Проклятье фараона - Питерс Элизабет - Страница 57

• Предыдущая
• 57/66
• Следующая

Сам бог Амон-Ра позавидовал бы такому эффекту.

– Силы небесные! – вырвалось у Вандергельта. Мэри ойкнула, округлив глаза. Даже у флегматичного немца отвисла челюсть.

– Убийцы?! – переспросил О'Коннелл.

– Ясно же, что его светлость был убит, – разозлился Эмерсон. – Что вытаращились, О'Коннелл? Вы давным-давно догадались, только в газету не рискнули с этим сунуться. Я взялся раскрыть дело и смогу сообщить результат, как только получу последнее доказательство. Завтра к полудню, самое позднее – послезавтра доказательства будут у меня в руках. Да, кстати, Амелия... не пытайся перехватить курьера, все равно из его сообщения ты ничего не поймешь.

– Неужели?

– Так-так... – Смышленая физиономия О'Коннелла скрылась под обличьем коварного ирландского гнома. Репортер нацепил профессиональную маску. – Приоткрыть карты не изволите, профессор?

– Еще чего!

– Но сам-то я имею право раскинуть мозгами, верно?

– На свои страх и риск.

– Будьте спокойны, безвременная кончина меня влечет не больше вашего. Гм... как бы это поаккуратнее изложить... Леди и джентльмены, вынужден откланяться, долг зовет!

– Не забудьте, – крикнула я ему вдогонку, – вы обещали!

– Показать вам статью перед отправкой, – без запинки отрапортовал О'Коннелл и бодрым шагом скрылся в коридоре.

– Нам всем тоже пора отдохнуть, – подытожил Эмерсон. – Могу я на вас рассчитывать, Вандергельт? Завтра ломаем стену.

– Да я это событие не пропущу ни за какие... если вы, конечно, не против, дорогая.

– Нет, – чуть слышно шепнула леди Баскервиль. – Поступайте как хотите, Сайрус. Ох, у меня голова кругом. Кто бы мог представить...

Она удалилась, обессиленно повиснув на женихе. Эмерсон тут же обернулся, но я не позволила ему открыть рот:

– По-моему, Карл хочет о чем-то спросить... Мой муж от неожиданности вздрогнул и оглянулся. Возможно, Карл мирно дремал в кресле, но теперь я подозревала всех и каждого, а потому не собиралась вести приватные беседы при чужих ушах.

– Не спросить хочу я, герр профессор. Предупредить хочу я. – Немец выступил из темноты. Он сильно похудел за последнее время, обозначились скулы, глаза запали. – Очень было глупо поступать так. Убийце перчатку бросили вы.

– Бог мой! – с чувством воскликнул Эмерсон. – Какое легкомыслие с моей стороны! Фон Борк покачал головой.

– Глупцом не являетесь вы, герр профессор. Сам спрашиваю я, почему так поступили вы. – И добавил со слабой улыбкой: – Не жду ответа я. Cute Nacht,герр профессор... фрау Эмерсон. Schlafen Sie wohl[11].

Мой муж проводил его озабоченным взглядом.

– Парень-то поумнее всех остальных, – буркнул он. – Пожалуй, я ошибся, Пибоди. С ним нужно было по-другому.

Вот именно. Но я великодушна.

– Ты просто устал. Неудивительно – наорался, напрыгался. Пойдем спать.

Рука об руку мы двинулись через двор.

– Что значит – наорался и напрыгался? Устроил гениальное представление, а ты издеваешься.

– С танцами переборщил.

– Какие танцы?! Я исполнял торжественный древний ритуал. На том пятачке не развернешься...

– Понятно. Это единственный недостаток, в остальном впечатление превосходное. Рабочих убедил?

– Да. Абдулла уже дежурит в гробнице.

Я открыла дверь. Эмерсон чиркнул спичкой, фитиль лампы занялся, и его огонек рассыпался миллиардами искорок, отразившись в драгоценном ожерелье Бастет. При виде Эмерсона кошка любовно мяукнула, спрыгнула со стола и принялась тереться о его ноги.

– Чем ты ее приворожил?

– Курицей. – Эмерсон достал из кармана замызганный сверток, оставивший, к моему глубочайшему сожалению, жирное пятно на брюках, и добавил, угощая Бастет последними лакомыми кусочками: – Целый час потратил на дрессировку.

