Грязная любовь - Харт Меган - Страница 50

• Предыдущая
• 50/82
• Следующая

– По крайней мере тогда я убеждаюсь, что жив, что могу чувствовать. Я должен что-нибудь чувствовать.

– Ты говорил с ней об этом?

Гевин заколебался, затем покачал головой:

– Я пытался, но она не захотела меня слушать.

Я подала ему рубашку. После того как он ее надел, я подала ему бумажную салфетку. Он высморкался, вытер глаза и, не глядя на меня, бросил ее в мусорное ведро.

– А сам ты как думаешь? Почему твоя мать тебя не обнимает?

– Потому что ненавидит меня. Впрочем, не знаю.

У меня не было слов, чтобы его утешить. Хотя бы потому, что я была не тем человеком, который мог бы помочь советом в налаживании отношений с матерью. Намочив тряпку холодной водой, я протянула ее Гевину:

– Вытри лицо.

Он чуть смущенно мне улыбнулся, но обтер лицо и повесил тряпку на раковину.

– Ты скажешь моей маме?

– А ты этого хочешь?

Он ответил не сразу.

– Нет.

– Гевин, я за тебя волнуюсь. Я не хочу, чтобы ты наносил себе порезы. Когда тебе плохо, не нужно заниматься самоистязанием. – Я наклонила голову, чтобы заглянуть ему в глаза, внезапно почувствовав себя гораздо более старой. Старой, но при этом абсолютно бесполезной, уча его справляться с бедами, будучи не в состоянии наладить свою собственную жизнь.

– А что мне остается? Выпивка? Травка? Нет, спасибо. Мой старик был крутым укурком. Я не хочу становиться похожим на него. Я просто хочу чувствовать что-нибудь. Чувствовать себя живым, а не памятником.

Необыкновенная проницательность для пятнадцатилетнего пацана.

– Но резать себя – это все-таки не выход.

Он пожал плечами, глядя в пол.

– Так ты скажешь моей маме или нет?

– Если я скажу… Как ты думаешь, что она тогда сделает? – Сидеть на краю ванны было неудобно и больно, но я не встала.

Он пожал плечами:

– Откуда я знаю? Может, ничего. А может, начнет вопить.

– А если она не станет вопить, а постарается тебе помочь? – предположила я.

Он поднял глаза, но в его глазах была пустота.

– Ты думаешь, я спятил?

– Нет, Гевин, я так совсем не думаю. – Я покачала головой и взяла его руку. – Я просто знаю, что иногда легче делать вещи, которые ты знаешь, что делать не следует, но все равно продолжаешь их делать, потому что это отвлекает от того, что еще сильнее причиняет боль.

Гевин смотрел на свою руку, накрытую сверху моей.

– Она собирается за него замуж. После этого я ей стану совсем не нужен. Она будет вспоминать обо мне, только когда ей нужно будет на ком-нибудь отыграться.

– Твоя мама тебя любит, Гевин. Я уверена в этом. Пусть даже то, как она себя ведет, может убеждать тебя в обратном.

Гевин фыркнул и отнял у меня свою руку.

– Не все матери любят своих детей, мисс Каванаг. Это доказанный факт. Все хотят в это верить, но не каждая мать любит своего ребенка.

Я это знала слишком хорошо, но соглашаться с Гевином… Нет, это значило бы ввести нас обоих в депрессию. Все-таки из нас двоих я взрослая. Мне нужно было придумать и сказать что-нибудь, чтобы поднять его дух. Вот только на ум мне ничего не шло.

– Мне пора, – вдруг сказал Гевин. – Она снова взбеленится, если, вернувшись, обнаружит, что я не убрался в гостиной.

Я кивнула и откинулась назад, не спуская с него глаз.

– Хочу сказать, Гевин. Если тебе когда-нибудь нужно будет с кем-нибудь поговорить, ты можешь на меня рассчитывать. Ладно? Поговорить о чем угодно.

Не отрывая взгляд от пола, он кивнул:

– Ладно.

Я положила руку ему на плечо.

– О чем угодно, – повторила я.

– Ага. – Он кивнул. – Спасибо.

Гевин встал и прошел мимо меня. Я надеялась, что я смогла ему помочь хоть чем-нибудь. Хотя и знала, что сделанного мной недостаточно.

