Таящийся ужас 2 - Кейз Дэвид - Страница 35

На секунду отступающая боль тут же нахлынула с новой си¬лой, неминуемо приближая агонию. Искаженное ненавистью лицо верзилы — и Мэнсон полностью отключился. Немного погодя он все-таки снова открыл глаза, но так и не смог понять, чья тень мешает ему увидеть столь прекрасное, звездное небо. Он вообще больше ничего не понимал, все ему казалось искаженным, странно нереальным. Откуда-то из темноты зазвучал тихий голос, почти шепот, но это не мешало ему осознавать значение каждого слова.

— Ну вот, Мэнсон, наконец-то настал твой последний час на этой земле.

Мэнсон широко раскрыл глаза, его тело невольно содрогнулось от увиденного. Сейчас его спасение было только в беспамятстве. Он все же попытался пошевелиться, увы; захотел что-то сказать — слова застряли в горле. Это был конец.

Смерти он не боялся, но все его существо молило об отмщении. Мысль эта пойманной птицей металась в закоулках затуманенного сознания. И в этот самый момент он осознал, точнее, почувствовал, что его желание осуществится. Внутри него все оцепенело, боль внезапно отступила, ему казалось, что он куда-то летит, испытывая величайшее, неземное блаженство.

Рутлэнд стоял над ним, сжимая в поднятых руках громадный камень, потом он отпустил его. Массивный булыжник с глухим стуком накрыл голову Мэнсона.

Дело сделано — его обидчик мертв. Рутлэнд тупо смотрел вниз, опустив плечи и свесив руки. Он не в силах был отвести взгляд от лежащего на траве тела. Внезапно Рутлэнд вздрогнул, словно что-то оборвалось у него внутри, подкатившая усталость и слабость вытеснили остатки гнева и раздражения.

Какая холодная ночь! А может, это холод, подкравшийся к его сердцу? Подобного страха он не испытывал никогда в жизни. Сейчас ему было страшно уже за свою собственную жизнь. Но сознание его оставалось ясным — надо где-то спрятать тело, чтобы оно отлежалось там до тех пор, пока полностью не сгниет, и тогда никто не сможет отыскать даже его следа.

Он огляделся. На добрых двести метров вокруг не было ни малейшей растительности, если не считать этого самого куста, отчасти прикрывавшего собой мостик. Пожалуй, на время, пока он не найдет что-то получше, сойдет и это. Едва ли кто-то еще вздумает идти этой дорогой. А ведь уже почти полночь. Он наклонился и сдвинул булыжник с головы Мэнсона. Увиденное вызвало спазм в желудке, его вывернуло наизнанку.

Из черепа, расколотого надвое, вытекало наружу сероватое, слизистое вещество. Тоненькая струйка крови бежала по пепельному лицу, глаза неотрывно смотрели на него. Это было не страшным мучительным бредом, а реальностью — да, да, Мэнсон улыбался. Эта улыбка смерти заставила Рутлэнда отшатнуться и тяжело опереться о перила. Его взгляд бессмысленно блуждал над уходившей вдаль тропинкой — все было тихо. Тогда он снова повернулся к лежащему на траве телу — Господи! До чего же страшным было ухмыляющееся лицо покойника. Его охватила внезапная паника, он с большим трудом удержался, чтобы не убежать.

Скорее, как можно скорее избавиться от чудовищного кровавого зрелища! Он ухватил труп за ноги и потащил в сторону кустов. Безжизненное тело оказалось тяжелым и неповоротливым. Он чувствовал, как ладони мертвеца цепляются за чахлую поросль, словно пытаясь ухватиться за что-то прочное. Бросив ноги трупа на землю, он огляделся в поисках подходящего места. У самого подножия насыпи Рутлэнд различил неширокую канаву. Он подошел поближе — трава там была достаточно густая, а кроме того, сверху низко свисали ветви кустов, как раз то, что надо. Это принесло ему некоторое облегчение, прибавило сил. Вернувшись к телу, он опять ухватил его за ноги, подтащил к краю насыпи, уложил руки мертвеца вдоль туловища и скатил его в канаву. Кое-как втискивая в нее плечи покойника, Рутлэнд невольно посмотрел на лицо Мэнсона — это был лик самого дьявола, глаза которого, как живые, пристально смотрели на своего убийцу. Рутлэнд быстро закрыл их, затем проворно сгреб несколько охапок ветвей и опавшей листвы и небрежно бросил на вытянувшееся тело. Все, дело сделано! Проведя дрожащей рукой по лбу, он обнаружил, что основательно вспотел.