– Сними-ка лучше с нее браслет леди Баскервиль. Держу пари, половины камней как не бывало.

И проиграла бы пари. Глядя, как Эмерсон с вытянувшимся лицом подсчитывает убытки семейного бюджета, я от души простила ему бахвальство успехом fantasia.

На следующее утро сиделка приветствовала меня улыбчивым bon jourи сообщила, что ночь прошла спокойно. Артур выглядел гораздо лучше (куриный бульон в действии), а когда я приложила ладонь к его лбу, улыбнулся и негромко забормотал.

– Маму зовет. – Я смахнула слезинку.

– Vraiment?[12]–Сиделка недоверчиво склонила голову набок. – Он что-то говорил и раньше, но так тихо... Я не разобрала.

– Сейчас он сказал «мама». Надеюсь, что, очнувшись, он увидит ее лицо.

Эта трогательная сцена стояла у меня перед глазами. Миссис Баскервиль склонится над кроватью своего вновь обретенного сына. Мэри, конечно, будет рядом... (С одеждой милой девушки нужно что-то делать! Здесь бы подошло скромное беленькое платьице с ниточкой жемчуга. Да-да, в самый раз!) Исхудавшие пальцы Артура сплетутся со смуглыми изящными пальчиками Мэри, и он шепнет: «Теперь у тебя есть дочь, мама!»

Вчерашний обет Мэри посвятить свою жизнь исполнению «дочернего долга», разумеется, был не более чем романтическим порывом. В юности многих манят лавры святых мучеников, но, к счастью, патетическими монологами дело и ограничивается. Уж кому и знать, как не мне. Я переломила упрямство двух юных идиотов, которые теперь не наглядятся друг на друга и не забывают радовать мир появлением миниатюрных копий Эвелины и Уолтера. Приведу к счастливому концу и этот любовный роман! Опять размечталась! Но время-то идет... Чтобы увидеть Мэри в роли новой леди Баскервиль, нужно как следует потрудиться, иначе жених просто не доживет до торжественной церемонии. Я напомнила сиделке об осторожности, строго-настрого приказала кормить Артура тем, что принесу сама или пришлю с Даудом, и продолжила врачебный обход.

Мадам Беренжери прекрасно обходилась без моего внимания. Она спала глубоким, спокойным сном порочного человека. Говорят, что крепко спят праведники. Глупости. Чем хуже человек, тем крепче сон; преступник не терзается угрызениями совести, ведь если в у него имелась совесть, он не был бы преступником.

В гостиной меня встретили недовольный Эмерсон и печальная мисс Мэри.

– Где ты ходишь? – накинулся мой муж. – Мы уже позавтракали!

– А где остальные? – В ответ на предложение Эмерсона «перекусить по дороге» я хладнокровно уселась за стол, налила чаю и намазала тост маслом.

– Карл уже в пещере, – ответила Мэри. – Кевин умчался в Луксор на телеграф...

– Эмерсон??!

– Все в порядке, О'Коннелл сначала зашел ко мне. Ты будешь в восторге от его статьи, Амелия. Ну и фантазия у парня... под стать твоей.

– Благодарю за комплимент. Вашей матери сегодня получше, Мэри.

– Да... У нее и раньше случались такие приступы, они быстро проходят. Вот сделаю копию для профессора – и сразу отвезу маму в Луксор.

– К чему спешить? Можно и завтра, – возразила я. – Устанете ведь за целый день работы в духоте и пыли.

– Вы думаете?.. Ну что ж... – Девушка просветлела лицом. Даже те, кто искренне готов примерить мученический венец, приветствуют день-другой отсрочки. Уверена, что и на заре христианства божьи избранники не сильно возражали, если цезарь оставлял их на съедение следующей партии львов.

Эмерсон все заглядывал мне в рот и пилил до тех пор, пока я наконец не встала – голодная? – из-за стола.

– А где Вандергельт? – уже перед уходом осведомилась я. – Он разве не собирался с нами?

– Повез леди Баскервиль в Луксор. Им нужно уладить формальности с венчанием. Я предложил не торопиться, заглянуть в магазины. Магазины – лучшее лекарство от дамских нервов?

– Ну и ну, профессор, – невольно рассмеялась Мэри. – Вот уж никак не думала, что вы знаток женских слабостей.

• Предыдущая
• 57/66
• Следующая