Ключ от всех дверей - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/101
• Следующая

Авантюрин беззаботно плюхнулся рядом со мной, прикусывая сорванную травинку.

— Я не хотел обижать и Стелле тоже, — сознался мальчишка. — А отрицание, оформленное изящно, порой приятней согласия. Конечно, слез в подушку и мучительных мыслей не избежать, но тем милее покажется потом суженый, без памяти влюбленный в юную Аквамарин. И кстати, госпожа. — Ученик повернулся ко мне, щуря от солнца темные глаза. Зрачок превратился в точку. — Так ли нелепы были мои излияния, что вы посчитали их бредом?

Я решительно замотала головой:

— Любая романтика и слащавое приукрашивание действительности есть болезненные бредни, Мило. Истинным чувствам напыщенные слова не нужны.

Авантюрин улыбнулся, как завзятый соблазнитель. Травинка крутанулась в ловких загорелых пальцах и скользнула пушистой метелочкой по темным, будто бы искусанным губам.

— Вам не кажется, госпожа, — нахальная травинка коснулась и моих губ и вернулась на свое законное место, — что сейчас вы себе лжете?

— Отнюдь, Мило, — вернула я ему улыбку — беспечную и умудренную в то же время, запрокидывая подбородок к ласковому солнышку. Ох и будет потом веснушек… — Я не любительница картинных признаний и пышных слов. Когда-то человек, покоривший мое сердце, всего лишь протянул мне в нужный момент руку… А признание я прочитала в его глазах.

Взгляд Мило стал задумчивым.

— Неужели вы бы не хотели услышать слова любви от того человека?

Улыбка моя угасла.

— Когда это случилось, Мило, они принесли мне много горя. Нет, я не люблю пышных слов, — вздохнула я. — Они лживы и прячут суть чувства за бессмысленными потоками изящных конструкций.

— А какого же признания вы бы хотели, госпожа?

Какое же яркое солнце! Кажется, еще немного — и я ослепну. Уже все глаза на мокром месте.

— Пусть тот, кто любит меня, последует за мной на край света и даже за край. Пусть он меня никогда не оставит, как бы я ни ранила его словами и поступками. Пусть будет со мной… всегда. Знаю, Мило, это эгоистичное желание, — прикрыла я глаза, чуть отворачиваясь от слепящих лучей. — Но это именно то, что мне нужно.

Мило загадочно усмехнулся. Тени от пушистых ресниц легли на высокие скулы, смягчая резковатые черты лица.

— Все же мы очень разные, госпожа. Мне хотелось бы слышать от своей возлюбленной, что ей нужен только я, что она не может жить без меня и дышит лишь мною… Я хотел бы стать для нее единственным глотком воды в пустыне и очагом в пустом и холодном доме, и чтобы она сказала мне все это — и много других глупостей. И разумеется, я отвечу ей романтичным и возвышенным признанием, что бы она ни думала по этому поводу… То есть даже если ее точка зрения совпадет с вашей, госпожа, — поправился он. — Так что мои мечтания тоже можно назвать эгоистичными. Но довольно об этом, — оборвал свои излияния мальчишка. — Вы ведь искали меня для дела, верно?

— Верно, верно, — мурлыкнула я, вытягиваясь на солнышке. Давненько не случалось мне так вот запросто валяться на травке в три часа пополудни. Обычно в это время я только просыпаюсь и завтракаю. Сколько же теплых, чудесных дней прошло мимо! — Лето — замечательная пора, Мило. Великолепно подходит для балов и прочих аристократических развлечений. И нам с тобой, дорогой ученик, — нам, и никому другому! — выпала невероятная честь веселить лордов и леди в самую короткую ночь этого года. Ты только не волнуйся, план я уже придумала, — успокоила я нервно дернувшегося ученика, — от тебя требуется лишь позаботиться о фейерверке. Помнится, пару лет назад ты много хвастался своими познаниями в волшебстве и волшебных игрушках? Ну, теперь хорошо бы и подтвердить свои слова! Кстати, королева обещала щедро тебя наградить, если работа ей понравится, — добавила я, чтобы совсем уж не запутать ученичка.

Мило хитро сощурился:

— Я не подведу вас, госпожа. Что желаете увидеть в темном ночном небе? Птиц, драконов, дам в шелках?

— По дамам у нас ты, дорогой, — рассмеялась я. — А мне… мне нужны цветы, деревья и мифические звери. Осилишь столь трудную задачу, Мило?

