Не тяни леопарда за хвост - Питерс Элизабет - Страница 38

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая

— Гадкие! О-о-о... гадкие! Старые! Мятые!

Насчет «мятых» она попала в точку. Утюжка ногами одежду не украшает. Признаться, после этого эпизода у меня опустились руки. Виолетта неисправима. Даже моих сил не хватит, чтобы выбить из нее материнскую дурь.

Ни у драчунов, ни у нашей плаксы служба успеха не имела. Барышня весь обратный путь оплакивала свои «гадкие» наряды, а Рамсес обозвал Перси распроклятым экскрементом.

— Ты где этого набрался, Рамсес? — Моему возмущению не было предела. — Откуда тебе известно это слово?

— В путеводителе по Лондону прочитал, мамочка. В соответствии с твоими рекомендациями я приступил к расширению кругозора. На третьей странице путеводителя говорится, что «верхний пласт почвы под Стрэндом состоит из красно-желтого грунта в смеси с экскрементами». Поскольку я никогда не упускаю случая пополнить свой словарный запас, то обратился к словарю. Тебе будет интересно узнать, мамочка...

Рамсеса я до конца дня отправила в его комнату. Перси и Виолетту — после минутного раздумья — тоже. Несправедливо, конечно, но иного способа сохранить собственный рассудок не было.

Эмерсон улизнул, оставив записку с туманным обещанием вернуться после шести. Я провела несколько часов уединения в библиотеке за чтением «Истории Древнего Египта» (профессор поработал на славу, но без кое-каких исправлений все же не обошлось), а затем насладилась чаем (одна!) в нашей уютной тихой спальне.

Автор манускрипта не задержался. Вскоре после назначенного часа в коридоре раздались знакомые шаги, дверь со знакомым треском распахнулась, но Эмерсон почему-то застрял на пороге.

— Из-за чего сыр-бор, миссис Уотсон? Ну донес я этот таз, и что с того? Вы только взгляните на эту девчушку: котенок и то больше. Нужно было лакея послать!

— Да, профессор, но она сама предложила...

— Похвально. Но неразумно. Дайте-ка сюда... будьте любезны... в сторонку...

Из глубины коридора донесся топот. Запыхавшийся Гаргори затормозил у самой двери.

— Профессор! Вам пакет, сэр! Только что принес посыльный!

— Ну и что мне прикажете делать? Видите, таз с водой держу. Отдайте миссис Эмерсон.

С тазом в вытянутых руках Эмерсон прошествовал в ванную.

— Привет, Пибоди!

— Добрый вечер, дорогой.

Плеск, грохот, проклятия. Мокрый, но чрезвычайно довольный собой, Эмерсон вернулся в комнату.

Миссис Уотсон удалилась, удрученно качая головой. Сконфуженная горничная прошмыгнула мимо нас и скрылась в ванной; Гаргори с достоинством протянул мне серебряный поднос. Я даже залюбовалась. Недурственный был бы дворецкий, если бы не сияющая на круглой физиономии широченная улыбка. Еще одна чистая душа пала жертвой профессорского обаяния.

— Спасибо, Гаргори. — Я взяла с подноса перевязанный и запечатанный пакет.

Эмерсон рухнул в кресло рядом со мной и задрал ноги на каминную решетку.

— О-о! — блаженно выдохнул он. — Дома-то как славно, Пибоди! Особенно без... я хотел сказать... где дети?

Пришлось объяснить. Пополнение отпрыском словарного запаса папочку развеселило.

— Так и сказал?! — Эмерсон зашелся в хохоте. — Экс... ха-ха-ха!... кремент?! Ей-богу, Пибоди, могло быть и хуже! А в целом как день прошел?

— В целом неплохо. Ну а ты что скажешь, дорогой? Где пропадал?

— Прогулялся... Заглянул к Баджу...

— К мистеру Баджу? Боже правый, но зачем? Общих дел у вас нет, а светские визиты не в твоем духе.

— Ха-ха! Он тоже удивился. Ты только представь, Пибоди, этот чертов идиот...

— Эмерсон! — Я скосила глаза на дверь в ванную.

— А! Девочка еще там? Какого... что она там делает?

— Надеюсь, как всегда, готовит ванну. И вытирает после тебя лужи. Не отвлекайся. Речь шла о мистере Бадже. Что тебя к нему привело?

— Я предложил развернуть мумию.

— Развер... Дьявольщина! Это еще зачем?!

