелове­ка, чем раскрываютее. И если принять во внимание, что названные три традиционных круга идей ныне повсюду по­дорваны, в особенности совершенно подорвано дарвинист-ское решение проблемы происхождения человека, то мож­но сказать, что еще никогда в истории человек не стано­вился настолько проблематичным для себя,как в настоя­щее время.

Поэтому я взялся за то, чтобы на самой широкой ос­нове дать новый опыт философской антропологии. Ниже излагаются лишь некоторые моменты, касающиеся сущно­сти человека в сравнении с животным и растением и осо­бого метафизического положения человека,и сообщается небольшая часть результатов, к которым я пришел.

Уже словои понятие «человек»содержит коварную двусмысленность, без понимания которой даже нельзя по­дойти к вопросу об особом положении человека. Слово это должно, во-первых, указывать на особые морфологиче­ские признаки, которыми человек обладает как подгруппа рода позвоночных и млекопитающих. Само собой разу­меется, что, как бы ни выглядел результат такого образо­вания понятия, живое существо, названное человеком, не только остается подчиненнымпонятию животного, но и со­ставляет сравнительную малую область животного царст­ва. Такое положение вещей сохраняется и тогда, когда, вместе с Линнеем, человека называют «вершиной ряда по­звоночных млекопитающих» — что, впрочем, весьма спорно и с точки зрения реальности, и с точки зрения понятия,— ибо ведь и эта вершина, как всякая вершина какой-то ве­щи, относится еще к самой вещи, вершиной которой она является. Но совершенно независимо от такого понятия, фиксирующего в качестве единства человека прямохожде-ние, преобразование позвоночника, уравновешение черепа, мощное развитие человеческого мозга и преобразование органов как следствие прямохождения (например, кисть с противопоставленным большим пальцем, уменьшение че­люсти и зубов и т. д.), то же самоеслово «человек» обоз­начает в обыденном языке всехкультурных народов нечто столь совершенное иное, что едва ли найдется другое слово человеческого языка, обладающее аналогичной двусмыс­ленностью. А именно, слово «человек» должно означать со-

[32]

вокупность вещей, предельно противоположную понятию «животного вообще», в том числе всем млекопитающим и позвоночным, и противоположную им в том же самомсмыс­ле, что, например, и инфузории stentor ³, хотя едва ли можно оспорить, что живое существо, называемое челове­ком, морфологически, физиологически и психологически несравненно больше похоже на шимпанзе, чем человек и шимпанзе похожи на инфузорию.

Ясно, что это второе понятие человека должно иметь совершенно иной смысл, совершенно иное происхождение, чем первое понятие, означающее лишь малую область рода позвоночных животных ^*. Я хочу назвать это второе поня­тие сущностным понятием человека,в противоположность первому понятию, относящемуся к естественной системати­ке. Правомерноли вообще это второепонятие, которое предоставляет человеку как таковому особое положение, несравнимое с любым другим особым положением какого-либо рода живых существ,— это и является темойнашего доклада.

I

Особое положение человека может стать для нас яс­ным только тогда, когда мы рассмотрим все строение био­психического мира. Я исхожу при этом из ступенейпсихи­ческих сил и способностей, постепенно выявленных наукой. Что касается границы психического, то она совпадает с границей живого вообще ^{* *}. Наряду с объективными сущ­ностно-феноменальными свойствами вещей, которые мы называем живыми(здесь я не могу рассматривать их под­робно; например, самодвижение, са^оформирование, са-ли/дифференцирование, самоограничение в пространствен­ном и временном отношении), существенным их признаком является тот факт, что живые существа суть не только предметы для внешних наблюдателей, но и обладают для

[33]

себя-и внутри-себя-бытием(Fursich-und Innesein) , в кото­ром они являютсясами себе (inne werden ) ⁴ .

Самую нижнююступень психического, которое, таким образом, объективно (вовне) представляется как «живое существо», а субъективно (вовнутрь) — как «душа» (од­новременно это тот пар, которым движимо все,вплоть до сияющих вершин духовной деятельности, и который сооб­щает энергию деятельности даже самым чистым актам мышления и самым нежным актам доброты) , образует бес­сознательный, лишенный ощущения и представления «чув­ственный порыв»(Gefuhlsdrang). Как показывает уже само слово «порыв», в нем еще не разделены «чувство» и «влече­ние», которое как таковое всегда обладает специфической целенаправленностью «на» что-то, например на пищу, по­ловое удовлетворение и т. д.; простое «туда» (например, к свету) и «прочь», безобъектное удовольствие и безобъект­ное страдание, суть два его единственных состояния. Но чувственный порыв уже четко отличается от силовых полей и центров, лежащих в основе внешних сознанию образов, которые мы называем неорганическимителами; за ними ни в каком смысле нельзя признать внутри-себя-бытие.

Эту первую ступень душевного становления, как она предстает в чувственном порыве, мы можем и должны от­вести растениям ^* .Но речь отнюдь не идет о том, что­бы, подобно Фехнеру ⁵, наделить растения ощущением и сознанием. Кто, подобно Фехнеру, рассматривает «ощуще­ние» и «сознание» как простейшиеэлементы психическо­го — что неверно,— тот должен был бы отказать расте­ниям в одушевленности. Правда, чувственный порыв ра­стения уже соотнесен с его средой, с врастанием в среду по направлениям «вверх» и «вниз», к свету и к земле, но соотнесен только с неспецифицированным целым этих на­правлений среды — с возможными для них сопротивления­ми и действительностями(важными для жизни организ­ма), но не с определеннымистимулами и составными ча­стями окружающего мира, которым соответствовали бы особые чувственные качества и образныеэлементы. Расте­ние, например, специфически реагирует на интенсивность световых лучей, но не на разные цвета и направления лу-