— Разумеется, моя госпожа, — с почтением склонил голову ученик. — Ради вас — все, что угодно.

— Вот такие признания мне по душе! — обрадованно хлопнула я его по плечу и вскочила на ноги. — Бал будет через три дня, готовься! А я пойду пока оповещу придворных бездельников о грядущем развлечении… И еще, Мило: готовь маску!

— Что? Какую маску? — крикнул Авантюрин мне вслед. — Госпожа!

Но я лишь махнула рукой и скрылась за поворотом. Пожалуй, в первую очередь загляну к художнику!

— Тарло! О-о! — пропела я, врываясь в мастерскую.

К счастью, Мечтатель не работал над очередным шедевром, а грустно цедил вино, разглядывая сквозь прозрачный потолок ясное голубое небо с белыми перьями облаков, быстро гонимыми ветром.

— О, лорд, я вижу, обуяла вас тоска? Прошу простить мои манеры дурака, но в этот светлый и прелестный день наводит ваша грусть на землю тень…

Тарло усмехнулся и отсалютовал мне бокалом, отбрасывая с лица нечесаную белесую прядь. В ярких солнечных лучах седые волосы художника казались начисто лишенными цвета, словно паутина. Да только паутина не бывает такой жесткой…

— Зато у вас, вижу, с настроением все в порядке, Лале. Чем обязан визиту?

— Ну-ну, милейший, почему же так уныло? Разве не радует глаз чудесная погода? — Я бесцеремонно устроилась на столе, переставив бутыль с вином на пол.

— Что погода, милая Лале, — невесело вздохнул художник. — Я в тупике. В последнее время не могу написать ни одной стоящей вещи…

— Полно вам, Тарло, — замахала я руками. — А как же «Одиночество», выполненное углем?

Он сморщился.

— А как же ваши совместные труды с Танше?

Мечтатель немного повеселел.

— О да, Танше — единственная моя отдушина в мире беспросветной скуки. К слову, этот милый юноша и ссудил меня лакомством из своих запасов. — Художник кивнул на бутыль. — Но пока дальше набросков дело не движется…

— Погодите, погодите! — подалась вперед я, выхватывая бокал и осушая его залпом. Хм, а неплохое вино. Но довольно крепкое — удивительно, как это художника еще не разморило. — Вам ли жаловаться на тоску?

— Лале, вы сама наивность! Откройте, наконец, глаза. — Тарло, кажется, был нисколько не огорчен утратой бокала. Значит, дела его не так плохи, как показалось мне сначала. — Наш дворец сейчас напоминает болото — то же смутное бурление и полное отсутствие всяческого движения.

Художник наклонился и протянул руку к бутылке, но я с невинной улыбкой свесила ногу и хорошенько пнула сосуд.

— Ах, какая я неловкая, расплескала подарок Танше! — притворно заохала я, покатываясь про себя над потешно-рассерженным выражением лица Мечтателя. — Но ничего страшного, слуги приберут. А что касается тоски и отсутствия движения… У меня есть недурная новость для вас, мой унылый лорд.

— И какая же? — мрачно осведомился Тарло, опираясь щекой на кулак. — Неужели всю придворную толпу скопом признают дурнями и издадут об этом соответствующую бумагу?

— Увы, нет. — Я развела руками и подалась вперед, шепча доверительно: — Но кажется, у нас будет шанс отделить дурней от людей остроумных и интересных. Грядет маскарад, Тарло!

— Маскарад? — удивленно заломил брови художник. — Звучит неплохо. Но этого маловато. Хотя, без спору, приятно будет взглянуть на королевскую свиту в комичных личинах.

Я наставительно воздела палец:

— Не просто посмотреть, но и послушать, дражайший. Каждый дурень должен будет подтвердить свое право носить маску, рассказав историю, спев песню или иным способом, — главное, чтоб зрителям было весело!

Глаза Тарло загорелись от предвкушения и перестали наконец косить в сторону опрокинутой бутыли.

— Чудесно! Воистину приятная весть, милая Лале! Когда же состоится это знаменательное событие?

— В самую короткую ночь. И мне понадобится ваша помощь, о великодушный Тарло. — Я скромно опустила ресницы, терзая пальцами одну из косичек. — К завтрашнему вечеру мне нужна будет красочная афиша, да не одна, а целых четыре — повесить перед тронным залом, в трапезной, на щите известий в саду и перед сокровищницей.

• Предыдущая
• 39/101
• Следующая