Ключ от всех дверей - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 101

• Предыдущая
• 101/101

Музыка бесконечных странствий уже звучит в моей крови, и я не могу противиться ей.

Я уйду — так будет лучше для всех. Кирим не посмеет нарушить клятву… бесполезную для него. Ты — отгорюешь и забудешь обо мне.

И может быть, — я так надеюсь на это! — когда-нибудь простишь свою глупую наставницу.

— Принимаю. — Голос мой зазвенел серебряным колокольчиком. Только не поддаться соблазну, не посмотреть на Мило… иначе я просто не смогу — стоит лишь увидеть его темные глаза, шелк его волос, вспомнить вкус губ… — Забирай ключ, что висит у меня на цепочке… Но поклянись прежде, что не причинишь Мило вреда — ни прямо, ни косвенно… И забудешь о нем, как только получишь ключ. Зачем тебе он, к слову?

— Клянусь, — веско произнес Кирим. — А ключ… он вернет мне свободу! Я открою дверь в небытие — и выпущу Шайю на волю… и получу обратно свое имя. И жизнь. Я устал быть Незнакомцем! Я хочу стать… просто… живым… свободным…

Каждое следующее слово звучало все тише и глуше. Я грустно улыбалась — как знакомо мне это было! Да только не в карте дело.

Никакой ключ не может даровать свободу — уж мне ли не знать.

Она или течет в крови, или манит обещанием в небесах. Иного не дано.

Мы сами творцы своей свободы.

Жаль, что я поняла это так поздно.

Медленно сняла я цепочку. Взвесила в последний раз в руке тяжелый, резной, золотой ключ.

Раскачала — и кинула:

— Лови, Кирим. Сделка свершилась.

Он легко ухватил ключ в воздухе — и небрежно чиркнул лезвием, рассекая стягивавшие Мило веревки. Авантюрин стряхнул с себя обрывки, как хлам, и неловко, заплетаясь на затекших ногах, шагнул ко мне.

Драгоценный, родной, светлый, добрый, любящий… Мой Мило…

Но я лишь грустно покачала головой — и отступила…

Назад, к Пустой карте.

Мир виделся мне смутно, как через тонкий мокрый шелк. И так же запоздало доходили до сердца болезненные уколы тоски.

— Неужели я… победил? — неверяще прошептал Кирим, оглаживая пальцами холодный металл. — Неужели… все не зря?

Я рассмеялась. И что-то было в этом смехе, что заставило Мило остановиться, а Кирима — поднять голову.

Ладонь моя уже лежала на прохладном полотне картины. Одно движение — и пальцы сомкнутся на нарисованной ручке… что дальше?

Почему по щекам моим текут горячие, соленые слезы?

Только не смотреть на Мило. Не смотреть. Я перетерплю — ради нас обоих.

— Ключ в твоих руках не отомкнет ни одной двери… Разве что старый комод в поместье Опал, — медленно проговорила я. — Это просто символ. Старый дар Холо, моего наставника… А ключ от всех дверей — это я сама, Лале Опал… И нет в этом мире того, кто стал бы моим Хранителем. Прощай, Кирим, — улыбнулась я сквозь слезы. Отчего-то мне было очень легко, почти до боли. — Желаю тебе отыскать свою собственную свободу. Прощай и ты, Мило… и прости меня. Пожалуйста… Прости…

— Лале! — крикнул Мило, кидаясь ко мне. — Лале, нет!

Но я уже повернула ручку — и шагнула в картину.

Слезы ослепили меня. Грудь стиснуло. В изнеможении я опустилась на холодные каменные плиты. В обе стороны тянулся длинный, темный коридор со множеством дверей, но мне не хотелось открывать ни одну из них.

Я ушла… и потому не видела больше ничего.

Я не видела, как захохотал безумно, выронив бесполезный ключ, Кирим. Он запрокинул голову, запустил пальцы в волосы, а из кармана посыпались на пол серебряным дождем маленькие колокольчики.

Я не видела, как, захлебываясь криком, задыхаясь от ярости и боли, колотил Мило кулаками в картину, как бессильно сполз он по стене, не сдерживая стона.

И того, как соткался из воздуха статный черноволосый мужчина с желтой лентой в косе, я тоже не видела.

Он оглядел зал, усмехнулся… и покачал головой:

— Ты снова все неправильно поняла, моя девочка. Маленькая Лале… нежная, хрупкая. Куда тебе одной…

Я не видела, как он подошел к Мило и наклонился к нему, прошептав что-то… и как Мило с надеждой посмотрел на него… и вновь шагнул к картине — уверенно и спокойно, хотя слезы еще не успели высохнуть на его щеках.

…я не видела и не слышала ничего. И потому чуть не поседела от испуга, когда кто-то опустился рядом со мной на плиты и заключил меня в крепкие, горячие объятия, шепча:

— Хотели сбежать от меня, госпожа? Я не отпущу. Никогда.

— Мило… — простонала я сквозь слезы и повернулась, пряча лицо на таком знакомом, таком сильном плече. — Как ты нашел меня? Как сумел последовать за мной?

— Холо помог, — усмехнулся бывший ученик и запрокинул мое лицо, заставляя смотреть себе в глаза. Темный коридор словно озарился солнечными лучами. — Он сказал мне, что нехорошо отпускать такую красивую леди одну… а еще — что любому ключу нужен Хранитель. И что мне он, Холо, вполне может доверить даже собственную дочь. Лале, — посерьезнел он, и в каре-фиолетовой бездне зажглись жадные золотые искры. — Я знаю, что вы не любите пышных признаний, но все же… Я люблю вас. Нет, не так — я люблю тебя. Ты — мой свет и моя тьма, моя боль и отрада, единственная радость моего сердца. Ты — единственное солнце, в которое я верю, и единственная ночь, пред которой я склоняюсь… Лале, любимая… Какие бы бедствия ни сотрясали бытие, я всегда буду рядом с тобой. Как бы ты ни бежала от меня, сколько бы ни ошибалась и ни совершала глупостей, я всегда останусь с тобой. Я осушу твои слезы, я укрою тебя в своих объятиях. В любом мире — под небесами и в небесах — я буду с тобой рядом. Всегда. Вечно. И никакие двери на свете не смогут нас разлучить. Ведь я люблю тебя, Лале.

Я слушала его — и таяла, и горела, и сходила с ума — в лучшем смысле этого слова. И когда он в последний раз произнес мое имя — жарко, страстно, властно, — подалась вперед, впиваясь в его губы поцелуем.

Ведь что ни говори, а словам я всегда предпочитала поступки.

— Я люблю тебя, Мило. Ты веришь мне?

— Да.

• Предыдущая
• 101/101