Путаясь в мокрой траве, Рутлэнд быстро шагал вверх по склону. Добравшись до гребня насыпи, он обернулся и бросил прощальный взгляд на канаву. Чисто сработано, никаких следов происшедшего. Теперь надо выбраться из кустарника и ни за что не зацепиться — улик оставлять нельзя.

Выйдя на тропинку, он внезапно испытал необъяснимое чувство, будто за ним кто-то идет. Сомкнувшиеся над головой ветви образовали черный туннель, закрыв от него усеянное звездами небо. Где-то хрустнула ветка, он бросил через плечо нервный взгляд, уже почти готовый увидеть фигуру Мэнсона. Разумеется, это был лишь гнавший его страх. И все же, откуда этот звук? В такт его шагам раздавалось размеренное «клик-клик-клик» стучавшей о землю трости, казалось, даже темнота чуть вздрагивает при каждом ударе. Он зашагал быстрее, но и стук стал чаще. О Боже, он же забыл эту проклятую трость! Но где она? Сердце отчаянно забилось. Лучше вернуться назад и поискать — ведь кто-нибудь может случайно найти ее. Его непроницаемой стеной окружала темнота. Даже мысль о том, что опять придется вернуться в эту ночь шорохов и страха, привела его в отчаяние. Нет, вернуться туда он не сможет. Что угодно, только не это. Потом, когда рассветет, а на душе станет спокойнее, он придет и поищет ее. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда показался конец тропинки. Ветви разомкнулись, пропуская серебристый свет неба, прохладный, наполненный ароматами земли и зелени воздух взбодрил его. Вслед за спокойствием пришли мысли о той девушке, ради которой он сегодня рисковал головой. Стоило ли вообще идти на все это ради нее? Он окружит ее такой любовью, будет так к ней привязан, что у нее попросту не останется иного выхода, кроме как полюбить его. Однажды он уже зародил в ее сердце страстную любовь к себе и потому был уверен, что сможет сделать это еще раз. Теперь его уже никто не остановит.

Лорейн спала. Он внимательно смотрел на неподвижно лежащую жену. Она пошевелилась и протянула руку:

— Мэл?

Постель рядом была пуста.

— Я здесь, дорогая, — ответил он.

— О, а я подумала, что ты опять где-то бродишь. Мэл, ты хорошо спал этой ночью?

— Разумеется, — проговорил он с легким раздражением. — Все в порядке, я просто проснулся и решил пойти чего-нибудь выпить. А почему ты спрашиваешь?

Лорейн выскользнула из постели, подошла к окну и встала рядом с мужем. Она нежно прикоснулась к его руке, но он даже не взглянул на нее.

— Извини, Мэл. Просто я беспокоюсь за тебя. Что-то ты не нравишься мне в последнее время. Может, сходить к доктору? Он пропишет тебе что-нибудь на ночь, чтобы лучше спалось.

— Со мной все в порядке, — его тон стал более мягким, а рука легла на ее руку. — Все отлично, просто отлично.

Лорейн чувствовала, что между ними существует что-то вроде тайны, и это ее беспокоило. Они были женаты уже три месяца, а он никак не решался на откровенный разговор с ней. Все чаще ближе к вечеру в его поведении появлялось что-то странное, он словно начинал кого-то бояться. По ночам она слышала, как он ходил по комнатам, — ему явно не спалось. Когда же под утро он засыпал, то беспрестанно ворочался с боку на бок или неожиданно садился, обливаясь холодным потом. И еще он почему-то всегда занавешивал окна в спальне, даже во всем доме, причем задолго до наступления темноты. Она понимала, что за этим что-то скрывается, но что?

Однажды женщина, похолодев от собственной догадки, осознала, что он попросту сходит с ума. В нем не осталось и следа былой веселости, временами она даже боялась его. Но почему он не покажется доктору?..

Рутлэнду снилось всегда одно и то же — глаза. Отчаянно вцепившись в подушку или одеяло, он старался защититься от них.

Теперь по утрам он чувствовал потребность прогуляться, и вскоре это вошло в привычку — побродить перед завтраком час-другой. Ему нравились утренние часы, он возвращался неизменно приободренный, даже счастливый, словно забыв о страхах, терзавших его по ночам.