— Пибоди-и-и! Ай-ай-ай! — Профессор с коварной ухмылкой кивнул на дверь в ванную. — Превосходная идея! Додумался, пока... гулял по парку. Угу, точно. Пока гулял по Гайд-парку. Видишь ли, дорогая моя Пибоди... вчерашний спектакль, к счастью, закончился удачно. А если бы произошла трагедия? Всеобщая истерия достигла такого уровня... Да, кстати! Ты знаешь, что один из твоих друзей-щелкоперов состряпал статейку о психе в леопардовой шкуре? Якобы «жрец» в прошлой жизни был возлюбленным принцессы. Эх, жаль, опоздал я... Хотел ведь продать эту идею. Озолотились бы!

— Не паясничай, дорогой, умоляю. Ты уходишь от темы.

— Точно, ухожу, — беззаботно согласился Эмерсон. — Так вот... Мне пришло в голову, что пора бы положить конец всей этой галиматье, пока никто не пострадал. Для музея в подобных представлениях тоже ничего хорошего нет.

— В этом ты прав, Эмерсон. Хотелось бы только узнать, при чем здесь процедура — малоприятная, между прочим, — раздевания Хенутмехит?

— Это же очевидно, Пибоди! Откроем саркофаг; прочитаем надписи на внутренней стороне крышки — если они там есть; обнажим, с позволения сказать, иссохшую плоть и жуткий оскал египетской леди. Уж тебе-то известно, Пибоди, что самые распрекрасные мумии красотой все равно не блещут. Вот вам и конец сказке о прелестной принцессе. А вдруг у нее половины зубов не хватает? Никаким романтическим чувствам не выдержать встречи с престарелой беззубой леди.

Я тоже пристроила ноги на решетке и взяла руку Эмерсона в свою.

— Ах, дорогой! Тысячу раз говорила и еще столько же повторю! Широта твоего интеллекта сравнима лишь с глубиной твоего же знания человеческой натуры! Блестяще, Эмерсон! Просто блестяще!

Мужчины тщеславны; комплименты они любят не меньше, чем дамы, уж поверьте моему опыту, читатель. Любимый расплылся в улыбке и в благодарность приложился губами к моей руке.

Правда, я подозревала, что супруг со мной не до конца откровенен. Человеколюбие, возможно, и главная, но наверняка не единственная причина его желания лишить одежд древнеегипетскую леди. Ради даже самой завалящей пирамиды я, к примеру, готова хоть на край света пешком идти. Эмерсон к мумиям относится куда спокойнее, но он их все-таки любит... Никогда мне не забыть одну из наших первых встреч и ту нежность, с которой профессор слой за слоем снимал обертки с вот такой же мумии. Стоит ли добавлять, что увлечение нашего отпрыска досталось ему именно от папочки?

— К тому же ты получишь превосходный шанс прочитать лекцию о древнеегипетских проклятиях, — добавила я. — И объяснить народу, что их просто не существовало.

— Угу, — помрачнел мой дорогой супруг. — Объяснил бы, если в меня допустили к мумии.

— То есть? Бадж отверг твой план?

— О нет! План-то он как раз одобрил! Твои слова повторил, Пибоди. Блестяще, говорит...

— Так почему...

— Потому, дорогая моя Пибоди, что чертов... э-э... отъявленный сукин... э-э... негодяй решил нагреть ручонки на моей идее!

— Ах ты бедный мой, бедный... Так старался... Послушай! Какой смысл в этой процедуре, если ее будет проводить Бадж? Он не способен сделать выводы — определить возраст, пол... и все такое.

— Сказал, что пригласит какого-то профессоришку из соседнего медицинского колледжа. — Эмерсон скрипнул зубами.

— Может, еще передумает.

Мрачная морщинка между бровей разгладилась, и любимый раскатистый смех согрел мне душу.

— Знаю я тебя, Пибоди! Не смей даже думать! Я запрещаю... слышишь?... запрещаю ходить на поклон к Баджу и просить его передумать.

— Но я всего лишь...

— ...хотела как лучше для меня. Знаю, дорогая моя Пибоди! И ценю твою заботу. Бадж, по-моему, уже передумал. Перед самым моим уходом произошло... ха-ха-ха! Странная штука...

— А именно?

Эмерсон поерзал в кресле, откинул голову на спинку.

— Настоящее представление, ей-богу! Вообрази... Бадж сидит за столом и, как обычно, несет ахинею. Твой покорный слуга меряет шагами кабинет...

— ...поливая директора...

— ...пытаясь поддерживать светскую беседу. Стук в дверь. Входит охранник с пакетом. Бадж хватается за свой дурацкий нож — тот самый, который он якобы добыл на раскопках гробницы в Асьюте, — и перерезает бечевки. Бледнеет. Зеленеет... Потеряв дар речи, в ужасе таращится на...

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая