Погребенная во льдах - Питерс Эллис - Страница 42
- Предыдущая
- 42/51
- Следующая
Они были почти на самом пороге, когда по балке потолка вдруг пробежало пламя и посыпались искры, от которых загорелся грубый домотканый занавес. Он служил для зашиты от холодного ветра, когда дверь запиралась на ночь. Сухая ворсистая ткань ярко вспыхнула и огромной подушкой загородила им путь. Оливье яростно отшвырнул ее и подтолкнул Ива к дверям.
— Выходи! Выходи во двор и сразу же прячься!
Если бы Ив выполнил его приказание буквально, его бы вполне могли не заметить. Но когда он вышел на свежий воздух и сразу оглох от оглушительного гама во дворе, он оглянулся, тревожась за Оливье, так как бушевавшее пламя было уже в человеческий рост. Эта задержка стоила ему и его друзьям всего, чего они уже добились. К тому времени больше половины двора было в руках Берингара, а остатки гарнизона крепости были взяты в тесное кольцо вокруг зала. Когда Ив повернулся спиной к врагам и раздумывал, не броситься ли ему назад на помощь другу, Ален Левша, которого теснили у подножия лестницы, взмахнул мечом, расчищая перед собой пространство, и отскочил назад по широкой деревянной лестнице. Они столкнулись спина к спине. Ив оглянулся и попытался убежать, но было поздно. Большая ручища схватила его за волосы, и торжествующий рев, в котором слышался вызов, заглушил даже звон оружия и треск пылающих бревен. В следующую секунду Левша прислонился спиной к косяку, не боясь нападения с тыла, и, прижав мальчика к себе, приставил ему к горлу обнаженный меч, уже окровавленный.
— Всем стоять! Опустить оружие и отступать! — зарычал Левша, темно-желтая грива которого ощетинилась и сверкала в мерцающем свете пожара. — Назад! Я говорю, еще дальше! Я хочу видеть перед собой пустое пространство. Если кто-нибудь натянет тетиву, первым умрет этот чертенок. У меня снова в руках мой пропуск! Ну, человек короля, где ты там? Чем ты заплатишь за его жизнь? Свежую лошадь, свободный выход и никакой погони — клянись, иначе я перережу ему горло и его кровь падет на твою голову!
Хью Берингар вышел вперед и стоял, не спуская глаз с Левши.
— Назад, — приказал он, не поворачивая головы. — Делайте как он говорит.
Все — и люди короля, и разбойники — дюйм за дюймом отступали, пока перед ступенями не образовалось большое пространство, покрытое истоптанным грязным снегом. Хью отходил вместе со всеми, хотя и держался впереди. Что еще он мог поделать? Голова мальчика была откинута назад и прижата к телу Левши, а сталь касалась шеи ребенка. Одно неверное движение — и он будет мертв. Несколько разбойников начали выбираться из толпы, чтобы под шумок ускользнуть к частоколу и воротам, пока все глаза прикованы к этим двоим на верхней площадке лестницы. С ними справится стража у ворот, а вот кто справится с безжалостным и отчаянным главарем разбойников? Все молча отступали перед ним.
Но нет, не все! Сквозь толпу пробиралась какая-то странная одинокая фигура, которую никто не заметил, пока она не вышла на открытое пространство. Она пошатывалась и прихрамывала, но, выйдя из толпы, направилась, не останавливаясь, прямо к лестнице. Это был высокий изнуренный человек в черной рясе, капюшон которой был откинут на плечи. Два сморщенных шрама виднелись на тонзуре. На ногах, обутых в сандалии, была кровь — он оставлял пятна на снегу, — чело, разбитое при падении о скалистую почву, тоже было окровавлено. Большие запавшие глаза на посиневшем лице неотрывно смотрели на Алена Левшу. Указующий перст обвинял его. Громкий голос странного монаха властно крикнул, обращаясь к главарю:
— Отпусти мальчика! Я пришел за ним, он мой.
Сосредоточив все внимание на Хью Берингаре. Левша до сих пор не замечал этого человека. Он резко повернулся, изумленный тем, что кто-то посмел нарушить тишину и пересечь нейтральную территорию вопреки его приказу.
Предводитель был потрясен до глубины души. На какое-то мгновение Ален Левша увидел мертвеца, приближавшегося к нему, ужасного, неуязвимого и бесстрашного, увидел, что раны, нанесенные этому монаху лично им самим, еще кровоточат, а лицо бледное, как у трупа. Левша даже забыл про заложника. Руки у него опустились, и меч тоже. В следующую секунду он осознал, что мертвецы не встают из могил, и с яростным и презрительным возгласом пришел в себя, но было уже поздно — он потерял свое преимущество. Ив выскользнул у него из рук, как угорь, и устремился вниз по ступенькам.
