Ключ от всех дверей - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 87

• Предыдущая
• 87/101
• Следующая

Что со мной творилось? Это чувство, что поселилось в груди, разгорающееся от поцелуев и даже простых слов Мило, как пламя на ветру… Неужели любовь? Снова?

Малая песчинка счастья на одной чаше весов — и горе, одиночество, боль потери на другой.

Меня лихорадило.

Решусь ли я?

Наступило утро. Жаркое солнце взошло над дворцовым садом, просочилось сквозь задернутые занавески, обласкало лучами сомкнутые веки… В закрытой спальне свежесть предрассветного тумана медленно менялась на духоту раскаленного летнего марева. Не то что спать — даже просто лежать, протягивая время до полудня, было невозможно.

Да и привыкла я за время, что путешествовала с Мило, вставать чуть свет. Как и ко многим другим вещам: к свободе от придворных условностей и интриг, к ясному небу над головой, к чудесам… Нет, скучать во дворце было некогда, одна авантюра с разоблачением Ларры стоила целого приключения. Но отчего-то иногда накатывало, словно волна, желание бросить все и сбежать куда глаза глядят. От плохих воспоминаний, от высокой политики и низких интриг… от сложных решений.

Ох, Мило, Мило, что мне делать с тобой? Что мне делать с собой?

— Встряхнись, Лале, — нарочито громко произнесла я, не открывая глаза. — Задумаешься об этом, когда Прилив больше не будет грозить королевству. А пока вставай-ка, дорогая, и приступай к работе.

При мысли о работе я ощутила приступ трусливого облегчения. Теперь у меня нашлась вполне приличная причина для того, чтобы отложить решение на потом.

Тем более что планы у нас с Тирле на сегодня были воистину грандиозные. Пока ее величество собиралась оповещать расклад о грядущем представлении, мне поручалось заглянуть к Вышивальщице шелком и раскинуть с ней гадальные нити. Дело это небыстрое, требующее терпения и внимания, а также полной осведомленности о текущем положении для наиболее верного толкования результатов. Что ж, кому, как не Лале, знать о подводных камнях нашей маленькой «морской» проблемы?

Так я рассуждала, пока рука моя сама тянулась к колокольчику.

— Мило, неси завтрак… — начала я и осеклась.

Ученик все еще пребывал в поместье Опал, и ждать мальчика следовало не раньше вечера. Вот она, сила привычки, — почти двадцать лет утро начиналось с того, что Авантюрин угощал меня чем-нибудь вкусным и приводил в порядок рыжие волосы.

Придется самой о себе позаботиться.

В конечном счете на утренний туалет ушло почти три часа. Лишь к полудню я позавтракала, искупалась, надела привычный шутовской наряд и заплела непослушные пряди в сотню косичек. Серебряные колокольчики мелодично позванивали на концах. На щеках, умытых прохладной водой, расцвел румянец… Никто не заподозрил бы, что шутовку половину ночи мучили кошмары и мрачные размышления. Оставалось только достать ключ и пройти к Вышивальщице.

Как я и предполагала, крестьянское прошлое заставило тринадцатую в раскладе подняться до света, и сейчас, по ее мнению, было уже время обеда.

— Госпожа Лале! Приветствую вас, — попыталась вскочить леди Мериса Яшма, ныне супруга дворцового лекаря, звавшаяся когда-то Мерисой, деревенской швеей. — Не желаете ли присоединиться? — краснея, спросила она и присела, вспомнив об уравнявшем нас в титулах раскладе.

— Благодарю, но вынуждена отказаться, — последовал вежливый ответ, продиктованный скорее плотно набитым желудком, чем правилами хорошего тона.

— Вы пришли по делу или просто навестить? — Чуткие пальцы Вышивальщицы смяли льняную салфетку.

— По делу, — склонила я согласно голову и, сжалившись над бедняжкой, добавила: — Но оно подождет. Мне нужно обдумать вопросы, а вам — завершить трапезу… Могу я взять какую-нибудь книгу из вашей библиотеки, леди Яшма?

— О… да, конечно, — снова поднялась с места женщина. — Какую вы желаете…

— Не утруждайте себя, мне легче самой взглянуть и выбрать, — улыбнулась я и, опережая леди, подошла к шкафу. Вынула томик наугад — леди Мериса не держала плохих книг — и присела в обитое розовым бархатом кресло, поглядывая на Вышивальщицу поверх страниц.