Я без передышки работала в своей столовой, и поэтому мне удалось все закончить за пару дней. Темно-синие стены, отделанные золотыми рейками, стали походить на ночное небо с сияющими на нем звездами. Ниже потолочных декоративных панелей я вывела цитату из «Маленького принца»: «У всех людей есть звезды, но у каждого они свои».

Мне нравилось, как это выглядит. Дерзко. Это подчеркивало достоинства моей мебели так, как никогда не смог бы сделать однотонный белый цвет. Комната, которую я терпеть не могла больше любой в доме, неожиданно превратилась в мою любимую.

Этот же синий цвет сделал меня храброй – я сама позвонила Дэну и пригласила его пойти вместе со мной, Марси и Уйэном на ежегодную саскуэханнскую художественную выставку. В качестве извинения за то, что я отказалась знакомить его с матерью. Ни он, ни я не упомянули про дни, когда мы не общались. Я была не уверена, что он примет приглашение, но ему вроде бы пришлась по душе мысль познакомиться с моими друзьями.

Мы договорились встретиться у памятника в человеческий рост – мужчина с газетой в руках – на скамейке в парке, но я задержалась из-за опоздавшего автобуса, поэтому увидела их прежде, чем они меня. Марси с Уэйном держались за руки и болтали. Было совершенно очевидно, что им комфортно в обществе друг друга. Я им даже слегка позавидовала.

– Элли! – Дэн махнул рукой и легкой трусцой направился мне навстречу. – А мы как раз гадали, куда ты могла пропасть.

Я не знала, обнимет он меня или нет. Дэн обнял.

– Автобус застрял в пробке. Вижу, вы уже познакомились.

Он положил руку мне на талию.

– Ну да. Я пораскинул мозгами и решил, что та шикарная блондинка и есть Марси.

Марси хихикнула и прижалась к Уэйну.

– Вообще-то он пытался убедить меня, что это ты ему меня так описала, Элли, но это ему не удалось.

Я действительно не говорила, что Марси шикарная. Несомненно блондинка. Болтливая – это вообще без вопросов. Фанатка туфель на шпильках и топов в обтяжку. В сравнении с тем, что в ее представлении являлось «свободной одеждой», я чувствовала себя капустой в ста одежках. Думая о том, как бы не опоздать, я не стала особо заморачиваться по поводу одежды.

– Привет, Элли. – Уэйн подался мне навстречу и поцеловал в щеку. – Рад тебя снова видеть.

– Привет, – кивнула я.

Дэн взял мою руку и слегка пожал, прежде чем сплел свои пальцы с моими. Это заставило меня перевести взгляд на него, но, насколько я могла понять по его лицу, он впервые не мог догадаться, о чем я думаю. Я не стала вырываться, хотя и слегка напряглась от этого собственнического жеста.

– Может, сначала перекусим?

Я не сразу сообразила, что Дэн обращается ко мне. Марси и Уэйн тоже выжидающе уставились на меня. Словно только от одной меня зависело, в каком порядке будет проходить наша встреча. Словно я вдруг стала главной нашей небольшой группе.

– Я за.

– Отлично. А то я умираю с голоду. – Дэн снова сжал мою руку.

И этот мужчина слизывал сбитые сливки с моих сосков. И услуги психиатра мне также были без надобности – я сама могла догадаться: в том, чтобы держаться за руки, нет ничего предосудительного или ненормального. Марси и Уэйн, к примеру, держатся за руки. Так же как и большинство остальных пар в парке.

Но они были парой – друзья, любовники. Я не могла сказать то же самое про нас с Дэном. Он стал привычкой, способом провести время. Мы не были парой. Марси и Уэйн – да. Как и проходящий мимо парень с дредами под руку с девчонкой в футболке с надписью Ramones. Нет, мы не были парой. Но тогда кем же мы приходились друг другу?

– Элли? – Лоб Дэна прорезали морщины. – Ты как?

– Прекрасно, – сказала я, хотя это было не так.

В парке было достаточно людей, чтобы я могла их сосчитать и поделить на два. Сколько пар. Один плюс одна. Совсем как в гребаном Ноевом ковчеге.

– Элли, ты какая-то бледная. Может, присядешь?

Я позволила Дэну взять на себя роль кормчего. Марси и Уэйн следовали за нами, причем Марси болтала даже больше, чем на работе, но я была благодарна ей за этот треп, поскольку он освобождал меня. И я почувствовала прилив благодарности к Дэну, когда он принес мне клубничный лимонад.

• Предыдущая
• 50/82
• Следующая