Мальчик бежал сломя голову, пока не уткнулся во что-то знакомое и теплое, и с закрытыми глазами, выбившись из сил, прижался к нему. Голос брата Кадфаэля произнес у него над ухом:
— Ну-ну, тише, ты теперь в безопасности. Иди сюда и помоги мне справиться с братом Элиасом, потому что теперь, когда он тебя нашел, он никуда без тебя не пойдет. Давай уведем его отсюда, ты и я, и сделаем для него все, что можем.
Ив открыл глаза, все еще дрожа и задыхаясь, и оглянулся на дверь зала.
— Там мой друг… мой друг, который мне помог!
Тут он умолк и тяжело вздохнул, со страхом и надеждой. Дело в том, что хотя Хью Берингар в ту самую секунду, когда Ив вырвался из рук Левши, устремился вперед, чтобы вступить в бой, но его опередили. Из дыма и огненной черноты на пороге появился Оливье, с мечом в руке, с закопченным лицом. Он выскочил на свободное место и, пролетев мимо Левши, ударил его мечом плашмя по щеке, давая понять о своем намерении. Темно-желтая грива взвилась, когда Левша одним прыжком очутился рядом с ним. Снова наступила мертвая тишина, нарушенная при внезапном появлении брата Элиаса, когда по толпе прошел удивленный шепот. И в этой тишине зазвенел голос, который медленно, с презрением произнес:
— А теперь ты будешь иметь дело с мужчиной!
Теперь Ива было не сдвинуть с места, пока не закончится этот поединок. Кадфаэль крепко держал его, хотя он зря беспокоился: мальчик обеими руками вцепился ему в рукав, ища поддержки, в страшном волнении. Брат Элиас, на какое-то время потеряв ориентацию, искал своего мальчика. Мучительно хромая, он наконец подошел к Иву, чтобы дотронуться, утешить и утешиться самому. Ив, ни на минуту не сводя влюбленных глаз с Оливье, оторвал одну руку от рукава Кадфаэля, чтобы так же пылко ответить на пожатие Элиаса.
Все для Ива теперь зависело от этого поединка один на один. Мальчик дрожал с головы до ног, болея за своего героя. И Кадфаэль, и Элиас почувствовали это, и оба тоже не сводили глаз с высокого, стройного, подвижного юноши, который застыл, широко расставив ноги, на верхней площадке лестницы. Несмотря на закопченное лицо и запачканную одежду молодого воина, Кадфаэль сразу узнал его.
Никто не вмешивался, даже Хью, который был облечен властью. Его люди не будут сражаться, пока не закончится этот бой. В таком вызове на поединок было что-то, запрещавшее другим вмешиваться. На первый взгляд это был неравный поединок, так как Левша был вдвое старше, мощнее и опытнее своего противника, хотя тот и превосходил его проворством и длиной выпада. Сначала Левша уверенно пошел в сокрушительную атаку, исполненный решимости сбросить молодого человека с лестницы. Однако после его многочисленных все более яростных выпадов этот мальчишка — по виду всего-навсего плохо обученный крестьянин! — не отступил ни на шаг и спокойно отбивал сокрушительные удары меча своего противника. Он стоял в непринужденной позе, тогда как Ален Левша яростно размахивал мечом, понапрасну растрачивая силы. Ив смотрел на бой широко открытыми глазами, буквально молясь на Оливье. Элиас почувствовал, как напряглась рука мальчика, которую он сжимал, и задрожал в ответ. Брат Кадфаэль смотрел на молодого человека и вспоминал, казалось бы, давно им позабытое искусство. Эту манеру сражаться на мечах породило столкновение Востока и Запада, и Оливье прекрасно владел этим искусством.
Этого фехтовальщика было не сдвинуть с места, и если он уступал дюйм, то в следующий момент завоевывал его обратно, да еще и с лихвой. Оливье постепенно оттеснял противника к краю ступенек, и тот не мог ничего с этим поделать.
Ален Левша сделал очередной выпад, вложив в удар весь свой вес. Пятка его оказалась у края обледеневшей ступеньки, а выпад был слишком неосторожным. Его потянуло вперед, он поскользнулся и потерял равновесие. Оливье прыгнул, как охотящийся леопард, и нанес раскрывшемуся противнику удар прямо в незащищенную грудь, вложив в него всю свою силу. Меч вошел так глубоко, что Оливье пришлось откинуться назад, крепко упершись ногами в землю, чтобы вытащить лезвие.
- Предыдущая
- 42/51
- Следующая