Госпожа Яшма принадлежала к тому редчайшему типу людей, которые, даже появившись на свет в крестьянской семье, с самого раннего возраста ведут себя словно благородные особы — в лучшем смысле этого слова. От таких, как Мериса, вы никогда не услышите грубость или глупость. Опускаясь на сиденье, они держат спину прямо, ни одной капли не прольется из их чашки с чайным настоем на блюдце, а подол юбки не запятнается, даже если им случится пройтись по осенней слякоти.

Откровенно говоря, рядом с лекарем Яшмой именно бывшая деревенская швея Мериса смотрелась аристократкой. Ее темные глянцевые волосы всегда были аккуратно уложены в узел на затылке, закрепленный янтарными шпильками. Не знавшая белил и румян кожа даже в сорок девять лет оставалась нежной и бархатистой, как у девушки. Полненькая и низенькая, милая леди Яшма двигалась с такой врожденной грацией, какой высоченным и тощим фрейлинам ее величества не видать как своих ушей. Но самым замечательным в облике тринадцатой в раскладе были руки — маленькие, изящные, с красивыми, немного пухлыми пальцами. Когда Вышивальщица бралась за шелковые нити, то сердце замирало от восхищения — так ловко и аккуратно управлялась она с ними.

Единственной слабостью почти совершенной госпожи Яшмы была еда. Кушала Вышивальщица много, часто и толк в деликатесах знала. Оторваться от обеда или завтрака для нее было смерти подобно… И любой, кто знал историю этой леди, ни за что не стал бы осуждать ее за несдержанность.

В детстве Мериса часто голодала. Она родилась в бедной семье, где, кроме нее, родителям приходилось заботиться еще о десяти ртах. Когда девочка подросла, у нее открылся талант в обращении с нитками и иглой. Какие чудеса творила маленькая швея, имея в своем распоряжении только грубый лен и пару мотков цветной пряжи!

Когда Мерисе исполнилось тринадцать, отец ее надорвался на полевых работах и за несколько дней превратился в свою бледную тень. Заботы по дому полностью легли на плечи матери, а о пропитании пришлось думать девочке-рукодельнице. Продажа расшитых яркими узорами рубашек позволяла кое-как сводить концы с концами и накормить семью, но у самой Мерисы часто от рассвета до заката и крошки во рту не было.

Кто знает, чем закончилась бы эта история! Может, счастливо — подросли бы братья и сестры талантливой швеи, начали бы помогать с заработком, и зажила бы семья в достатке. Или печально — если бы девочка сожгла себя непосильным трудом.

Но малышке повезло — старая Вышивальщица перед смертью рассказала, где искать себе замену.

Мерису пригласили ко двору, даровав титул леди, земли на юге и новое имя. Семья ее до сих пор жила в благоденствии в той самой деревушке и горя не знала.

А бывшая швея за несколько лет освоилась при дворе, примелькалась, а на третьем десятке выскочила замуж за главного лекаря. И до сих пор была просто неприлично влюблена в собственного мужа.

— Леди Опал? — вежливо и немного смущенно окликнула меня Вышивальщица. — Я завершила трапезу. Не могли бы вы изложить суть проблемы, что привела вас ко мне?

— Проблемы… не назвала бы это так, — улыбнулась я, откладывая книгу, в которой так и не прочитала ни одной строки. — Скорее, мне хотелось бы удостовериться, что я поступаю правильно. Риск слишком велик… Дела государственные, как говорится.

— О… тогда вам нужно серьезное гадание, — задумчиво опустила ресницы Вышивальщица. — Вопросы вы уже составили?

— Вместе с ее величеством, — кивнула я.

— Хорошо. Подождите, пока я приготовлю нити. Лучше еще разочек мысленно повторите свои вопросы, — посоветовала мне леди Мериса и удалилась в другую комнату за принадлежностями.

Я лишь завистливо вздохнула, глядя на ее величавую осанку и исполненные достоинства движения. Мне такого совершенства не достичь никогда.

Впрочем, что это я? Шуту и не нужно быть величавым. Семенить меленько или нестись сломя голову — вот что больше подобает мне по должности. А женственность… в некотором смысле это врожденный талант. У кого-то есть, у кого-то нет.

• Предыдущая
• 87/101
• Следующая